Я стояла по пояс в воде и хихикала, глядя на пятнистую форель, пытавшуюся обглодать мои пальцы. Нагнувшись, я сунула лицо в воду и пустила пузыри. Вместо того чтобы уплыть, она подплыла к моему лицу на расстояние нескольких сантиметров, и её большие круглые глаза уставились на меня. Мама сказала, что у рыб нет мыслей, как у нас, и мне стало грустно. Мне хотелось поговорить с ними и узнать, каково это прожить всю жизнь в озере.

Форель дёрнулась и уплыла. Я подняла голову из воды и увидела Димитрия, плывущего ко мне.

— Ты снова разговариваешь с рыбами? — подразнил он. — Дедуля сказал, что у тебя вырастут хвост и плавники.

Я откинула волосы с глаз.

— Он бы так не сказал.

Димитрий ухмыльнулся.

— Давай наперегонки.

— Нет, пока ты не извинишься.

Я повернулась к нему спиной.

Он драматично вздохнул.

— Прости меня.

Я развернулась и брызнула водой ему в лицо.

— Теперь мы квиты.

Он плескался и смеялся, и следующие несколько минут мы провели, обрызгивая и обливая друг друга. У нас никогда не получалось долго сердиться друг на друга.

— Теперь ты хочешь посоревноваться? — спросил он.

Ему нравились гонки, и он обычно выигрывал, но я с каждым днем становилась всё быстрее, особенно в воде. Папа сказал, что в пять лет он не мог плавать так же быстро, как я.

— Хорошо, — я повернулась, чтобы посмотреть на бабушку Ирину, которая сидела на веранде с видом на озеро. — Смотри на нас, бабуля!

— Я смотрю, — отозвалась она.

Мы с Димитрием нырнули в воду и поплыли к деревянной платформе, находившейся в шести метрах от берега. Я могла надолго задержать дыхание, поэтому оставалась под водой и плыла как Ариэль. Рядом со мной шныряла целая стая рыб, словно подбадривая меня.

Достигнув платформы, я глотнула воздуха и повернулась, чтобы плыть обратно. Димитрий подоспел, когда я оттолкнулась, и я ухмыльнулась от уха до уха. Я выигрывала.

Зная, что он всё ещё может меня поймать, я плыла изо всех сил. Как только я добралась до мелководья, я вынырнула из воды, задыхаясь, и стала искать Димитрия. Он всё ещё был в трёх метрах от меня.

— Я победила, — закричала я, широко раскидываясь руки. — Ты видела, бабуля?

С веранду послышались хлопанье в ладоши.

— Да. Теперь ты плаваешь, как маленькая рыбёшка.

Я подлетела к Димитрию, когда он финишировал.

— Я тебя на километр опередила.

— Это не так, — он стал угрюмым. — И это была не честная гонка, потому что ты использовала магию.

— Не использовала.

— Использовала.

— Дети, успокойтесь, — крикнула бабуля.

Я сложила руки на груди и взглянула на Димитрия.

— Ты всё время хочешь быть победителем. Ты просто завидуешь, что я становлюсь быстрее, чем ты.

— Только потому, что ты наполовину фейри, — произнёс он насмешливо. — Ты не настоящая Мохири.

Бабуля встала и направилась к нам.

— Дима, это было грубо.

Слёзы жгли мне глаза.

— Так и есть.

— Джереми сказал, что у настоящих Мохири нет магии.

— Джереми глупый и злой, как и ты, — закричала я и толкнула его.

Он толкнул меня в ответ.

— Это ты глупая.

Моё тело начало нагреваться, и я заплакала. Димитрий никогда раньше не говорил мне таких жестоких вещей, и от этого у меня болел живот.

— Ты злой, — я брызнула в него водой. — Ненавижу тебя.

Вода ударила в Димитрия вспышкой белого света. Он взлетел в воздух и с головой погрузился в воду.

— Дима! — закричала я в сторону того места, где скрылся в воде.

Кто-то промчался мимо меня и нырнул в воду. Бабулина голова вынырнула на поверхность, и она поплыла ко мне, держа на руках обмякшее тело Димитрия.

Позади меня раздавались крики, но всё, что я могла делать, это смотреть на бледное лицо и закрытые глаза Димитрия, когда бабуля несла его к берегу. Мама сбежала по ступенькам из дома и взяла Димитрия из рук бабули. Она положила его на причал и опустила голову к нему. Меня охватил холод от страха на её лице, когда она покачала головой в сторону бабули. Она начала дышать ему в рот, а бабуля прижалась к его груди.

Папа и дедушка Михаил прибежали на причал, и все они нависли над Димитрием, который по-прежнему не двигался. Я хотела пойти к ним, но моё тело было таким тяжёлым, что я не могла идти. Всё вокруг словно искрилось, и я ничего не слышала из-за звона в ушах.

Мама исчезла, а когда вернулась, с ней был Эльдеорин. Он коснулся лица Димитрия и что-то сказал маме, которая кивнула. Все наблюдали, как он положил руки на голову Димитрия, и моего брата охватило голубое свечение.

Прости, Дима. Пожалуйста, очнись. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я больше не могла видеть его сквозь слёзы, и я никогда в жизни не была более напуганной или одинокой. Я дрожала, зубы стучали, но я всё ещё не могла пошевелиться.

Сильные руки подхватили меня и прижали к тёплой груди.

— Папочка тут, solnyshko.

Я прижалась к нему, ища тепла и безопасности, но впервые в его объятиях не было утешения.

— Ты ранена? — ласково спросил он.

Я покачала головой, и он направился к причалу, где нас ждали бабуля и дедуля. Я судорожно оглядывалась в поисках Димитрия, но его и мамы не было.

— Мамочка забрала Димитрия в дом, — сказала бабуля. — Эльдеорин хорошо о нём позаботится.

Папа отнёс меня в дом, наверх в их комнату. Пока бабуля купала меня и переодевала в пижаму, я ощущала себя как во сне. Она положила меня на середину маминой с папиной кровати и натянула на меня одеяло. Всё это время я хотела спросить в порядке ли Димитрий, но я была слишком напугана, чтобы говорить.

Мама и папа пришли с Эльдеорином, и говорили приглушёнными голосами, пока Эльдеорин касался моего лица, а из его пальцев исходил синий свет. Он задал мне вопрос, и я не помню, ответила ли ему. Всё, о чём я могла думать, это Димитрий, воспоминая его безжизненное лицо, когда он лежал на причале.

— Где Дима? Он умрёт? — прошептала я, и все взрослые замолчали.

Мама села на кровать и притянула меня к себе.

— Дима в своей кровати, и он будет в порядке.

Её голос был спокойным и обнадёживающим, но я чувствовала, как она дрожит. Мама никогда не боялась, и осознание того, что она боится сейчас, привело меня в ужас. Я подняла голову, чтобы посмотреть на папу, и увидела его обеспокоенное лицо, прежде чем он улыбнулся, скрывая это.

Я оттолкнула мамины руки.

— Я хочу его увидеть.

— Он уснул, — сказал папа.

— Мне всё равно, — я сползла с большой кровати. — Я хочу его увидеть.

Мама и папа посмотрели на Эльдеорина, а затем папа поднял меня. Он отнёс меня вниз, в комнату, которую мы делили с Димитрием. Дедуля сидел в кресле у кровати Димитрия и выглядел таким же обеспокоенным, как и папа.

Я смотрела мимо дедули на Димитрия, который был одет в пижаму, одеяло было натянуто до груди. Казалось, он спит, но его окружало голубое сияние. Я указала на него.

— Что это?

Подошла мама и встала рядом с кроватью Димитрия.

— Это магия Эльдеорина. Дима болен, и Эльдеорин поместил его в специальный сон, чтобы он поправился.

Папа опустил меня, и я подбежала к Димитрию, который был так неподвижен, что выглядел как одна из моих кукол. Я протянула руку и коснулась его холодной ладони. Голубое сияние окутало и мою руку.

— Его нет, — закричала я.

Я всегда могла почувствовать его Мори, когда мы касались друг друга, но его больше не было.

— Кого нет? — спросила мама.