Каждый щелчок кнута закреплял условный рефлекс и заставлял моих врагов вздрагивать, каждый взмах моего меча уже парализовывал их, взывая к древним инстинктам внутри этих животных. И постепенно весь мой начал превращаться в жуткую жатву. Некоторые впадали в ступор, кто-то падал на колени и бросал оружие и словно сама смерть я шёл через них, обагривая кровью сильнейших каждого слабака.
Но участь тех, кто пал на колени была ещё ужаснее, чем судьба продолжающих давать отпор.
— Н-Е-Е-Е-Т!!! — закричал один из рабов, когда отряд моей массовки догнал меня и пронзая его руки трезубцами они начали поднимать раба над полем боя.
Один за другим сдавшиеся с безмолвным ужасом смотрели на саму неотвратимость, а после пополняли хор мучений. Плач и рыдания смешивались в ужасной мелодии и аккомпанементом для них становились звуки боли и воющие бессилие тех, кто просто не мог победить меня. У них не было даже теоретического шанса из-за моей брони и моего оружия, что в результате рождало путь от гнева до смирения, предавая происходящему новый привкус. Привкус мучений и терзаний, но ещё не абсолютного зла.
Всё это было лишь прелюдией и подготовкой толпы к лицезрению истинного величия возрождённой арены после годов стагнации и самоповторов.
— УБИВАЙТЕ, РЕЖЬТЕ, НАСЛАЖДАЙТЕСЬ!!! — кричал комментатор и голос его внушал идеи в разум слабовольных ман’кай, врезаясь в мозг словно непреодолимый приказ.
И словно животные все гладиаторы рефлекторно показывали результат долгих тренировок, которые сделали из животных. Все были такими, все кроме меня, что опять выделило меня и создало интригу. Ведь толпа видела огромную силу и мастерство, но не покорность. Это нарушало порядки Комморры и именно это станет ещё одним кирпичиком к возвышению Элатикса, который становился всё сильнее и даже… словно моложе? Это величие и триумф, всё шло по его плану и больше других он наслаждался происходящим.
— Прошу… — плюяясь кровью тянул ко мне свои руки поверженный святой, который собственными руками выцарапал лик Бога-Императора на своей груди. — Умоляю…
Он стоял на коленях и молился, словно бы забыл, что мы не в храме. Каждое его движение сопровождалось ещё большим хлюпаньем, ведь меч в его груди никуда не исчез. Но продолжал попытки заслужить прощение, будто бы видел во мне своего спасителя. Но это было исключено, ведь за всё это время моя душа превратилась в лабиринт с множеством стен. В самой глубине были скрыты и отголоски, а ещё более глубоко находилось то, что вложил в меня Бог-Император, заблокировав даже мою собственную память. Вероятно нечто такое и Тзинч провернул, просто пока что скрывал. А может и нет. Бог его знает…
И с рывком я вырвал клинок, разорвав грудную клетку и ударом ноги снеся голову праведника, который выдал всё что мог и в последние минуты осознал, что попал в руки самого дьявола и ничего кроме страданий не познает его душа. Отчаяние то имело дурное послевкусие, правда даже хлебнув его я понял, что мой метод поглощения чужих эмоций был… даже не бесполезен, а вредил мне.
Я пытался пропускать эти эмоции через себя, думая что как-то там моя душа преобразует энергию сама, но на деле я лишь мешал этими эмоциями себе и тратил ещё больше сил на внутреннюю борьбу. Друкхари так не делали и такой мой подход не имел смысла. Надо пробовать что-то другое, пусть это уже девятьсот девяносто восьмая попытка. Рано или поздно получится.
— И вот он, абсолютный победитель! — воскликнул комменатор.
Окинув хмурым взором всю арену я действительно обнаружил лишь груды тел и торчащие из земли копья, на которые были нанизаны рабы. Все были мертвы, абсолютно все и стоял на ногах только я. Сам того не заметил, как прелюдия подошла к концу. Скольких я убил в этот раз? По меньшей мере две стони и это за сколько? Прошло ли хотя бы пол часа? Вряд ли…
— Элегантный, сильный, стойкий и волевой! Посмотрите как вздымается его грудь, как из ноздрей идёт пар! Он словно само воплощение войны, хоть и по мерка ман’кей! Ха-ха-ха! Как думаете, сможет ли он вас ещё удивить⁈
И в этот момент толпа замолчала. Все зрители разом стихли, ведь они знали ответ. Все на этой арене уже знали, что случится прямо сейчас. А некоторые вовсе знали об этом ещё в тот момент, как я попал на этот песок. Та надзирательница видела моё будущее прямо в глазах, ведь через неё прошли десятки тысяч таких как я. Сама Комморра видела триллионы таких историй за всё своё существование и даже Элатикс рассчитывал на это, хоть и продумывал запасные варианты.
Так долго сражался великий воин, никто не мог сломить его и одним за другим пали его враги. Он нёс им страдания и муки, но что заставит его испытать те же чувства? Какими они будут? Ведь чем сложнее достать плод, тем же он вкуснее? Не так ли? И хоть запретного толпа эта получить не могла, будучи нищими и жалкими, то лицезреть падение того, кто поднялся выше других… это им и позволит увидеть владелец арены.
— Не может быть, — лишь один бедный Лео продолжал отрицать неизбежность, про которую ему рассказывали месяцами.
Хотя в этот раз он уже не буянил, просто молча поник, но взгляда не отвёл. На арену вышли пять зверей, что напоминали быков. Прямо к их спинам были привязаны цепями его родные, те кто смог дожить до этого момента. Одним за другим они приходили в сознание только сейчас. Никто из них не знал, что засыпая на приятно пахнущей перине они вдруг проснутся на провонявшей кровью и отчаянием арене.
Крик этот ударил куда сильнее, чем я ожидал. Но благо на подобное мной всегда делалась поправка и оборона души возводилась куда прочнее с расчётом не на ожидание, а на то что их обязательно превзойдут.
— Мы закончим это быстро, — положив руку на плечо Лео, произнёс Алор. — Скоро ад закончится и для них, и для тебя.
И все звери тут же помчались ко мне. Я же стоял словно вкопанный и слушал как хрустят кости родных Лео. Спины тварей извивались и одним за другим ломались позвонки, но крики мучений затихали не сразу, ведь накачали их тела до предела какой-то наркотой. Они будут находиться в сознании до самых критических повреждений. Впрочем, один из голосов умолк ещё до того, как начался бой: видимо сломалась шея.
— Берите контроль, я понаблюдаю со стороны, — произнёс я и тут же ситуацию взял в свои руки Мордред.
Медленно моё тело упало на колено, разрядившийся кнут был брошен, сломанный в горячке боя меч тоже. Но оружия вокруг хватало и вот асинхронно правая рука сжалась на рукояти коротко меча, что лучше всего напоминал гладиус. А левая сомкнулась на копье, что было привычнее Юртену.
А затем тело пошло вперёд, к одному из монстров. Походка изменилась, взгляд стал иным, словно безумец оказался на месте Потрошителя и эта перемена пришлась по вкусу толпе. Они не понимали что это такое и в чём причины, но… это было что-то новенькое для этой арены.
Взмах меча и со вскрытой глоткой передние конечности монстра заломались, после чего он зарылся тушей в землю и полетел дальше, за мою спину. Кувырком он перевернулся с грохотом последний раз издало хруст истерзанное тело, в котором навеки потухла жизнь.
Стремительный удар копья пробил голову следующей твари, на спине которой уже был труп, привязанный слишком плотно в области шеи, что вызвало потерю сознания от удушения почти в начале. А затем уже и смерть наступила из-за перелома шейных позвонков.
Быстро и без слёз, с рождающийся вокруг пустотой падали эти жуткие быки, а последний решил взять меня на таран. Но Мордред в этот раз решил даже не уворачиваться. Я приказал ему сработать максимально аккуратно, из-за чего пришлось пойти на некоторый риск. Точный удар копья пробил в лоб и ноги начали пропахивать землю. Сразу же и меч оказался вонзён в шею, после чего фонтан крови ударил на серый песок, ведь даже после смерти мозга сердце твари продолжало биться словно бешеное.
При этом всём монстр этот был самым маленьким, как и в момент своей смерти не стал вытворять кульбитов, просто обмякнув и упав. А на спине его продолжало раздаваться тихое жалобное рыдание. Цепи были закреплены не очень плотно, во многом из-за этого жертва и выжила. Такое чудо, такая радость…
