Затем подсчитали всех мышек–норушек, и этим окончательно доказали, что Будыко был не прав, распылять «эвересты» с самолетов не нужно, наоборот, надо бы дождичка, осадить пыль, а то нас ожидает «парниковый эффект», невыносимая жара, таяние ледников и всемирный потоп. Но пыль летает выше облаков, и дождиком ее не осадить. Опять неминуемая катастрофа. На внеземные причины никто даже не обращает внимания. Оказывается, пыль не только охлаждает, но и нагревает. Впрочем, пока пыль автор оставляет в стороне, переключившись на «карбонатную» гипотезу.
Оказывается, молекулы углекислоты поглощают тепловое излучение и, подобно пылинкам, могут стать причиной как потепления, как и похолодания. Углекислота задерживает красный и инфракрасный тепловой свет, поэтому тепло не выпускается с Земли, накапливается, и температура на Земле повышается. Начинается с того, что Земля сильно насыщена углекислотой. Почему? не объясняется. Растения бушуют. Затем генерация углекислоты на пике ее содержания в атмосфере прекращается. Почему? Не объясняется. Углекислоту «высасывают» океанские моллюски, кораллы, а также магматические породы, оказавшиеся на поверхности. Ее становится мало. Земля охлаждается. Но почему все же углекислоты, то мало, то — много? В общем почему раньше — не известно, а сегодня — от заводов и домен, тепловых электростанций. «Нельзя, однако, придавать слишком большое значение одному слагаемому в уравнении термического баланса», — предостерегает известный западногерманский метеоролог профессор Г. Флен от увлечения «карбонатной» гипотезой. Это замечание сделано в адрес тех, кто потепление, наблюдавшееся перед последним похолоданием, объяснял науглероживанием атмосферы в период развертывания научно–технической революции. «Высокая температура в период европейского средневековья, несомненное понижение температуры планетарного масштаба с конца XVI века до малого ледникового периода — 1680–1740 — и широко распространившееся потепление с 1770 по 1810 год, то есть задолго до начала промышленной эры, — напоминает Флен, — должны настораживать против безоговорочного признания «теории углекислоты.».
Но тут явилась другая «мышка–норушка», способная перевернуть мир: «В журнале «Сайентифик Америкен» приводилась любопытная версия исследователя Эдварда Диви. Он полагает, что содержание углекислоты в воздухе увеличилось, в частности, из–за осушения болот и заболоченных местностей. Ученый подсчитал, что болота связывают около 366 миллиардов тонн углекислоты. Как только эти гнойники будут ликвидированы мелиорацией, исчезнут многие заразные заболевания, но одновременно густые струи углекислого газа вольются в атмосферу… Осушение болот, по мнению Диви, уже обогатило атмосферу углекислотой. Болота дали якобы две трети общей прибавки (то есть 2/3 от 360 миллиардов тонн). Если все это так, то налицо процесс самовозбуждения: чем становится теплее, тем больше высыхают болота; чем больше высыхают болота, тем больше высвобождается углекислого газа; чем больше высвобождается углекислого газа, тем становится теплее…»
Ф.Ф. Давитая, будучи честным ученым, а не вырабатывателем страшилок для заработка и саморекламы, пишет: «При прочих неизменных условиях повышение концентрации углекислоты вдвое поднимет температуру атмосферы приблизительно на 1,4 градуса, а дальше постепенно наступит насыщение, и температурное влияние углекислоты прекратится вовсе, так как углекислота поглощает и, значит, излучает волну света в 15 микрон из всего разнообразия теплового излучения. Подсчет отражения «углекислого зеркала» дает скромный климатический эффект». Кроме того, он показал, что углекислота и атмосферная пыль действуют наперекор друг другу, устраняя вредные влияния друг друга. Ученые пока спорят, кто кого пересиливает, а Ф.Ф. Давитая стал опять считать. У него получилось, что за всю историю (антропоген грубо 1500000 лет) человек сжег для окисления ископаемого сырья 273 миллиарда тонн кислорода, а с 1920 по 1970 год (50 лет) - 246 миллиардов тонн. Так вот, 273 плюс 246 млрд. тонн — это всего 0,02 процента от свободного кислорода. И если сжечь разом все разведанные запасы всех горючих ископаемых на Земле, то кислорода на Земле уменьшится только на 0,7 процента.
Но ведь в атмосфере не один кислород. По отношению ко всей массе воздуха 250 млрд. тонн кислорода, сожженные за 50 лет научно–технического прогресса, составят всего 0,004 процента. Поэтому достоверно проверить измерениями все эти гипотезы невозможно. Тысячные доли процента в ту или другую сторону могут быть отмечены просто потому, что, скажем, день оказался «кислороднее» ночи, речной берег — лесной чащи. Теорию невозможно подтвердить экспериментально, а шуму вокруг этого вопроса поднято столько, что каждый из вас знает про эту «проблему». Если хорошенько подумать, то и из «ядерной зимы» то же самое может получиться.
Форрестер и Медоуз, не зная расчетов Давитая, сварганили теорию «предела роста цивилизации» наподобие древней теории Мальтуса, о которой вам всем сообщали в школе, и которая предрекала предел роста численности человечества нехваткой еды. Мы этот «предел» сегодня перекрыли раз в пять, если не больше. Но самое замечательное, на мой взгляд, оптимист Давитая сказал про нехватку кислорода, если она вдруг возникнет через тысячи или миллионы лет, в «плановом», так сказать порядке. Мы просто будем анаэробными, как бактерии ботулизма, живущие в грязно укупоренной банке с домашними соленьями, которым (бактериям) кислород вообще не нужен. Это светлое будущее мы выработаем генетически, и я в это свято верю, так как по примеру Давитая не могу доказать экспериментально. Недаром я столько места выделил пропаганде генетики в предыдущих разделах.
В случае же экстремального, катастрофического уничтожения кислорода на Земле, нам придется погибнуть как мамонтам, но здесь надо уже принимать во внимание не только собственно матушку Землю, но и Космос, так как сил для этого на Земле большая куча ученых не нашла пока. Я же говорил выше, что Космос надо учитывать во всей жизни, всей истории Земли. Кстати, причины мгновенной смерти мамонтов так и не нашел пока никто. Поэтому я и называю всю эту историю «алхимией». Бесполезная сама по себе, она все–таки копит знания, чтобы в дальнейшем, при обобщении этих знаний, выработать что–то путное, наподобие химии.
