– Как вы это допустили?

Стивен хотел было уже ответить, но потом решил оставить при себе грубое замечание и подавил желание прочитать ей назидательную лекцию о здравом смысле, на которую она, несомненно, обиделась бы. Не выпуская руку Фиби, он быстро развернулся и, указав головой в сторону холла, спросил:

– Где Ди? И не говорите мне, что она отпустила вас бродить здесь в одиночку.

– Она не слышала, как я ушла. Если она спит, полный сарай петухов не сможет разбудить ее до восхода солнца.

Ни его мозг, ни его тело не оставили без внимания это интересное сообщение. Не сдвинувшись с места, Стивен окинул Фиби взглядом – на ее халате от шеи до самого низа шел ряд перламутровых пуговиц, но три верхние она забыла застегнуть, и там проглядывало нежно-розовое кружево, а рыжеватые волосы волнами ниспадали на спину девушки.

– Не самая благоразумная вещь сообщать такие сведения мужчине, который старается вас соблазнить, – произнес он, понизив голос.

– Могу заверить вас, лорд Бэдрик, меня соблазнят, только когда я сама решу, что хочу быть соблазненной, – парировала она, быстро сглотнув, стянув потуже халат у шеи и вздернув вверх свой маленький дерзкий носик. – По всей вероятности, этого не произойдет до моей брачной ночи.

Стивен едва слышно хмыкнул и, сильнее сжав руку Фиби, потащил девушку за собой, не желая в этот ночной час вступать в обсуждение вопросов супружества.

– Куда мы идем?

– В музыкальную комнату. Там должно быть что-то, что ускользнуло от меня.

– Например, дедушка Август?

– Сомневаюсь.

Дождь не прекращался, и ледяная сырость словно саваном окутывала дом. Потоки холодного воздуха, проникавшие сквозь щели в окнах, танцевали по всему холлу, напоминая Стивену, что на нем только тонкая рубашка, второпях заправленная в бриджи; да и на Фиби было надето не многим больше. Они были здесь одни среди ночи, полуодетые, без провожатых, и он тащил ее по темному, вонючему коридору. «Я определенно сошел с ума», – решил Стивен.

– Эта кухарка рассказала что-нибудь полезное?

– Нет, – с сожалением ответила Фиби.

– Не важно, завтра у вас будет время задать вопросы Хэмпсону. Мы пришли.

Музыкальная комната располагалась в дальнем конце первого этажа, и, когда Стивен со свечой в руке шагнул в комнату, на ее стенах, требовавших безотлагательной покраски, ожили причудливые тени. Один угол комнаты занимала арфа, на столе стояли маленький графин и несколько рюмок, а возле стола пристроился одинокий стул.

– Мы не можем подождать до утра? Тогда будет дневной свет и все такое. – Вырвав у Стивена руку и став на цыпочки, Фиби через его плечо взглянула в темноту.

Сквозь тонкую ткань рубашки он спиной почувствовал прикосновение ее груди. Будь see проклято, он же не святой! Как может мужчина придерживаться лучших намерений, когда к нему прижимаются некоторыми частями тела, восхитительными частями тела? Он повернулся, собираясь честно предупредить ее, и, обняв одной рукой за шею, взял в плен.

– Теперь у меня сон совсем пропал, вероятно, я не смогу уснуть, даже если буду стараться. Так что, если хотите, мы могли бы возобновить наш разговор, начатый раньше. Я даже не прочь продемонстрировать пару способов. Не вернуться ли нам в уютную библиотеку и… – Он почувствовал, как внутри у Фиби разгорается пламя, ее ноздри затрепетали, а глаза стали огромными. – А, черт, – буркнул он и прижался губами к ее губам, красноречиво выражая свои чувства.

Она почти не дышала, а ее пульс под его пальцами бешено стучал. Это было то самое приглашение, которое ему было нужно, и он, не раздумывая, прижался к ней всем телом – бедро к бедру, грудь к груди. Обхватив руками мягкие округлости ягодиц, он скользнул языком в ее рот. Это был не робкий поцелуй, а страстный и обжигающий, манящий и обещающий, и Стивен оторвался от губ Фиби, только чтобы взглянуть на родинку у нее под правым ухом, которая доводила его до безумия каждый раз, когда Фиби появлялась с аккуратно заплетенной косой.

– Не думаю, что это очень разумно, – удалось ей произнести между вздохами удовольствия. – Я хочу сказать, возможно, мы не одни. – Повернувшись к нему спиной, она снова прижалась к его телу. – Во всяком случае, не помешало бы сделать поярче свет.

Не сдержавшись, он громко застонал и отошел к ближайшей стене, а она последовала за ним, как и ее тонкий аромат духов, и мимолетная струйка теплого воздуха долетела до чувствительного места у него за левым ухом. Подавив в себе желание сжать Фиби в объятиях, которому он старался стойко сопротивляться, Стивен принялся осматривать пространство над деревянными резными украшениями.

– Что мы ищем? – спросила Фиби.

– И сам не знаю. Если кто-то вошел в комнату, он должен был выйти через какой-то другой выход.

– Вроде тайного хода? Как интересно!

Медленно обходя комнату, Стивен тщательно проверял каждую стеновую панель, периодически постукивая по дереву. Фиби время от времени повторяла его действия, но чаще шла за ним по пятам почти вплотную и болтала на ходу.

– Вам известно, что Уиболт служит в поместье Марсден три года? – спросила Фиби. – А Хэмпсон был здесь всегда. Но как бы то ни было, Уиболт, по его словам, ничего не знает о финансах, кроме того, что денег очень мало. Он упоминал каких-то мужчин и нескольких капризных женщин, имевших обыкновение приходить и уходить. Я так и не могла понять, что он имел в виду. А когда я начала расспрашивать о Хэмпсоне и о дедушке, которого, как заявляет Уиболт, он видел своими глазами, с ним стало твориться что-то ужасное.

– Фиби, – со вздохом промолвил Стивен, – вы говорите о старике, с которым только что познакомились и который может быть виноват во всем этом хаосе? Вас тоже трудно понять, вы перескакиваете с одного на другое.

– Это помогает мне отвлечься от того, чем я сейчас занимаюсь. Я не привыкла искать привидения среди ночи. – Она немного помолчала. – Тем не менее однажды вечером но дороге в кухню на нижнем этаже в южной части дома Уиболт увидел Августа с коробкой в руках, курившего трубку и насвистывающего. Дедушка исчез прямо в стене с фамильными портретами в западном крыле. Вы думаете, этот ход связывает разные части особняка?

– Возможно. – Стивен в последний раз постучал по панели. Казалось, ничего необычного не было, но, черт побери, кто-то же вошел в эту комнату! А в привидения он не верил, во всяком случае, в те, что восстают из мертвых. – Ну вот, поднимается ветерок, – заметил он, несколько раз проведя пальцами по усам.

– С какой стати кому-то разгуливать в такую ночь? Подойдя к окну, Фиби стала коленями на стоявшую рядом банкетку и выглянула наружу.

– Хм-м… – Стивен размышлял над тем же вопросом.

Он зажег еще одну свечу, нашел одинокий хрустальный графинчик на маленьком столике, вытащил бронзовую пробку и, понюхав содержимое, удовлетворенно улыбнулся. – Рано или поздно, но мы это узнаем.

Молния прорезала небо, и фигура Фиби в ночном одеянии, открывшаяся в этот момент Стивену, оживила его настроение гораздо быстрее, чем предвкушаемый бренди. Наполнив две рюмки, он тоже подошел к окну. Последовала еще одна белая вспышка молнии, от которой кожа Фиби как бы засветилась.

Кремовый щелк ночной рубашки и халата облегал ее тело, подчеркивая все его изгибы, которые Стивен уже хорошо представлял себе и помнил, а рыжие волнистые волосы были рассыпаны но спине – одним словом, это был соблазн в чистом виде, и Стивен без труда представил себе, как она нагая лежит под ним, по окнам барабанит дождь, а он отдает ей жар своего тела. Сначала он расстегнет скользящие перламутровые пуговицы халата, а затем неторопливо снимет с нее одежду и, коснувшись губами ближайшего к себе плеча, двинется к ее груди. Господи, он готов был вобрать в себя всю эту женщину целиком!

Фиби языком слизнула капельку бренди в уголке рта, в ее глазах, туманных от выпитого спиртного и от позднего часа, светилось нечто сродни преклонению; такой взгляд берет в плен сердце мужчины и заставляет верить, что нет ничего невозможного, что могут исчезнуть даже цыганское проклятие и мучительное прошлое. «Черт побери, – мысленно упрекнул себя Стивен, тряхнув головой, – что это еще за выдумки?» Он чувствовал, что благодаря Фиби у него в голове зародились несбыточные мечты, и был этим страшно напуган.