Аккуратно положив тело на землю, поднялся.

— Все кто может держать в руках оружие, стройтесь! — в моём голосе не осталось ничего кроме стали. — мы вернёмся в деревню, где остались наши, ибо своих мы не бросаем! Вернёмся и отомстим за пацанов!

Быстро выдвинувшись, прошлись по лесу, нагоняя всех бежавших. Хоть они и прятались по оврагам, от моего "взора" у них не получилось скрыться. Затем мы вышли к деревни. Завязался хилый, скорее лишь, показательный бой, в котором у противника небыло шансов. Я заранее создал несколько отдельных отрядов, которые заходили с нескольких сторон, не дав бежать отступающим.

— Как командующий ротой, я выношу приговор предателям, и мой приговор, это — смерть!

Мой голос разнёсся по всей деревне, и люди сорвались, горя праведной местью за убитых товарищей. Проходясь по домам, солдаты вырезали всех кто мог сопротивляться, а кто не мог, был пленён. Всё ценное из домов выносилось и скидывалось в кучу. Коровы, быки, лошади, также выводились на улицу. Жалости не было, бала ненависть. Раз они не захотели быть на нашей стороне, пришло время показать обратную медаль воинской ярости. Не я один испытывал злобу и чувствовал боль из-за предательства. Когда ты воюешь за людей, проливаешь пот, кровь и слёзы, переживая все ужасы войны, а потом тебя цинично предают, режа твоим друзьям и боевым братьям горло, очевидно ты захочешь причинить максимальное количество боли тем кто это сделал, такой боли, которое только способно выдержать их тело. Выйдя к самому большому зданию, где видимо всё и началось, вижу павших братьев. У одного всё лицо в глубоких порезах от ножа, а он сам в крови, как своей, так и чужой. В глубине дома валяется тело с разбитым черепом. Восстановив хронологию событий, вышло следующее. Большинство солдат, по какой-то причине уснули за столом где ели. Те кто стояли на посту, поняв что, что-то не так, подняли тревогу, но видимо не ожидали что предать их могли крестьяне. Этому свидетельствует аккуратно перерезанное горло. А так разрезать его не получиться если жертва сопротивляется. К тому же все постовые были в броне и с оружием. Это значит что они могли дать отпор в случае прямого нападения. По итогу, пережившие первую атаку подняли тревогу. Половина, как я понял, отравленных, смогла очнуться, приняв бой. Воин перепачканный в крови, вступил в рукопашную схватку с ренегатом вооруженным ножом, смог справиться, убив того голыми руками. Но когда он попытался убежать, его проткнули копьём в спину. Дальше сюда подошло подкрепление, из соседнего дома и видимо от сюда они приняли решение прорываться в лес. Испачканный в крови витязь, открыл глаза. Он оказался ещё жив. Тут же к нему метнулись сослуживцы и принялись оказывать помощь. Сражение к этому моменту уже закончилось нашей, полной и безоговорочной победой. Часть воинов была отправлена прочесывать лес в поисках возможных беглецов.

Следуя дорожке из тел, остановился возле дома где лежала безрукая тетка. Перешагнув, вошёл в дом. Тут развернулась скоротечная бойня. Пол десятка тел лежало на полу, а на кровати я увидел доспех Рапира. Подойдя ближе, дотронулся до него рукой. У изголовья кровати кто-то зашевелился. В ту сторону уставилось два копья, сопровождавших меня воинов. Создав заклинание, осветил пространство. В изрезанной простыне, завернувшись лежал мужик лет сорока, в его животе было проделано несколько дырок. Пожав плечами, развернулся, позволяя воинам поставить точку.

Выходя, на полу я увидел вилы.

— Стоять, — развернувшись, приказал вытащить этого мужика на улицу.

Короткий допрос и я слышу утверждение, что он не придавал, это подтвердил "красный пехотинец". Даже более того, оказалось он и возглавлял сопротивление.

"Медик" проверив его рану сказал что с таким глубоким проникающим в живот ранением не живут. Пожав плечами. Не сожалея, дал выпить зелье исцеления, и полив рану "исцеляющей мазью". Понимаю что уже задерживаюсь. Осмотрев кучку пленников, покачал головой.

— Что вам тварям не хватало в этой жизни?! Мои люди пришли с добром, а вы их убили! — сначала я думал что смогу спокойно поговорить с предателями, но понял что моё нутро пылает от злости.

Мне не ответили.

— Ну и хули вы молчите, глаза в пол опустивши?! — подскачив, схватил первую попавшуюся девку и рывком поднял на ноги. Ткань не выдержав разорвалась, обнажая верх торса. — в глаза мне смотри тварь! — но мой взгляд привлекло что-то более интересное чем испуганные глаза суки. — Что это за клеймо?! — под шеей, ближе к груди был рисунок. — кто тебя клеймил?! — как оказалось, такие же отметены были и у всех ренегатов.

Я примерно представлял что это значит. У меня всё тело было испещрено похожими "тату-шками". Откинув тело назад, достал нож, и принялся допрашивать основательно, как говорится с пристрастием.

...

— За предательство, убийство солдат, вооруженный мятеж и одержимость, вы все приговорены к высшей мере наказания, — смерть! Приговор вступает в силу не медленно, он будет осуществлен через сожжение на костре!

Отойдя к телегам, увидел в дали клубы черного дыма, в той стороне находился наш лагерь.

...

Так могли подавать только сигнал о нападении.

— Загружайте раненых и убитых! — пехотинцы и крестьянское ополчение стали стаскивать тяжёлых трехсотых в телеги. В другую телегу загружали мертвых.

Отмахиваясь от сообщения в котором Система прислала награду за зачистку деревни ренегатов. Вытираю кристалл.

Найдя мужика, что возглавлял сопротивление, вручил ему связь-кристалл.

— Ваша задача, собрать всё ценное и дотянуть все телеги до холма, дальше, если позволит Система, мы с вами ещё увидимся. — объяснив как пользоваться кристаллом, вскочил на взятую у деревенских лошадь. Все рыцари так же пересели на обычных лошадей, дабы боевые перемещаясь без всадника, не так сильно устали.

***

С отъездом командира и почти всех рыцарей, лагерь в миг словно замер. Все раненные были приставлены к оружию, кроме совсем уж инвалидов. Что происходит ни кто оставшемся в лагере не объяснил, потому, все без исключения были напряжены. Даже сэр рыцарь в должности сержанта бегал, на всех орал, дабы субординация не нарушалась даже на секунду, а на вопрос, что происходит отмалчивался, или крыл матом.

Так мы стояли час, два, я после ранения в бедро стал быстрее мёрзнуть, потому выстоять на посту было крайне сложно. Пальцы еле гнулись, пришлось спрятать их в простёганную фуфайку, пытаясь отогреть. Отложив арбалет на зубчики частокола, пытался небольшими движениями разогнать кровь по телу.

Спустя пол часа, один из часовых начал кричать, я прислушался:

— Эй, кто таков, ану стаять! Стрелять буду!

Ему так же громко ответили.

— Не стреляйте, пожалуйста, мы люди! Нам нужна помощь, на нашу деревню напали орки, всех убили, откройте, пожалуйста, ворота!

Попытавшись сняться с точки, меня тут же по каске ударил сержант.

— Наблюдай свой сектор! — прошипел он прямо в лицо, и я чуть не уронив арбалет, ещё яростней стал буравить темноту.

К разговору подключился сержант.

— Сколько вас, и из какой именно вы деревни?

— Нас всего десять, моя семья и пара мужиков, бежим мы из... — голос запнулся, но продолжил, — из "Нижних Чертанов".

— Что-то я не знаю такой деревни, эй вы, что-то слышали про эту деревню? — раздались шепотки.

— Пожалуйста, откройте! Там орки нас могут нагнать, тогда ведь они нас убьют!

Сержант замялся.

— Ладно, черт с вами, обегайте частокол, там есть слабое место между несколькими брёвнами, потому ворота не закрываются. Давайте быстрее, пока правда чего лихого не пришло! — группа людей обежала по кругу брёвна. — Давай те парни ворота откроем! — часть арбалетчиков пошла помогать. Скрипнули створки, и вора стали отворятся. Громкий свист возле входа привлёк внимание.

— Какого хуя! — закричал человек и тут же замолчал. Началась ругань и крики.