- Сядь, - приказал Саннио, и сам сел на постель. - Сядь и расскажи мне, что с тобой случилось.
Рыжий сел. Видно было, что ему трудно сидеть спокойно, он то размахивал руками, то принимался грызть и без того объеденные под корень ногти, то кивал головой. Успокоился он не сразу. Тогда Саннио начал задавать ему вопросы, и постепенно смог представить, что случилось с мальчиком и его семьей.
Сам Бориан, Бори, как его называли дома, был четвертым сыном. Отец отправил его к одному из своих вассалов, чтобы там мальчик рос в окружении ровесников. Полгода он прожил там, ни о чем не подозревая, пока в замок не примчался гонец, сообщивший о том, что замок графа захвачен королевской армией, а все родичи арестованы по обвинению в мятеже. Бориана решили спрятать в лесу, в охотничьем доме, но дотуда мальчишка не добрался - маленький отряд нарвался на разъезд королевской армии. Двух спутников Бориана убили в бою, его самого ударили по голове - мальчишка гордо показал почти выцветший кровоподтек на затылке, - и связали, но ночью он ухитрился перегрызть веревки.
В последнем Саннио не сомневался. Рассказывая об этом эпизоде, Бори показал такие белые и крупные зубы, что ими впору было колоть орехи. Удивился он только беспечности солдат, не связавших рыжему хулигану руки за спиной; на их месте секретарь еще и связал бы мальчишке ноги, а потом привязал его к дереву. Бориан удрал в лес, прошатался там три-четыре дня, точно он не помнил, потому что от голода ослабел и плохо запоминал происходящее. Он решил пробираться в родной замок.
Сначала он прикинулся оруженосцем, сбежавшим из осажденного замка, и прибился к торговцам зерном, которые ехали на юг, чтобы продать фураж королевской армии; потом шел пешком - один и с бродячими монахами. На шестой день он сбил себе ноги и отравился речной водой, а потому его оставили в придорожном трактире. Добросердечная хозяйка вылечила мальчишку от поноса и приставила помогать по хозяйству, но, когда в трактир приехали солдаты, пришлось удирать в лес - они искали рыжих мальчишек возраста Бориана, и баба, смекнув, что к чему, дала ему еды и через дворы вывела к околице.
За следующий десяток дней Бориан побывал у крестьян, которые после разорения их домов решили попробовать себя на разбойничьей стезе, у пастухов, угонявших скот на дальние пастбища подальше от рыщущих повсюду фуражиров, и, наконец, попался на дороге всаднику, который пообещал довезти его до замка, а вместо этого связал (гораздо надежнее, чем солдаты) и привез к Гоэллону.
- Мне не нужно в безопасное место, - закончил рассказ Бориан. - Мне нужно в замок.
- Там нет ничего, кроме воронья и трупов, - жестко сказал Саннио. - Тебе туда уже не нужно.
- Нужно!
- И что же ты там будешь делать? - спросил секретарь, чувствуя, как невольно сбивается на холодную иронию Гоэллона. - Мстить всем?
- Да!
- Голыми руками? Без оружия? Один?
- Я возьму людей у вассалов.
- Значит, вас всех казнят. И тебя, и людей, которых ты поведешь. Пойми, мальчик, с королевской армией тебе не тягаться.
- А что мне делать? - вытаращил удивленные глаза Бориан.
- Ты поедешь с моим дядюшкой, куда он скажет.
- А он даст мне солдат?
"По шее он тебе даст", - хотел сказать Саннио, но подобный ответ явно вызвал бы новый бунт. Мальчишка и так корчил такую рожу, словно прямо сейчас был готов бежать и драться со всей королевской армией сразу, должно быть, при помощи глиняной кружки и подноса.
- Там видно будет... - уклончиво ответил Саннио. - А теперь будь добр, посиди один.
За окном уже темнело. Саннио подумал, что нужно разбудить герцога, но, как оказалось, тот и не спал, а валялся на постели, закинув ногу на ногу, и что-то читал. Юноша вспомнил, что пока он слушал печальную историю странствий Бориана, по коридору кто-то проходил туда и обратно, да и внизу ржала лошадь и что-то ворчал мэтр Гоб.
- Потрясен вашим талантом воспитателя, мой юный друг, - помахал рукой Гоэллон. - Без шуток, это было весьма достойно.
- Вы все слышали? - удивился Саннио. Он говорил нарочито тихо, копируя манеру мэтра Тейна.
- Сотворившие подшутили надо мной, наделив слухом намного более острым, чем у других людей. Так что ваши разговоры не остались для меня тайной.
Саннио передернулся. Сам он тоже отличался хорошим слухом, и это доставляло ему массу неприятностей. Он слишком легко просыпался, уставал, находясь в толпе; то, что другим казалось незначительным шумом, заставляло его подскакивать. Так было с самого детства, и юноша постепенно отучился дергаться на каждый звук и обращать внимание на чужие разговоры и перешептывания, которые волей-неволей слышал, но тише и приятнее они от этого не стали. Если у герцога слух такой же или еще лучше, его остается только пожалеть.
- Завтра у нас будет пополнение, а потом мы уедем на северо-запад, - сообщил Гоэллон. - Крепитесь, Саннио...
Секретарь вздохнул про себя и коротко, но горячо помолился Сотворившим о том, чтобы остальные двое оказались потише. Особо жаркую молитву он вознес Оамне, Матери всего сущего - она, как мать, должна была понимать, что такое трое шаловливых детишек, и не могла оставить Саннио в его беде.
Мио оглядела накрытый к завтраку стол в беседке и украдкой вздохнула. После ночного бреда кусок не лез в горло, но перед прогулкой нужно было перекусить. Верховая езда натощак - не лучшее развлечение, так можно и превратиться в сушеную каракатицу. Герцогиня плеснула в чашку сливок и принялась пить мелкими глотками, надеясь на то, что аппетит придет вслед за едой, однако ж нахал игнорировал приглашение.
Его явно не привлекали ни изящно накрытый стол, ни уютная беседка с коваными решетками, по которым вился виноград, почти неотличимый от живого, ни две очаровательные дамы в утренних туалетах нежнейших оттенков.
- Анна... - Герцогиня подняла глаза на приятельницу. - Тебе снятся сны?
Долговязая графиня не страдала недостатком аппетита; впрочем, на фигуре это никак не отражалось. Мио так и не удалось откормить ее до подобающей девице округлости.
- Снятся, конечно, - кивнула та, отправляя в рот очередную булочку. - Разве кому-нибудь не снятся?
- Не знаю, - пожала плечами Мио и поежилась. - Я, наверное, их забываю. Но сегодня...
- Это был какой-нибудь особенный сон? - Анна наконец-то подняла глаза и перестала жевать.
- Да уж, лучше и не скажешь, - неожиданно сварливо откликнулась герцогиня. - Исключительно особенный...
- Что же тебе приснилось?
- Кошмар, - призналась Мио. - Отвратительный. Город, построенный из железа. Люди... нет, не люди, а какие-то чудовища. Огромные движущиеся дома. Этот скрежет... - герцогиня поморщилась и встряхнула головой. Если настолько сильно морщить нос и зажмуривать глаза, то появятся морщины, но сейчас ей было все равно. - Скрежет, как от ржавых лебедок. Только оглохнуть можно. Дым, гарь, ужасные запахи...
Анна смотрела на подругу так, словно увидела ее впервые в жизни, а может быть так, словно у Мио выросли кошачьи уши. Она отставила чашку, подперла щеку дурацким бабьим жестом, от которого герцогине Алларэ так и не удалось ее отучить, и продолжила созерцать нечто, уму герцогини непостижимое.
- У меня пятно на платье? - не выдержала Мио.
- Нет, нет... - всполошилась глупая курица. - Просто... Мио, но такие сны снятся всем! Неужели тебе никогда...
- Всем? - удивилась герцогиня и потеребила кружево на рукаве. - Ты уверена?
- Это же Мир Воздаяния, - словно говоря с маленьким ребенком, продолжила Анна. - Сны о нем посылают нам Сотворившие, дабы напомнить о том, какая участь уготована грешникам. Разве священник не учил тебя этому?!
- Про Миры Воздаяния и Вознаграждения учил, конечно, - Мио пожала плечами. Кто же про это не слышал, когда в каждой молитве об этом поминается. - Но чтоб вот так...
- Понимаю, - сочувственно вздохнула Анна. - Приближаются праздники, и нам напоминают о том, что нужно очистить душу... Перед праздниками мне всегда это снится. Ужасно. Но иногда снится и... - графиня закатила глаза и сделала наиглупейшее лицо восторженной святоши, - Мир Вознаграждения! О, Мио, как он прекрасен!
