— Эт чё там? — спросил Леший.

— Да зверушек взяли с собой. Зачем собой рисковать, когда животина может дорогу проложить в разломчике-то. Верно говорю, мужики? — спросил Петрович, и ему ответили одобрительными кивками.

— В смысле? У вас кто-то умеет приручать разломных тварей? — удивился я.

— Агась. Санёчек — тот ещё умелец. Ошейнички изобрёл. С их помощью и управляет, — пояснил Петрович.

— А защитный купол над Ленском тоже он создал?

— Ты про энергетический зонтик шо ль? Да хрен его знает. Вродь, Барс у кого-то прикупил, — пожал плечами Петрович.

Я хотел спросить ещё что-то, но машины тронулись с места и поехали на единственный незаменированный выезд из Ленска.

— Петрович, а пожрать дадут? А то мы только проснулись, — жалостливо спросил Леший.

— Под лавку глянь. По три сухпая на брата. Сожрёшь всё сразу, потом никто не поделится, — предупредил старик.

— Вот это дело, — радостно выпалил Лёха и стал потрошить картонный коробок.

Я же есть не стал. Машину безбожно швыряло из стороны в сторону, так как мы ехали по бездорожью, и ложку с едой можно было с лёгкостью запихнуть не в рот, а в глаз. В дальней части будки ехали два заросших бородами мужика и весело шушукались.

Рядом с ними сидел тощий, как спичка, боец со сломанным носом и пистолетом в кобуре. На лице — сосредоточенность, даже попытка изобразить брутальность! Половину дороги мы ехали молча, и я не мог понять, чего бородачи зыркают на худого и смеются. А потом Петрович заметил мой интерес. Наклонившись, он шепнул.

— Вон того басурманина видишь? Турал или Турмек? Хрен ума дашь. — Петрович сплюнул на пол и продолжил. — Так вот, пока наш Стасик в дозоре был, басурманин тоже службу родине нёс, так сказать. Хе-хе. Повышал демографию с женой Стасика. — Петрович как будто прозрел и осёкся на полуслове. — Тьфу. Вы ж мелкие, не понимаете ничего.

— Ага. Не понимаем, — кивнул я. — А нюх ему сломали за то, что застал благоверную в коленно-локтевой?

— Хренасе. Эт ты где таких слов нахватался? — почесал затылок Петрович.

— Там, где нахватался, таких слов уже нет, — хмыкнул я.

— Хе, — крякнул дед. — Так-то да. Пришел, думал, убьёт и жинку, и шпёхаря, а оно вон чё вышло. Харю набили, так ещё и в рейд поехал с обидчиком.

— А Турал не боится, что рогоносец ему в затылок выстрелит? — спросил Леший.

— Да, а чё ему бояться? За такое Барс прикажет за ноги привязать к вездеходу и прокатить по бездорожью. Кости за пару минут в труху превратятся, а потом и зверюшки доедят останки-то. Короче, Стасик не из этих. Не из храбрецов. Во как.

Петрович расстегнул куртку и из внутреннего кармана достал портсигар с ароматными папиросами. Чиркнул спичкой и закурил, да так, что вся будка тут же утонула в желтоватом дыме. Дышать стало трудно. Лёгкие рвал в клочья кашель, и даже бородачи, захрипев, стали материться.

— Шайтан старый! Выбрось свою дудку!

— Потерпите, — меланхолично ответил Петрович и продолжил курить.

Дорога до разлома заняла полтора часа. Пару раз я слышал выстрелы, но вездеходы даже не думали сбавлять скорость. Видать, стрелки просто отгоняли живность с маршрута следования. Но стоило машинам остановиться, как бородачи с радостью откинули тент, открыли борта и выпрыгнули под проливной дождь. Накинув капюшон, я последовал их примеру.

Выбравшись из будки, я заметил, что вездеходы расположились вокруг белёсой дымки, которую тут же на прицел взяли бойцы. Из каждой будки в сторону разлома был направлен пулемёт. Как только из разлома покажется какая-нибудь тварь, её тут же превратят в решето. Может, я и ошибался; какая-то организованность у этой шайки имеется.

Справа от разлома построилась сотня бойцов, мы также встали рядом. Из машины вальяжно вылез Барс и закрутил крышку дымящегося термоса.

— Итак! Сегодня с нами идут новенькие. А значит, я объясню правила, — сказал он и указал пальцем на клетки, накрытые тряпкой, которые выгружали из вездехода. — Сперва в разлом войдут подконтрольные нам твари и начнут зачистку. За контроль тварей отвечает Санёчек. Саша, помаши ребятам ручкой! — выкрикнул Барс, и из толпы нам помахал парень с озорными глазами и кудрявыми волосами, торчащими из-под капюшона.

Кажется, его я уже видел в «Пьяном Козле». В руке, которой нам махал Саша, был странный пульт, похожий на кнопку взрывателя.

— Так вот. — Барс вернулся к сути. — Санёчек запустит зверух в разлом, и те станут сражаться со своими собратьями. Вам же нужно лишь идти по их следу и добивать искалеченных. Как только живых существ в разломе не останется, вы тут же возвращаетесь назад и ничего не трогаете. Это понятно?

— Понятно, — кивнул я.

— Отлично. И помните. На разломный кристалл вы не должны даже дышать. Это чертовски ценная штука, и именно за ним мы сюда и пришли, — пояснил Барс.

Хммм… Чувствую, будет интересно. Контролировать недооборотней с помощью каких-то ошейников? Это как? Зверюшки-то довольно тупые. Хотя ночью я видел, как они делились друг с другом едой, это выглядело странновато. Может, не такие уж они и тупые.

Но больше всего меня заинтересовали слова Барса о кристалле. Зачем он ему? Я бы с радостью скормил кристалл Галине, глядишь, у неё прибавилось бы веснушек и боевой мощи, а может, и вовсе руки бы отрасли. А ещё… С клеток сдёрнули тряпки, и я замер, разинув рот.

За стальными прутьями сидели грязные, израненные, худые мужчины в обрывках гвардейской формы. У одного из них на предплечье я заметил татуировку рода Богдановых. Да, освещение в дождливый день было паршивым, но даже так я понял, что она сделана теми же чернилами, что и моя татуировка.

— Давайте, зверушки! Взбодритесь! — выкрикнул придурок с электродубинкой для скота и прикоснулся к прутьям, пропустив по ним разряд электричества.

Пленники вздрогнули и скривились от боли.

— Хренасе, как рычат, — удивился Леший.

— Кто? — озадаченно спросил я.

— Ну эти. Как их там? Вервольфычи, — пояснил Леший.

Что тут происходит? Леший видит монстров, ночью я проводил разведку с помощью Мимо — и тоже видел тварей… Стоп! Я потянулся к мане и призвал Мимо, а после переключился на его зрение. Вервольфы! Точно такие же, как я видел ночью.

Встряхнув головой, я отозвал мимика и прислушался к своим ощущениям. По округе был разлит едва уловимый магический фон. Сам разлом фонил маной, и за этим фоном я даже не почувствовал, что есть ещё что-то…

Разум кольнула догадка. Да это же иллюзия! Для всех окружающих гвардейцы — обычные монстры с ошейниками на шеях, а я вижу в них людей, из-за того, что однажды забрал доминанту у Гаврилова. Доминанту «Сопротивление Ментальному Воздействию». Если бы не она, я бы так и не узнал, кого мы везём.

* * *

Казань.

Город, поглощённый аномалией.

В Научно-исследовательском институте царила праздничная атмосфера. По мёртвым коридорам, утопающим в ярко-белом свечении ламп, неслась потрескивающая мелодия вальса. Худощавый мужчина со смеющимися глазами, пританцовывая, подошел к лаборатории под номером «Л-125», сделал пару танцевальных па и потянул на себя массивную стальную дверь.

Давно вышедшая из строя автоматика не стала помогать учёному распахнуть многотонную створку. Он сделал это с помощью необузданной силы. Вены на руках доходяги вздулись, и сталь со скрежетом поддалась, открыв ему проход в лабораторию. Худощавый проскользнул в тускло освещённое помещение и хлопнул в ладоши, будто призывал незримых музыкантов остановиться. Мелодия затихла.

— Я смотрю, у тебя сегодня праздник? — усмехнулся пленник, висящий на цепях.

Одинокая лампочка мерцала под потолком, освещая его лицо, покрытое шрамами и синяками. Александр Архаров, молодой абсолют, который каждый день молит о смерти, но вместо этого получает жизнь и омерзительные диалоги со своими пленителями.

— Доброго утра, Александр Константинович, — сказал человек со смеющимися глазами, в которых лопнули все капилляры. — Как вам спалось?