Новости

"Какой странный человек этот Чичиков!" – подумал про себя Тентетников.

"Какой странный человек этот Тентетников!" – подумал про себя Чичиков.

Н.В. Гоголь. "Мёртвые души" 2-й том.

Семен Письмецов приближался к закату своей юности. Двадцать три года носил в себе паренек, когда мне пришлось рассказать о нем. Герой наш в меру полноват, но в то же время поэтично динамичен, вероятно из-за того, что с детства посещал танцевальный кружок. Короткий ёжик расцветал на голове Семёна тоже с детства и сбривать его парень ни за что бы не рискнул. Иные же дела обстояли с щеками. Там-то, появлявшиеся гости исчезали каждое утро, а если подвернётся удача, то и каждый вечер. Вообще, ланиты юноша берег и считал их главной изюминкой на своем теле. Как же они краснели от счастья, когда дорогие его сердцу мамочка и бабочка ( так герой называл свою бабушку) подергивали их лишь из-за того, что маленький Сёмочка живет себе, живет и продолжает жить! Коллеги по детству тоже любили слегка похлопать пухлые щечки, если пацан удачно отстоит на воротах в коробке, наворует дров для купания и прочие, прочие прелести детства.

Такие моменты радовали Сёму, но не зазвездили его, а только приближали к звездам, пускай он сам даже и не подозревал об этом. Отличный сын, внук, вратарь и вор, он, действительно стал отличным человеком. Прилично учился – учителя любили его, даже если он что-то забывал у доски или нарочно забывал от тоски. Вокруг парня всё шире и шире набухал круг друзей, а спорт стал для него второй жизнью наравне с танцами. Но о танцах придётся умолчать, ведь однажды танцуя, герой столкнулся со своей первой любовью, настолько поэтичной и девственно живой, что та Афродита, шагавшая по закату его юности, просто в подмётки не годится. А в спорте он преуспел: принимал участие во всевозможных пробегах, тяжелой и легкой атлетике, лыжных гонках, а также являлся вратарем сборной своего уездного города N по футболу.

Вот так он и дожил до своих двадцати трех лет. И чем ближе Семен подходил к этому этапу, тем меньше уделял время накопившимся увлечениям. Поступив в университет с первой попытки, что дало ему право на получение стипендии до конца своих лет, вне зависимости от дальнейших оценок ( только если гражданин собирается работать по специальности ( см. "Правила жизни в городе N", стр. 88, пункт 8)) он посвятил всего себя учебе и студенческим прелестям. Специальность Семена была архитектура, но для новых друзей он стал так же специалистом по психологии. Парни ценили его как хорошего собеседника в делах опьяняющих и отрезвляющих, а девушки глаз не сводили со своего самого лучшего друга. Но была и та, которая полюбила его и за то и за другое и за третье, поэтому френдзона парня не беспокоила.

Не беспокоила до выпускного вечера в университете. Два года Семен вынашивал идею, как сделать незабываемым этот и без того сам себя завершающий день. Во время медленного танца наш джентельмен встанет перед Афродитой на одно колено в центре актового зала, достанет кольцо и позовёт девушку за собой на вечные дали! Массовка из друзей и преподавателей согласилась помочь, закрыв собой всё пространство актового зала. Капельмейстер нашел подход к музыкальным кнопкам, и диск Судьбы удачно закружил на 360.

Но едва ли его хватило до 180-ти…

– Сем, ты очень хороший друг, – начала Афродита и казалось, её сердце способно таки вылететь от стыда из алмазного облегающего платья, – но у меня есть молодой человек… И уже давно.

– Да? – спросил Семен, словно дважды два, действительно четыре.

– Ну да… Мы с ним из другого города. Он не захотел со мной ехать. А я захотела. Вот… А ты подумал, что мы с тобой встречались?

Семен посмотрел на окружающие камни, не ожидая какой-нибудь подсказки, а просто думал. Да уйдите же вы все, чтобы я мог хоть что-то сказать! Но никто не уходил. Ушел он сам.

Под теплый вечерний ветерок и последний звук захлопнувшейся двери университета, Семен прошел диагональю по ступенькам в левую сторону, вышел на аллею адских фонарей, любуясь гаргульями и тем, что хранили в себе их факела. Закинув, как обычно, пятак в чашу тринадцатого демона, он направился в сторону площади Погоды, поменять тариф на дождь. Семен не обращал внимание на туристов и людей, снимавших гуманитарный ролик в центре площади, рядом со статуей Озера, а направился именно к правым колонам ветров, сдувавших солнце. Очереди к продавцам дождя не было.

– Вам "Разочарование в любви" или "Китайский стержень"? – спросила молодая специалистка Эль Лизабет. – Так же в наличие имеется "Трассировка дождей", "Дождевые снежки", "Червивые дожди" и "Гнев брюссельского мальчика". Еще остались вчерашние дожди. Вон, на дальней витрине. На пол дня должно хватить.

– Да мне, знаете ли, – начал Письмецов, – так, чтобы покапало немного…

– "Разочарование в любви Вас не устраивает?

– Нет!

– Жаль. Если бы аппарат честных чувств нашел у Вас немного грусти, Вы бы получили приличную скидку…

– Только капли! – успокоил девушку Семен, намекая, что он спешит.

– Просто, они никогда не бывают со скидкой… – стояла на своем девушка, надеясь, что юноша согласится взять исключительно топовый товар. Но после нескольких отрицаний героя она поняла, что бонусов от продажи ей сегодня не видать и решила прибегнуть к менее интересному варианту. – Ой, сейчас же скоро отправится экскурсия в Свободный лес! Реальное небо все еще в слезах… Да… А дыры только начали зашивать. Может, этот вариант Вам подойдет?

– Вы правы. – сказал уставший Семен. – Пойду туда!

– Только не забудьте сказать кондуктору, что Вас прислала Эль Лизабет. Слышите? ЭЛЬ ЛИЗАБЕТ! – пытался догнать юношу голос менеджера.

– Да-да! – помахал рукой Письмецов и отправился спать в свою однокомнатную квартиру.

********

Лучи восходящего солнца озарили танцующую на кухне пыль. Одна неугомонная ворсинка, не желая сдаваться, устремилась в прихожую к круглым часам, что висели над дверью, минутную и секундную стрелку которых уже давно никто не заставлял двигаться дальше. Переждав немного и игнорируя ванную комнату, пылинка ускользнула в хорошо затемненный шторами зал, а по совместительству, спальню. Там было всё, что принято вычислять жизнью. Казалось бы, с чего же начать, но ворсинке не казалось. Она вновь закружила в вальсе, словно никто не нарушал покой ни ей (ему) ни родным, и чувства её подняли её же саму до потолка.

Там наверху, возможно таки существующий взгляд ворсинки, приковал слегка отсвечивающий обруч, висевший на крючке и который служил теперь больше украшением, подобно традиции увековечить сервиз, нежели предметом танца, ибо весь покрылся пылью. Не желая будить своих земляков, ворсинка крутанула влево, приближаясь к закрепленным в рамках и висящим на стене фотографиям. На одной из них она заметила, как три товарища сидят на широкой качели и каждый принял на своих коленях распластавшего и смеющегося Семена, да и сами друзья не поленились улыбнуться на память. На другой фотографии пылинка гладила алые волосы Афродиты, которая нежно обнимала и с той же нежностью целовала пухлую щечку юноши, одетого в темные брюки, синюю рубашку и державшего в руках сертификат своей первой стипендии. При взгляде последнего изображения, ворсинка обняла заботливые руки мамы, которые придерживали улыбчивого малыша с откусанным зеленым яблоком в руке. А внизу фото надпись: "Первые Семочкины шаги на улице!!!".

Немного опустившись вниз, соринка застыла в отражении плазмы, где рядом находилась приставка и довольно приличная коллекция видео игр. Спустившись до пола, она чуть не споткнулась об какой-то комок. Да… Почти весь пол покрывался скомканной бумагой, а если она была не скомкана, то уж точно несколько раз перетоптана, потому как находившееся под столом мусорное ведро переполнилось горкой. Кстати о столе! Там ворсинке тоже не удалось отдохнуть, так как он был весь заброшен чертежами, ноутбуком, карандашами, линейками, ручками и десятком научных книг. Покой соринка обрела левее, на подоконнике. Там стояла библия, рядом лежали несколько молитв, но впереди всех находилась небольшая, но приятная для чувств фотокарточка, на которой любимейшая бабушка держала в объятии своего внучонка. И только здесь пылинке вновь захотелось танцевать, от возникшего где-то внутри счаст…