— Когда же уже лед встанет… — не то простонал, не то прошептал Беромир, прохаживаясь у мостка.
— Нескоро, — ответил Дарья. — По всем приметам зима будет поздней и теплой.
— Думаешь?
— Все вокруг о том ясно говорит. Али, ты не видишь?
— Никогда в таких приметах не разбирался. Что конкретно наводит на такие мысли?
— Видишь — листья на сырую землю падают. И по ночам не подмерзает. Это говорит о том, что зима будет теплой. При трескучей зиме земля загодя просыхает, до снега. Да и сам снег пока не выпадал. Первый. Такой, чтобы, падая сразу таял, или полежал совсем немного. Хотя время для него вполне подходящее. А значит — зима придет поздно. Небо все серое, пасмурное. Тоже негодно для холодной и ранней зимы. Тепло. Слишком тепло для этих дней. Да и много всего иного. Сразу так не скажешь. Птицы как ведут себя. Зайцы. Все говорит о том, что зима придет поздно и будет мягкой.
— Плохо. — покачал головой Беромир. — Очень плохо.
— Конечно, плохо. Ежели зимой теплой и поздней окажется, то лето, стало быть, холодным и сырым. С дурным урожаем. Чего тут радоваться? Как бы голод не разразился.
— До лета нам бы еще дожить.
— Мыслишь, боги от тебя отвернутся?
— Неисповедимы их пути. — развел руками Беромир. — Никто не знает, сколько удачи они нам отмерили. Да и их могут отвлечь, лишив нас в самый неподходящий момент их поддержки. Мир полон неизведанного. Прилетят какие-нибудь жнецы из межгалактического пространства — и будь уверена, богам станет не до возни с нами. Мы ведь никто, в сущности. Так, баловство.
— Но они с нами возятся. — ответила ведьма Мары, совершенно спокойно восприняв такие шаги. Он ей уже немало за разговорами поведал об устройстве мира. И она знала про планеты, звезды и так далее. Отчего принимала подобные высказывания спокойно.
— Они верят в то, что когда-нибудь мы сможем им помогать. Не мы, так другие. А потому возятся не только с нами.
— Какие еще другие? — нахмурилась Дарья.
— Во Вселенной населена не только наша планета обитаема. Всякого-разного хватает. Один похожи на нас, иные нет. Существуют очень разные формы разумной жизни. И совершенно неясно, кто из них сможет достигнуть подходящего уровня развития.
— А мы? Мы далеко ушли?
— Делаем первые шаги. Даже и не шаги. Мы словно зародыш разумного в утробе матери. Вот когда вылезем с Земли и начнем путешествовать между планетами — считай, родились и ползаем, агукая. До зрелой и развитой цивилизации нам бесконечно далеко. Впрочем, не только нас.
— Мне сложно представить то, что ты говоришь. — покачала головой сестра.
— А и не нужно. С ума сойдешь.
— Но ты их видел и не сошел.
— Мне повезло.
— Какие они, другие?
— Ну… — Беромир задумался.
Несколько секунд помедлил, а потом рассказал ей о вымышленном виде азари из Mass Effect, что способны оплодотворятся и скрещиваться с практически любым другим видом. При этом выглядя за счет внушения для него подходяще и симпатично. Одного и того же азари разные разумные видят по-своему.
Потом поведал о зергах.
Вспомнил об орках и эльдарах из мира «WarHammer».
Поведал про разумную планету, выросшую вокруг гигантского космического разума. Ту самую, с которой боролся Звездный лорд.
И многое, многое иное.
Все самое необычное и интересное из того, что смог вспомнить.
Дарья слушала внимательно.
Серьезно.
Даже излишне серьезно.
Что окончательно убедило Беромира в том, что она не являлась таким же гостем из будущего, как и он сам. Ну… наверное. Так-то если она сюда заехала из конца XIX века, то ее реакция вполне укладывалась бы в то, что он сейчас наблюдал.
А если из другого мира, то тем более. Мало ли у них там какие сказки и мифы? Может, никаких пересечений. Вот и проявляет невероятное любопытство.
— Драконы… — выдохнула она, когда Беромир их упомянул. — Это… так жутко.
— Мы лишь листик в водовороте реальности. — пожал он плечами. — Если смотреть на Вселенную глазами богов, то вся эта возня им интересна не больше, чем нас увлекают муравьи в своих кучах.
— Но они выбрали тебя.
— Боги — не люди. Это не просто сильный человек. Нет. Это существо иного порядка. Нам их не понять. Во всяком случае до тех пор, пока мы и сами не окрепнем душой до их уровня…
Помолчали. Глядя на листья, плывущие по реке.
— Как думаешь, они готовы? — спросила она.
— Нет. — покачал головой Беромир. — Пока со смертью не встретятся лицом к лицу готовы не будут.
— Это понятно, — горько усмехнулась она и резко погрустнев, видимо, вспомнив о сыне. — Но ты ведь их заставляешь много упражняться. Неужели толку от этого нет? И важна лишь проверка перед лицом смерти?
— Понимаешь, в бою уходит все наносное и человек опускается к тем вещам, которые умеет делать не задумываясь. Для того чтобы закрепить навыки, необходимые в бою, требуется их повторить от тысячи до тридцати тысяч раз. Учитывая сложность ситуации, я бы ориентировался на наибольшее значение.
— Тридцать тысяч… это звучит невероятно. А столько можно?
— Это только так кажется. Сколько они ежедневно на упражнения метают дротики?
— Раз десять по десять или около того.
— Это у нас сотня бросков. За год они наберут свыше тридцати шести тысяч бросков. Что в целом позволит закрепить навык. Если, конечно, не будут отлынивать или имитировать. Тоже касается и иного. Строй. Перемещение. Перестроения. Работа копьем, топором и саксом. Разом то это все не дашь им. Просто не вынесут. Поэтому, я полагаю, раньше, чем через два-три года напряженной тренировки воинами они не станут. А лучше после трех-четырех. Но разве нам дадут их?
— Два-три года, — покачала она головой. — На это и надеяться не приходиться…
— Вот и я о том же. Они меня сильно удивят, если они до льда не придут. Скажем так, если это случится, то они, скорее всего, вообще иначе решили действовать. Жадность возобладала, и они захотели договариваться.
— Они? Нет. Я в это не верю.
— И я. Но чудеса порой случаются.
— И ты сам являешься живым воплощением такого чуда.
Беромир развел руками и виновато улыбнулся, но комментировать такое заявление не стал. Дарья же продолжила:
— Сами роксоланы сейчас точно не полезут. Они не любят по рекам ходить, да пешими воевать.
— По весне они тоже воздержатся. Кони слабы после зимы. Да и брать нечего, даже если на корабле идти. Что затруднит их прокорм в походе.
— И то верно. — кивнула сестра. — А к осени почти наверняка найдут охочих. Даже не представляю, что должно сподвигнуть их самих к нам сунуться.
— Как что? Слухи о моем богатстве. Их становится неприлично много. И это пугает. Сильно пугает. Могут и сарматы соблазнится. И иные.
— У тебя вон, двадцать один добрый молодец. Сдюжите.
— Двадцать один… — горько усмехнулся Беромир. — Понимаешь… У нас тут мышиная возня. Пока. Из-за чего даже двадцать один недоучка — уже сила. Кто против них устоит из местных? Вот. Роксоланы сюда сколько пригонят? Десятки? В крайнем случае несколько сотен. Это все ничего не стоит. Крохи.
— Тогда чего ты боишься?
— Того, что на нас обратят внимание какие-то крупные игроки и посчитают разумным захватить. Сахар и индийское железо чудовищно дороги. Нам за них дают подачки. Даже несмотря на то, что нам это кажется богатством и изобилием. Ромеи каждый отправляют в Индию корабли из Красного моря с тем, тратя на сахар целые состояния. А тут мы. Что будет, если они сюда отправят легион?
— Я видел ромейский легион. — кивнула Дарья помрачнев. — Такой если придет — нам ничего ему не сделать. Разорит все посевы. Убьет весь скот. И даже если мы станем по лесам прятаться, пока ромеи тут бродят, потом придет голод. От него не убежишь… никуда… А они нас не только запасов лишат, но и жилищ. Об этом страшно даже подумать…
— Вот в том-то и оно. А если рокосоланы решатся нас стереть в сопли? Они плохо сражаются пешими, но они смогут сюда привести несколько тысяч воинов. У наших шести кланов просто мужчин меньше. Совокупно. Эти твари ведь специально следят за тем, чтобы нас не стало слишком много. Оттого и выдаивают досуха. Оттого и угоняют в рабство… чтобы не могли добрым образом расплодиться.
