Время студенчества было интересное и увлекательное, это и студенческие работы летом в стройотрядах в Казахстане и на Оке в Рязанской области, горные поход по Тянь-Шаню из Алма-Аты на горное озеро Иссык-Куль, походы на лодке по Волге и на байдарке по Карелии, занятие в баскетбольной секции, где познакомился с Владимиром Бальмонтом будущим доктором наук, профессором МВТУ (сыном того самого зам. министра Бальмонта Б.В., который всегда содействовал мне), весёлые студенческие вечеринки-пирушки, участие в студенческом кружке известного гравитаниста Родичева (тогда зав. кафедрой физики МВТУ), где я серьёзно увлёкся проблемой гравитации и общей теорией относительности и познакомился со студенткой моей будущей женой.
При обучении в МВТУ теорию вероятности нам преподавал математик-механик МГУ д.ф.-м.н. Парусников Николай Алексеевич (доброй души человек) я с помощью него изучил математическую теорию нелинейных оптимальных фильтров Калмана-Бьюси, которая мне пригодилась потом при работе в ЦНИИ «Комета» по обнаружению баллистических целей в космической бистатической радиолокаци, что описано ниже. После окончания МВТУ он устроил меня без экзаменов учится на инженерном потоке механико-математического факультета МГУ. К сожалению, Парусников тогда тяжело заболел, заболела и его жена, поэтому ему стало не до меня.
В конце обучения в МВТУ произошёл совсем безобразный случай, я несколько недель помогал на военной кафедре МВТУ писать учебно-методическое пособие студентам по принципу работы гироплатформы системы управления ракеты ПВО С-200 и не было времени подготовится к гос. экзамену по военной подготовке, поэтому вояки обещали мне поставить «автомат», т.е. оценку «отлично» как обычно было принято. Я прибыл на гос. экзамен в полной уверенности, что оценка уже поставлена в ведомость, но меня вдруг отправили неподготовленным на экзамен со всеми студентами и я начал тайно списывать с моих описаний и методичек, но попался на списывание незнакомому вояке-преподавателю, он меня выгнал с экзамена, поэтому меня должны были отчислить из МВТУ без диплома, но со справкой
в «благодарность». Я несколько дней целыми днями с позором стоял в коридоре военной кафедры под невидящими меня взглядами тех же вояк, которым недавно составлял методички и терял своё время. Психическое состояние моё было ужасное. Не известно, чем бы дело кончилось, я бы разнёс всю эту поганую кафедру, если бы не помощь и заступничество зам. декана факультета Селивановой Людмилы Михайловны (доброй души человека), она объяснила этим горе-воякам кто я и почему учился в МВТУ, поэтому оценку «хорошо» за проваленный экзамен мне поставил лично генерал начальник военной кафедры, а меня зачислили в аспирантуру МВТУ, чтобы я сразу не загремел в армию офицером по призыву.
По окончанию МВТУ в 1975 году меня направили на работу в тот же НИИ ПМ, где я участвовал в разработке нейроподобного процессора для марсохода, САУ для ракеты «Тополь», сверхпроводящего гравиметра для ГАИШ МГУ, гравилёта и др. Был выбран зам. секретаря по организационной работе бюро ВЛКСМ НИИ ПМ, где столкнулся с идеологическим идиотизмом парткома и поимел серьёзные трения с ним из-за чего позже был вынужден уволится из НИИ, так как часто выступал на собраниях против ПОСТОЯННОГО привлечения высококлассных специалистов ракетчиков на работы на стройках, на сельхоз работах, на работах в овоще базах да ещё без выполнения правил техники безопасности и норм выработки (что приводило к печальным последствиям), где тратилось 1/3 всего времени при сохранение планов на разработку ракетных и космических систем управления. Сразу поступил учится на вечерний инженерный поток механико-математического факультета МГУ по специальности «высшая геометрия и топология» при содействии Парусникова. В это же время пришла повестка из военкомата на призыв офицером в войска ПВО Страны. В военкомат я явился и офицеры на приёме (среди них были сотрудники КГБ), узнав кто я и, кто моя мать, неожиданно одели фуражки встали «смирно» и отдали мне честь со словами передать пожелания здоровья моей тяжело больной матери, и пожеланием мне в создание гравантенн и гравилётов для нужд ВС СССР. Так как ранее на высокотехнологическом заводе НИИ ПМ я создал сверхпроводящий гравиметр (гравантенну) на базе эффекта Джозефсона из ниобия с червячной передачей из ниобия для работы в жидком гелии в лаборатории гравиметрии ГАИШ МГУ, которую, однако, сотрудник ГАИШ Веряскин (еврей гомосексуалист сбежал на ПМЖ в Новую Зеландию) присвоил себе, а попросту украл. Я забрал тайно свой гравиметр из лаборатории ГАИШ и за это был обвинён нач. лаборатории гравиметрии ГАИШ секретарём парткома физфака МГУ в воровстве, он заставил ректорат МГУ отчислить меня из инженерного потока на мехмате МГУ, позвонил и пожаловался моей матери, что такие как я воруют пока мы строим Коммунизм, за что моя мать, выяснив все детали через уполномоченную КГБ по МГУ свою бывшую сотрудницу по 13 отделу МГБ, его (нач. лаборатории Сагитова М.У.) учёного-гомосексуалиста матерно обругала и он вскоре через несколько месяцев скоропостижно умер (понёс наказание).
В это время я уже перешёл с помощью того же зам. министра Бальмонта Б.В. из НИИ ПМ работать младшим научным сотрудником в Институт физики Земли (ИФЗ) АН СССР в лабораторию гравитационных антенн д.ф.-м.н. Попова Е.И. (малограмотного полярника). Где я быстро понял, что именно эти твердотельные гравантенны (которые создал и разрабатывал д.ф.-м.н. Брагинский в МГУ) это обман и вымогательство денег, так как они в принципе не обнаружат гравволн, о чём я написал письмо Брежневу, за это я подвергся обструкции и остракизму в ИФЗ, но в то время, к счастью, академик АН СССР ректор МГУ Логунов А.А. выступал против эйнштейновской теории гравитации и в частности против экспериментов Брагинского с гравантеннами в МГУ, за что Брагинского оттуда в конце концов уволили, но затем убрали и антисемита Логунова из МГУ, а эксперименты в МГУ и ИФЗ с гравантеннами всё же прекратили. Поэтому из ИФЗ я уволился в 1977 году и д.ф.-м.н., профессор Николай Борисович Брандт зав. отделением физики низких температур МГУ, познакомившись с моим сверхпроводящим гравиметром, после разговора со мной сразу устроил меня в ФИАН СССР в лабораторию полупроводников академика Вула Б.М. в сектор сверхпроводимости Карасика В.Р. для теоретического и экспериментального исследования сверхмощных сверхпроводящих магнитов с целью дистанционного взведения глубинных термоядерных мин вокруг побережью США. Работая в лаборатории, я поступил в аспирантуру ФИАН и сдал экзамены на кандидатский минимума по программе МФТИ на отлично по теории поля, физики твёрдого тела и физики низких температур. Тогда же я предложил использовать мой сверхпроводящий гравиметр в режиме сверхпроводящего магнитометра для измерения сверхслабого магнитного поля геликоидальной поляризации (кручёной магнитной волны) мозга человека. Совместно с известным специалистом по электромагнитной нейрофизиологии доктором биологически наук Холодовым Ю.А из Института Высшей нервной деятельности и Нейрофизиологии АН СССР я предложил делать его в ФИАН академику Басову Г.И. в том время директору ФИАН. И неожиданно он приказал ознакомить меня с результатами командировки в США начальника сектора Вавилова (сына в прошлом Президента АН СССР). Вавилов рассказал мне поразительные результаты: когда он был в институте Бюро Стандартов США под Вашингтоном его пригласили в экранированную безэховую комнату, где был установлен многоканальный (на 10000 каналов) сверхпроводящий магнитометрический энцефалограф в виде шлема, одетого ему на голову («детектор лжи»), который измерял высокочастотную детальную структуру магнитного поля мозга. Сотрудники лаборатории попросили его читать книгу, что он и начал делать, при этом на дисплее компьютера, обрабатывающего информации сразу с 10000 магнитометров, появились строки, которые в данный момент он читал. Вавилов сказал, что это технический обман или гипноз, тогда сотрудники сказали закрыть книгу и произносить про себя по памяти какой-нибудь текст. Он начал вспоминать школьный текст Пушкина: «У лукоморья дуб зелёный златая цепь на дубе том …» и по дисплею опять побежали строки этого стиха, который он вспоминал. После этого он тихо в задумчивости удалился из лаборатории и потом об увиденном написал в секретный отчёт о командировке Александрову Президенту АН СССР. Дело в том, что я, Холодов и сотрудники Курчатовского института из лаборатории сверхпроводимости как раз тогда обсуждали возможность проведения аналогичных работ по детектору лжи для КГБ в СССР. Узнав о моих разговорах с Холодовым, Басовым и Вавиловым мой начальник сектора Карасик (еврей, вскоре убежавший на ПМЖ в Канаду) заставил меня шить из стекловолоконной ткани и лавсановой плёнки теплозащитный экран для гелиевого криостата для сверхпроводящих магнитов (как дело «великой важности», якобы других людей не нашлось). Поэтому, поняв в чём дело, я быстро без лишних слов при содействии Холодова перешёл в 1979 году в отраслевое НИИ «Фазотрон» Министерства радиотехники СССР в лабораторию имитаторов шума РЛС по созданию СВЧ-магнитометра, но откуда уволился по собственному желанию в виду бесперспективности этих работ, и в 1981 году перешёл работать старшим инженером, а затем руководителем группы в ОКБ «ЭРА» при НПО «Радий» Министерства электронной промышленности СССР, и одновременно поступил в заочную аспирантуру Института радиотехники и электроники (ИРЭ) АН СССР. В ОКБ я исследовал СВЧ спинволновые процессы и создавал на их основе ферритовые СВЧ-приборы для гражданских и военных радиорелейных станций связи, для самолётных и танковых РЛС; в это время я экспериментально и обнаружил существование кручёных (геликоидальных)
