Рабочее время пролетело незаметно. Наступил полдень, и оглушительный зуммер возвестил о начале обеденного перерыва. Я помыл руки и отправился за Рикки. Пока мы с ним добрались до Раздаточной, там, возле фидера, уже собралась внушительная очередь. У кого-то из доггеров возникла проблема: видимо, он провинился, и фидер отказывался выдавать ему обед, громогласно извещая о наложенном штрафе.

«Не хотел бы я оказаться на его месте», – подумал я, когда беднягу оттеснили изголодавшиеся доггеры, а их собаки чуть не разорвали его пса.

Добравшись наконец до заветной «кормушки», я приложил большой палец к сканеру. Честно говоря, в глубине души сильно волновался: вдруг фидер и мне откажет? Что, если всплывёт та история с проникновением в запретную зону?

Но ничего такого, по счастью, не произошло. Фидер вывел на экран мои персональные данные и данные Рикки, а затем, произнеся холодным металлическим голосом «возьмите ваш паёк», выплюнул из своего чрева упакованный в бумагу с зелёной полосой гранд-бургер. Рикки возбуждённо завилял хвостом, и мы поспешили на улицу.

Добравшись до сквера, мы с трудом нашли свободную скамейку. Обеденный перерыв был в самом разгаре, и почти все места были заняты.

Я развернул «собачий» свёрток и извлёк из него одноразовую миску с вкусно пахнущей жидкой субстанцией. Поставив миску на специально предназначенную для этого площадку, я принялся разворачивать свой гранд-бургер, стараясь не замечать завистливые взгляды соседей – ведь мой обед отличался от обеда рядового доггера не только размерами, но и вкусом.

Кстати, кто-то из собак тоже вздумал позавидовать моему Рикки и попытался пристроиться у его миски. Но Рикки, сверкнув глазами, издал такой угрожающий булькающий рык, что незнакомый пёс поспешил вернуться к своей, уже опустевшей, миске и принялся тщательно её вылизывать.

Насытившись, я подошёл к фонтанчику и вдоволь напился прохладной воды. Страшно захотелось спать. Я поспешил вернуться на скамейку, пока моё место кто-нибудь не занял, и с наслаждением зажмурился. Слабость навалилась на всё тело… Мерзкий зуммер огласил округу как раз в тот момент, когда я уже практически погрузился в сон. Пятый зуммер. Естественно, я подскочил как ошпаренный и огляделся. Народ спешил на свои рабочие места. У моих ног сидел Рикки и вопросительно смотрел на меня.

– Ну, чего смотришь? Пойдём! – сказал я.

Рикки послушно засеменил за мной.

Привязав Рикки в паркинге, я вернулся к своим обычным делам. Накормил дюжину злобных ротвейлеров, охранявших секретный сектор «Энергобанка», потом каждого из них вывел на прогулку в специально оборудованный внутренний двор со свежестриженой зелёной травой и посаженными деревьями – на небольшой площади их было сорок восемь. Откуда я это знал? Когда каждый день по тридцать-сорок раз выводишь сюда на прогулку собак, волей-неволей ищешь себе какое-нибудь занятие, и однажды я посчитал деревья. Солнечный свет с трудом пробивался сюда сквозь густую листву, разбегаясь по траве весёлыми зайчиками, за которыми любили охотиться доберманы и ротвейлеры.

Один молодой доггер никак не мог справиться с двумя здоровыми псами, которых надо было искупать. Псы категорически отказывались лезть в мойку, грозно рычали на бедного доггера и даже чуть было не покусали его. Так что мне пришлось прийти ему на помощь. Благо, опыта у меня было предостаточно, к тому же собаки обычно слушались моего голоса. Вот и на этот раз я подошёл и вежливо попросил их войти в мойку. Псы немного поворчали, бросили взгляд на перепуганного отчаявшегося доггера и запрыгнули в мойку. Мне осталось щёлкнуть выключателем, и псов окутал туман мелких брызг. Я снисходительно посмотрел на молодого коллегу и вышел.

Шестой зуммер возвестил об окончании рабочего дня. Теперь в «Энергобанке», равно как и на других предприятиях города, до утра будут трудиться одни машины. Из живых на ночь там оставались лишь индустриальные собаки, для которых предприятие было не только местом работы, но и домом.

Я забежал в паркинг за Рикки, и мы поспешили в Раздаточную. Мне удалось в числе первых получить ужин, и мы с Рикки вновь отправились в сквер. Выбрав самую удобную скамью в углу, подальше от остальных, приготовились ужинать.

Я положил свой вечерний гранд-бургер на скамью и, привязав Рикки, развернул собачью упаковку в одноразовой миске. Но Рикки не торопился приниматься за трапезу, он приподнял мордочку и насторожил уши.

– Ешь давай! – сказал я ему.

В ответ Рикки ни с того ни с сего тихонько зарычал.

– Не будешь есть, я сейчас у тебя отберу и сам съем, – пригрозил я.

Видимо, угроза подействовала, потому что Рикки сразу смолк, нырнул пушистой мордочкой в миску и принялся громко чавкать, фыркая и облизываясь.

Я протянул руку и…

Свёртка с гранд-бургером на скамье не было. В первое мгновение я не понял, что случилось. Я повернул голову, посмотрел на скамью слева от себя, туда, куда только что положил свой паёк. Но свёртка не было. Я на всякий случай посмотрел справа от себя. Но и там свёртка не оказалось. Я немного растерялся. Не мог же я съесть свой ужин и даже не заметить этого! Во всяком случае, должна была остаться обёртка.

И тут я заметил его. Странного, явно выбивающегося из общей толпы человека. Вместо белой рубашки и чёрных брюк на нём был серый длинный плащ с капюшоном. К тому же он был без собаки. Зато у него в руке был свёрток. Мой свёрток.

– Эй! – неуверенно крикнул я.

Незнакомец продолжал спокойно удаляться.

– Эй! Я тебе говорю! – завопил я, вскакивая со скамьи, и десятки людей и собак удивлённо оглянулись на меня.

Незнакомец, не оборачиваясь, пустился наутёк. Ничего подобного со мной раньше не случалось. Я бросился следом. Оказалось, он не такой уж хороший бегун. К тому же плащ был ему великоват и явно мешал. У самого выхода из сквера я настиг грабителя и схватил его. Но тот рванулся вперёд, оставив у меня в руках пояс, и, растолкав толпу стекающихся в сквер доггеров, бросился бежать вдоль по улице. Я машинально засунул пояс грабителя в карман и побежал за ним, но вовремя спохватился – Рикки остался в сквере, привязанный к скамье, а без собаки на улицу выходить нельзя.

Другие доггеры лишь посмотрели на странного беглеца, потом взглянули на меня и как ни в чём не бывало разошлись по скверу в поисках свободных мест для вечерней трапезы. Мне стало досадно, и я принялся изо всех сил ругаться. Не вслух, конечно, про себя. И как, спрашивается, мне теперь дожить до утра с пустым желудком? Нет, так не пойдёт. Я решил получить ужин заново. Не оставят же меня голодным! Отвязав Рикки, уже вылизавшего свою одноразовую миску до блеска, я выбросил мусор и отправился в Раздаточную.

Возле фидера никого не было. Я приложил палец к сканеру. Фидер ответил мерзким гудком, означавшим «отказ». На экране высветилась надпись: «Паёк получен».

– Я знаю, что получен! – возмутился я. – У меня его украли!

Я снова приложил палец к сканеру. Фидер противно загудел и выдал на экран ту же надпись. Я упорно не отнимал палец от сканера. Тогда фидер загудел в третий раз и громогласно объявил:

– Вы нарушаете порядок. Немедленно покиньте Раздаточную.

При этом сбоку приоткрылась дверь, и из неё показалась оскаленная пасть ротвейлера. Я отдёрнул палец и, стараясь не делать резких движений, боком выскользнул на улицу.

Некоторое время я стоял в растерянности. Рикки натягивал поводок, по привычке торопя домой. Я сунул руку в карман брюк и извлёк оттуда сорванный с грабителя пояс. До вечернего зуммера оставалось ещё немного времени, и я решил попытать счастье. Помня о природных собачьих инстинктах, я сунул пояс Рикки под нос и приказал:

– Ищи!

Рикки неуверенно понюхал пояс, потом взглянул на меня, снова понюхал и уселся на дорогу.

– Ну же! Ищи! – взмолился я.

Рикки поднялся, покрутил головой, словно определяя стороны света, и, низко опустив мордочку, натянул поводок в сторону, противоположную нашему дому.

Дома в том районе мегаполиса пустовали, никаких предприятий там тоже не было. Туда даже заходить никто не решался, а кто-то постоянно придумывал всякие жуткие истории про «опустевший город»: то про каких-то призраков, то про неведомых существ, похожих на людей и питающихся исключительно свежей человечиной. Я, конечно, во всё это не верил, но мне было немного страшно. Ко всему прочему уже смеркалось, а освещения в той части города почти не было.