Вошел в проход, и влажный, холодный воздух ударил в лицо. Факелы, которые я видел в главном зале, здесь уже не горели, и темнота окутывала меня, словно густой туман. Протянул руку вперед, стараясь нащупать стену, и почувствовал, как мои пальцы упираются в сырую, холодную каменную поверхность.

Продвигался вперед, осторожно шагая по узкому, неровному проходу. Мои глаза постепенно привыкали к темноте, и я начал различать очертания стен и земли. Вдалеке был заметен тусклый свет факелов, как будто там находился еще один проход, ведущий куда-то дальше.

Но я шел все дальше и дальше, и вскоре услышал глухой звук ударов и грохот. Он становился все громче, пока, наконец, я не вышел в огромный, темный зал.

Здесь настолько темно, что я соврешенно ничего не видел. Лишь тусклый свет факелов вдалеке указывал на то, что здесь находились люди. Я слышал голоса, стук молотов по камню и грохот падающей руды. Подошел ближе к источнику звука и увидел группу людей, работающих инструментом по камню, отбивая куски руды. Их лица были закопчены, в глазах – усталость и отчаяние.

Остановился неподалеку и присмотрелся к ним. Они работают усердно, без передышки как машины. Их лица не выражали ни радости, ни печали, ни удивления. Они как будто давно свыклись с этой тяжелой жизнью. И я понял, что теперь и я – один из них. Один из этих забытых людей, которые живут в темноте и трудятся до последних сил. Вспомнил прошлое, битву, свободу, и у меня в груди зародилась холодная пустота. Я был сломлен.

Присел на землю и посмотрел на рабочих. Их усталые лица отражали моё собственное отчаяние. Похоже, отсюда уже не выбраться.

В этот момент почувствовал, как на плечо легла тяжелая рука. Обернулся и увидел грубого, закопченного человека с мозолистыми руками и проницательным взглядом.

– Новичок? – прохрипел он.

– Да, – ответил, не поднимаясь.

– Добро пожаловать в ад, сынок, – сказал человек и ушел в темноту.

Остался сидеть один, окруженный темнотой и глухим грохотом шахты. Понимая, что теперь жизнь изменилась навсегда. Стал рабочим, одним из многих в этом беспросветном подземелье. Попытался вспомнить свою прошлую жизнь, но она казалась уже такой нереальной, как сон, который давно позабыл. Один, в этой темноте, и у меня не было ни надежды, ни цели. Моя жизнь теперь состояла из одной лишь усталости, боли и безмолвия.

Но внутри меня еще теплилась искра сопротивления. Я не хотел смириться с этой судьбой. Я хотел жить и вернуться на свободу, ибо у меня всё ещё оставались планы на эту жизнь. Задумчиво встал и посмотрел на рабочих. Они продолжали трудиться в темноте, не обращая внимания на меня. Но я видел в их глазах то же отчаяние.

Подошел к ближайшему рабочему и спросил: «Как долго мы будем здесь работать?»

– Пока не умрем, – ответил он грубым голосом.

Но я не удивился, ибо уже понимал, что в этих шахтах нет ни свободы, ни надежды. Но я не хотел смиряться с этим. Я хотел бороться. И я решил узнать больше об этом месте. Хотел знать, кто правит этой шахтой, кто приказал отправить меня сюда и есть ли какой-то выход из этого милого адочка.

Начал спрашивать рабочих о шахте, о жизни здесь. Они рассказывали мне страшные истории о темных коридорах, о скрытых комнатах, о неизвестных опасностях. Рассказывали мне о жестоком надсмотрщике, который заставлял их работать до изнеможения и не жалел никого.

Я слушал их истории, и в моей душе зарождался план. Но я пока ещё не знал, как выйти из этих шахт, но я знал, что должен попробовать. Ведь удача любит дерзких? И только смелым покоряются моря!

Миг, и я остался один, в темноте и холоде, окруженный глухим грохотом шахты. В моей душе зародилась новая надежда, но она была хрупкой и неуверенной. Я знал, что путь к свободе будет долгим и опасным. Но я также знал, что я должен пройти его. Я должен бороться.

Я решил узнать больше об этом месте. Хотел знать, кто правит этой шахтой, кто приказал отправить меня сюда и есть ли какой-то выход из этого ада. И я снова обратился к рабочим. Они были усталыми и замкнутыми, но я чувствовал, что в них есть что-то еще, кроме безнадежности. В их глазах я видел опыт, мудрость, а иногда даже искорку неугасимого духа.

– Расскажите мне о надсмотрщике, – сказал я одному из них. – Какой он?

Он посмотрел на меня с недоверием, словно ожидая, что я сейчас начну смеяться над его страхами. Но я был серьезен.

– Жестокий ублюдок, – прошептал он, словно боясь, что его услышат. – Он не жалеет никого. Если ты не будешь работать в полную силу, он тебя убьет.

– Как он выглядит? – спросил я.

– Он высокий и худой. У него большие руки с железными ногтями и глаза, как у волка. Он всегда носит черную одежду и маску из черного металла, которая скрывает его лицо.

– А если кто не выполняет его приказы? – спросил я, стараясь не показать свой страх.

– То он бросает их в яму. Оттуда еще никто не выбирался.

Я почувствовал, как у меня по спине пробежал холод. Надсмотрщик явно бесчеловечен, жесток и могуществен. Он выглядел символом всего того зла, что скрывалось в этих шахтах. Но я не сдавался. Я не хотел становиться одним из них, одним из тех, кто смирился с судьбой. Ибо я хотел бороться. Хотел выжить.

– Ты знаешь что-нибудь о выходе отсюда? – спросил я, глядя в глаза этому усталому человеку.

Он посмотрел на меня с недоумением.

– Выход? Какой выход? Это шахты, сынок. Здесь нет выхода.

Но в его глазах я всё же увидел лёгкую искру надежды.

– Кто тут заправляет, кроме этого надсмотрщика? – спросил я, стараясь звучать спокойно, хотя внутри меня бурлило нетерпение.

– Старый Пёс – это лишь смотрящий, – ответил рабочий, кивнув головой в сторону темного коридора. – Настоящий хозяин прячется в темноте. Говорят, он не выходит из своей комнаты. И что этот ублюдок боится света.

– Боится света? – я усмехнулся.

– И не старайся его найти, – предупредил меня рабочий. – Он не любит посетителей.

Я чувствовал, как во мне растет нетерпение. И я хотел узнать больше. Хотел понять, что происходит в этой чёртовой шахте, что таит в себе темнота.

– А как добраться до комнаты хозяина? – спросил я.

– Не знаю, – ответил рабочий. – Но я слышал, что там холодно и сыро, и пахнет гниющей плотью.

Но я лишь усмехнулся.

– Похоже, я уже не могу удивиться ничему в этом месте.

– А ты и не пробуй, – без тени улыбки сказал рабочий. – Просто работай. И молись, чтобы тебя не забрали в темноту. Сгинешь же касатик…

Он вернулся к своей работе. И я вновь остался один, размышляя над его словами. Я чувствовал, что на меня наваливается тяжесть неизвестности, что за каждой тенью скрывается опасность. Но я не сдавался.