— Гадали мы. И духи подсказали нам ответ.

— И все? — расплылся в улыбке Беромир. — Вы нашли их тела? Вы нашли их вещи? Может быть, видаков сыскали, которые могут предстать перед нами?

— Нет. Но я уверен — их убил ты! Ты!

— Хорошо. Пусть нас Перун рассудит. — кивнул ведун.

— Это будет плохой бой, — хмуро пробурчал Борята. — Я знаю, как силен ты в копьях. А он — нет.

— Слышишь, что он говорит? Ты можешь отказаться, — повернувшись к этому парню, произнес Беромир. — А я сделаю вид, что ничего не слышал.

— Нет! Перун на моей стороне! Дерись! Насмерть!

— Как знаешь…

Разделись до порток. И, взяв копья, вступили в круг.

Беромир выбрал свое — кованое. А он его под шумок всей этой возни с железом перековал, сделав покрупнее с хорошо выраженным клинком. Из-за чего оно было под стать «крылатым копьям» IX-XI веков, которыми можно и колоть, и даже рубить.

Да про граненый подток не забыл. И древко из ясеня. Хотел его сделать клееным, да руки пока не дошли. Но и так выглядело очень неплохо. Внушительно…

У парня-обвинителя копья не было. Поэтому Борята дал ему свое, стремясь уравнять шансы и явить справедливость. То самое, которое взял как трофей с Гостяты. Так что в круг вышли два бойца с примерно равным оружием. Во всяком случае никто из представителей «клубов» Перуна или его ведунов не стал оспаривать такое поединок.

Вышли.

И обвинитель совершил выпад, как говорится: «в крысу». То есть, постарался достать Беромира, воспользовавшись эффектом внезапности.

Но тщетно.

Ведун крепко напрягся от слов парня, ожидая подвоха и каверзы. Вот и бдел. А потому довольно легко увернулся, сделав подшаг с поворотом. И даже поставил блок, чтобы его оппонент возвратным движением не подрезал ему бок.

— А ты, я погляжу, проказник, — усмехнулся Беромир.

Вместо ответа тот вновь совершил выпад.

Да не в лицо, а в ногу метя.

Ведун ушел от удара обычным подшагом. И сразу выставил блок древком. Очень, надо сказать, своевременно. Так как парень попытался ударить ему в бок. Царапнуть, по сути, силы на большее просто не хватило бы. Беромир же сбил эту проказу, выводя парня из равновесия, и широким ударом наотмашь, шлепнул его по заднице. Клинком копья, плоской его частью.

Чтобы было обидно, но без крови.

Тот от такой выходки вскинулся, вспыхнув, как свечка. И атаковал, атаковал, атаковал.

И снова.

И опять.

И еще раз.

Обвинитель сыпал ударами, пытаясь хоть как-то достать Беромира. Но не получалось.

Вообще.

Совсем.

Даже малой царапины не случилось.

Всем наблюдателям же был виден тот гигантский разрыв, который лежит между ведуном Близнецов и этим дурачком. Он натурально ничего не мог сделать.

А что он только не пытался!

О!

Даже зачерпнув горсть земли, бросил ее в глаза Беромиру. Но та оказалась слишком влажной и полетела комком, от которого ведун легко уклонился, не подставившись под сопутствующий выпад копьем…

Спустя десять минут на обвинителя было грустно смотреть.

Весь мокрый — хоть выжимай.

Язык на плече, образно говоря. А сам он так тяжело дышал, что не каждая загнанная лошадь сумеет. Да и копье уже нормально держать не мог. Вон — наконечником скреб по земле. Руки же его тряслись от перегрузки мышц.

— Убей… — прохрипел он. — Что ты медлишь? Не стерплю позора!

— А чем ты клинок намазал?

— Что?

— Я видел. Ты протер клинок копья. Помнишь? Своей одеждой. И откинул ее. Но от меня было видно, что там какая-то емкость с чем-то в складках одежды.

Ближайший к той одежде ведун подошел.

Перевернул ее посохом. И перед остальными явился небольшой кожаный мешочек. Он его осторожно взял и понюхал.

— Что там? — спросил Борята.

— Яд. — поморщился он. — Трупный. Выдержанный.

— Как глупо… — покачал Беромир головой, усмехнувшись. — Ты шел учиться, чтобы сделать жизнь своего клана лучше. И к чему ты пришел? Лживое обвинение. Прилюдная попытка отравить. Что дальше?

Тот промолчал.

— Что? Сказать нечего?

— Я говорил с духом двоюродного брата. Он сказал, что его убил ты! Он не мог мне соврать! Поклянись! Поклянись именем Перуна на копье!

— Я действительно убил тех троих. — после небольшой паузы произнес ведун.

— Я говорил! Говорил! — взвился этот парень и попытался сделать выпад.

Но неловко и слишком медленно. Сказывалась усталость. Из-за чего излишне жесткий сбив Беромира, не только выбил оружие из его рук, но и уронил обвинителя на задницу.

Потом поставил перед собой копье и пояснил:

— Они пришли ко мне как гости, но отказались разделить еду. Сослались на спешку и убежали. Впрочем, ближайшей ночью вернулись. И попытались напасть на меня во сне. Но у них ничего получилось.

— Что их сподвигло на такой поступок? — спросил глава «клуба» Перуна клана Красных волков.

— Мой большой топор. Я рубил дрова, когда они пришли. И они не могли от него отвести взора. Сразу не напали, опасаясь проклятий. Но совладать с алчностью не смогли.

— Я свидетельствую в том! — громогласно произнес Вернидуб.

— Не может быть! Нет! — простонал парень-обвинитель.

— Клятва на оружии и слово ведуна Перуна — это весомо. Да и круг о том же говорит, — возразил представитель Красных волков.

— Кто тебя надоумил все это делать? — спросил Беромир у своего противника.

— Никто!

— Врешь. Ты подбил ребят из Быстрых медведей на неподчинение, подставив их под наказание. Ваши разговоры слышали. А потом, когда я их изгнал за неподобающее поведение, именно ты начал мутить воду среди остальных. Даже и теперь — как ты дрался? Кто учил тебя этому? Кто дал яд?

— Никто! — вновь выкрикнул он.

— Кто-нибудь ему верит?

— Нет, — жестко и холодно произнес глава «клуба» Перуна Красных волков. — А ну, сказывай! Кто надоумил⁈

— Не могу!

— КТО⁈ — с трудом сдерживая бешенство, вновь рявкнул этот вопрошающий.

— Проклянет!

— Я отпущу проклятие, — резонно возразил Беромир. — Кто?

Он промолчал.

— Ночь, улица, фонарь, аптека, бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века — все будет так. Исхода нет. — произнес на-русском ведун стихотворение Блока. Не по какому-то умыслу. Просто первое, что пришло в голову.

— Что⁈ — нервно выкрикнул этот парень.

— Я проклинаю тебя. — ровно и торжественно произнес Беромир. — Семь следующих воплощений ты будешь жить во тьме. Или слепым, или обитателем каким подземным.

— Нет! НЕТ!!!

Ведун лишь пожал плечами.

— Каждый из нас наложит на тебя посмертное проклятие, — серьезно произнес Вернидуб. — После чего ты будешь убит и отправишься страдать. Долго и страшно.

— Скажи, кто тебя надоумил, и я сниму проклятие. — предложил ему Беромир.

— Вилте[1]! Это она! Она! Тетка моя!

— Вилте? Кто это? — поинтересовался ведун.

— Ведьма Мары. В лесу живет. Один из убитых тобой был ее сыном. — хмуро ответил старший от Красных волков.

— У вас есть ведьма Мары? — ахнул Вернидуб. — И вы молчали?

— Мы ее держали в тайне, ибо прошлую в жертву принесли. Али забыли? Утащили и сожгли живьем. Ни я, ни мой отец, ни мой дед не помнят, чтобы ведьма Мары заканчивала иначе. Вот мы и молчали.

— И, я смотрю, вышло лучше, да? — поинтересовался Беромир. — Она, получается, подначила своего сына на злое дело. А потом науськала племянника на проказы. Да в каком деле⁈ Просто с ума сойти! Эта дурная баба пыталась вас, равно как и иных лишить железа. Каково?

— Я лично ей голову отрежу, — процедил сквозь зубы Добросил[2].

— А вира?

— Что⁈ — с нескрываемым раздражением переспросил он.

— Именно меня она хотела извести. Посему я в праве требовать виру.

— И что же ты хочешь?

— Ее.

— Чего? — ахнул Борята, вперед Добросила. Да и по остальным пошли шепотки.

— Она ведьма Мары. И она повинна смерти за свои дела. Пусть придет и поклянется мне в верности своей душой. И тогда я возьму ее под свою защиту. Ведь таких, как она, мало. И было бы глупо ее своими руками убивать.