Или… Или научиться бы прыгать во времени! Посмотрел какие акции были дешевы, а стали ценными. Прыг, купил, вернулся, продал. Богат! И не надо голову забивать что добыть, что купить, где денег взять…

Эх… Мечты, мечты… Не заметил, как рассвет подкрался.

Умылся. Сейчас нормально, прохладная вода бодрит, а зимой каково будет? Надо бы поискать водогрей. Желательно проточный. Электричество здесь никто не считает, а система подключения в разы проще. Сам с установкой справлюсь.

Заварил кофе. Выпил. Оделся и потопал улов проверять.

Не скажу, что результат порадовал. Больше хлопот с установкой сети. Я-то размечтался рыбкой запастись. Наивный. Рачков чуть больше десятка. Пару сомиков небольших. Окушек. И краснопёрки немного. Только толку с неё? Уху сварить разве что, а так кости одни.

То ли рыба перевелась в обмелевшей реке? То ли место не удачное? То ли сделал что-то не так? В детстве же ставили с дедом сеть именно тут. Улов совсем иной был. Лещи и карпы. Если везло форель попадалась. Может как-то прикармливать надо? Всё же давненько здесь никто не рыбачил. Гляну потом в интернете что да как. А пока, раков в кастрюлю с кипятком, рыбу в морозилку…

— Какими судьбами? — заставив меня вздрогнуть, раздался из-за спины женский голос.

Глава 3

Обернулся. И замер. Машка! Вот уж не надеялся. Вернее надеялся, когда ехал сюда, в глубине души не веря, что деревня действительно вымерла. Думал, в качестве дачи кто-то приезжает. А уж Машка-то вообще здесь родилась и выросла… Но столкнувшись с суровой реальностью, не ожидал этой встречи.

— Привет, — только и смог произнести, разглядывая гостью, успевшую не дожидаясь приглашения войти в комнату.

Облегающие длинные стройные ноги брючки, ботинки на низком каблуке, приталенная лёгкая курточка подчеркивающая тонкую талию и высокую грудь. Лямки рюкзачка. Шикарная грива по-прежнему кажущихся не рыжими, а красными волос собрана на макушке и сплетена в толстенную косу. Гладкая смуглая кожа, темные брови, и глядящие с непонятным вызовом ведьмовские зеленые глаза. А слегка полноватые губы чего стоят? Сочные. Манящие…

Невольно аж покосился ей за спину, нет ли помела или ступы? Для полноты антуража самое то. Современная ведьма, если бы таковые существовали, наверное, выглядела бы именно так.

Красотка, ничего не скажешь. Или это я одичал здесь?

— И тебе привет… С днем рождения, Миш, прошедшим, — произнесла лесная нимфа и ослепительно улыбнулась, сверкнув белозубой улыбкой.

— Помнишь? — удивился я.

— А почему нет? Восемнадцать?

— Ага… Взрослый, типа…

— Много где восемнадцатилетие равняется совершеннолетию, — не понятно к чему, отметила она.

Какое мне дело, до много где?

— Так и чувствовала, что застану тебя тут в этом году. Пыталась раньше приехать, не вышло.

— Чуть позже, чуть раньше… Но я рад! — искренне произнес я. — Как добралась то?

Вот и вправду, тишина же вокруг мертвая. Звук мотора за десять километров слышно было бы. И ладно бы в доме не услышал, а я совсем недавно с улицы. И время раннее, рассвет меньше часа как наступил.

— Пешком вестимо, — убийственно спокойно отозвалась девушка. — Сюда никто ехать не хочет. Даже за деньги… — вздохнула она, скидывая рюкзак и потянув воздух носом, целенаправленно направилась к плите. — О! Раки! Сто лет, кажется, не ела их…

Так и болтали, обо всем на свете, всё же столько лет не виделись. Пока я размещал гостью в маминой комнате, чайник успел закипеть. Перебрались в «гостиную». В честь такого праздника помимо раков к столу вытащил колбасу, Маша достала печенье, и о счастье хлеб! По нему я уже успел заскучать за последнее время.

Радовало, что погода хорошая. Солнечно. Ветерок есть, но слабый. Тепло.

Прогулялись по деревне. Посмотрели на заброшенные колхозные дворы. Здание элеватора местами разрушилось. Как собственно и ферма. Здания управления, и телеграфа стояли с просевшими крышами. В управе даже крыльцо развалилось. Библиотека, соседствовавшая с клубом сгорела, на её месте из зарослей торчали лишь остав печной трубы и фундамент. Одноэтажная школа зияла глазницами выбитых окон. Само здание пока держалось, всё же кирпичное. Зато на крыше вовсю росли молодые деревца. Уцелели только медпункт и магазин. Только кому они нужны?

Заброшенные, по большей части покосившиеся дома. Поваленные заборы. Заросшие бурьяном и кустарником дворы. Яблони в садах все в плодах. Собрать некому.

Печальные картины. Вспомнились фильмы про Чернобыль. Здесь пейзажи примерно те же, только без катастроф и радиации.

Маша с грустью заглянула в их старый дом. Там всё было многократно хуже, нежели в дедовом. Крыша немного успела просесть. Фундамент ушёл в грунт почти по самые окна. Одно из них оказалось разбито. Через него проникли внутрь. Вариант открыть дверь даже не рассматривался.

Внутри оказалось куда печальнее. Обои от сырости местами обвисли лохмотьями, полы кое-где провалились. Хотя фантазия успела нарисовать картины гораздо более кошмарные. Будто проломы в полах — не провал сгнившей древесины, а наоборот, пролом кого-то с той стороны. Снизу. Словно монстр какой-то наружу вырвался. В свете фонарика от моего телефона смотрелось всё это особенно устрашающе.

Отвожу взгляд, а картинка преследует. Не отпускает.

Встряхнул головой, отгоняя навязчивое наваждение.

Если в моем доме, когда я туда впервые вошел, было сухо и пыльно, то здесь сыро и буквально разило гнилыми тряпками, плесенью, и чем-то еще, чему не удавалось найти сравнение.

— Захаровна с мужем, Трофимовы все и Ильич с дочкой повымерли в течении пары месяцев после смерти твоего деда. Только хоронить и успевали… Как поветрие на деревню нашло. Неволей в проклятия поверишь.

— А что смерти похожие что ли? Ну между собой? — удивился я.

— Неее… Кого зверь задрал, кого-то на пилораме треснувшим диском порубило. Я бабушку тоже похоронила. Все кто успел, посъезжали отсюда. Сваливали теряя тапки. Даже вещи толком не забирали. А мне куда? Тринадцать только исполнилось. Несовершеннолетняя. Тетка, опекунство оформила, чтобы в детдом не забрали.

В итоге, Золушка отдыхает, натерпелась она. Пришлось вместо учебы — работать, работать и работать. Вести хозяйство — огород, дом, скотина, ночами, когда никто не видел кто именно на посту, сторожем сидела вместо тетки на очистных. Днём ещё и пироги пекла на продажу. И в таком режиме двадцать четыре часа на семь дней в неделю, все пять лет, до тех самых восемнадцати. Порой казалось, что в детдоме лучше, чем у «любящей» родственницы.

История из разряда — а давайте снимем фильм! С одной стороны я аж заслушался, а с другой… Мне должно ей сочувствовать, но нет. Будто сказку послушал. В одно ухо влетело, в другое вылетело. Со мной и прежде такое бывало, как выяснялось, люди попросту врали. Ложь была разной. Иногда от и до, порой небольшая доля, а эффект именно этот.

В итоге, выходит одно — правду о своем прошлом она рассказывать не хочет. Может смягчает реальные события, а может приукрашивает в чем-то? Какая в принципе разница. Кто я такой, чтобы копаться в её грязном белье и судить?

Когда Машке восемнадцать этой зимой исполнилось, по её словам, она наконец-то сбежала. Это последнее, что девушка рассказал о себе, и замкнулась. Куда она подалась? К кому? Как эти восемь с лишним месяцев жила? В душу лезть не стал, там без моих грязных ботинок успели натоптать судя по всему. Чем бы она не занималась, как бы не жила, осуждать её никто не вправе. Я в том числе.

Маша тем временем коснулась моей руки, и… Будто какой-то невидимый рубильник кто-то переключил. Жалость внезапно во мне расцвела полным цветом, выбив из головы все крамольные мысли. Красивая? Да. Определенные желания вызывает? Несомненно. Но оно ей надо? Хотя приятно было, что не забыла. Что как только смогла вырваться — приехала, не побоявшись здешнего проклятья.

Так, общаясь домой вернулись, пообедать успели. И я провел подругу по дому показывая что тут да как. Только на чердак не водил — сам там ещё не был. Похвастал добычей всякой лесной да садовой.