– Атмосферный, дождливый и величественный.

Они поговорили еще немного о простых вещах: учеба, работа, друзья, погода и прочее. Эти разговоры напоминали им о том, что несмотря на годы разлуки, между ними по-прежнему существовала тесная связь. Любовь Сергеевна слушала с интересом, ее глаза светились, когда она слышала о достижениях Алисы.

– А теперь давай выпьем чаю и попробуем пирог, – предложила домработница.

Алиса незамедлительно согласилась, присаживаясь на стул.

Маркова закатила глаза от удовольствия, пробуя невероятно вкусный пирог, знакомый ей из детства.

«Я дома», – размышляла Алиса.

– Где папа? – спросила Алиса, сделав глоток чая.

Взгляд домработницы, Любови Сергеевны, слегка потяжелел, и она начала говорить, прикусывая нижнюю губу, будто пытаясь подобрать слова.

– Константин Борисович планировал тебя дождаться, – начала Пирогова. – Но полчаса назад ему внезапно позвонили и попросили срочно приехать.

– Куда уехал? – продолжала допытывать Алиса, пытаясь уловить любые изменения в голубых глазах женщины.

– Не знаю, – ответила Любовь Сергеевна.

Алиса шумно выдохнула, догадываясь, где пропадает ее отец. Она предполагала, что домработница в курсе, но умалчивает место нахождения начальника.

– Любовь Сергеевна, там в коридоре стоят пакеты с фруктами и ягодами, – проинформировала Маркова, стараясь отвлечь себя от мрачных мыслей. – Папа обожает вишню. Предложите ему попробовать, как он придет.

– Хорошо.

– Поднимусь наверх, отдохну после перелета, – произнесла Алиса, чувствуя, как усталость начинает сказываться на ней.

Девушка устало потерла лицо.

Поднявшись на второй этаж, она направилась в свою комнату. Каждый шаг давался ей с трудом, словно она преодолевала невидимую преграду. Комната встретила ее знакомыми запахом и мягким светом, который проникал через занавески.

Алиса счастливо улыбнулась, глядя на родные стены нежно-голубого цвета. Этот оттенок всегда успокаивал ее. Маркова очень обрадовалась тому, что отец ничего не стал менять в этой комнате с момента ее переезда в Лондон.

Каждая деталь в спальне уносила ее прямиком в беззаботное детство. Алиса прошлась глазами по стенам, фиксируя каждую мелочь: от любимых наклеек на шкафу до полок с книгами, которые она когда-то читала, замирая от восторга. Она пристально взглянула на картину с изображением лошадей, скачущих по тропинке. Эту картину Алиса считала самым ценным предметом в доме.

Молодая особа подошла к кровати с высоким изголовьем, обтянутым мягкой тканью, и легла, уткнувшись лицом в мягкие белоснежные подушки. Девушка накрыла ноги теплым одеялом бирюзового цвета. Облегченно выдохнув, она ощутила, как напряжение, накапливающееся в ней за последние дни, начинает постепенно отпускать.

Маркова положила телефон на деревянную тумбочку. Она повернулась к окну, обрамленным белыми занавесками, которые слегка колыхались на ветру.

Алиса включила маленький хрустальный светильник, который излучал теплый свет. К сожалению, в темноте она не могла заснуть по определенным причинам, тянувшимся из детства.

Обладательница темных волос провалилась в царство Морфея.

***

Алиса резко проснулась, почувствовав прикосновение. Холодная рука коснулась ее плеча, и это ощущение заставило ее сердце забиться быстрее. В панике она распахнула глаза и повернулась, чтобы увидеть перед собой отца.

Маркова моргнула, придавая себе немного ясности, и перевела взгляд на большие настенные часы.

Часы показывали пять утра.

Она потерла глаза, пытаясь прогнать остатки сна, и посмотрела на мужчину, стоящего перед ней.

– Здравствуй, Алиса, – протянул Константин Борисович Марков.

Его голос звучал глубоко и немного хрипло, будто он устал, но при этом пытался излучать тепло.

Девушка слабо кивнула в знак приветствия, ощущая, как в груди ее зреет смешанное чувство радости и тревоги.

– Не хотел тебя будить, извини, – добавил мужчина.

Маркова прищурилась, разглядывая отца, которого за пять лет видела всего четыре раза.

Он очень изменился: волосы поседели и поредели, словно отражая все эти годы, полные забот и тревог. Под глазами и на лбу прибавилось намного больше морщин, которые казались следами переживаний, оставленных жизнью. Нос стал кривым, что придавало его лицу дополнительную строгость.

В комнате повисла тишина, и она осознала, что между ними осталось много незавершенных разговоров, много воспоминаний, о которых они должны были бы говорить.

– Как ты? – спросила Алиса.

– Неплохо, – ответил он, и в его словах прозвучала искренность, но также и легкая тяжесть, которая выдавала, что он не хочет углубляться в детали.

Алиса ощутила, как между ними нарастает невидимая стена, и, хотя она понимала, что время не может быть возвращено, ей хотелось сделать шаг навстречу, разрушить эту преграду.

– Тебе нос кто-то сломал? – необдуманно слетело с языка Алисы, когда она снова взглянула на кривой нос папы. – Раньше у тебя был прямой нос.

– С раннего детства все замечаешь, – усмехнулся мужчина пятидесяти пяти лет, почесав усы, которые, как и его волосы, начали седеть. – Да, нос сломали.

– Кто? – серьезным голосом спросила Маркова.

– Мой бизнес-партнер, – ответил Константин. – Уже бывший.

Молодая особа шумно выдохнула, сжимая ладони в кулаки. Ее сердце сжалось от гнева и беспокойства, когда она подумала о том, что происходит в жизни ее родителя.

– Отец, тебе не кажется, что пора заканчивать с бизнесом? – предложила она, чувствуя, как внутри нее нарастает желание защитить его. – На твоем месте, я бы давно его продала и жила спокойной жизнью.

– Но ты не на моем месте, – отрезал Марков стальным голосом, который заставил дочь поежиться. Этот тон снова напомнил Алисе о том, как трудно порой было находить общий язык с ним, особенно когда дело касалось его жизни и решений.

– Последние двадцать лет ты дружишь только с бандитами, которые и не друзья тебе вовсе, – продолжала Алиса, пытаясь не дать папе уйти от темы. Она внимательно изучала потухшие зеленые глаза родителя, в которых когда-то светилась радость. – Каждый норовит отнять долю в твоем бизнесе.

– Алиса, давай без этого, – взмолился отец девушки, недовольно поморщившись, словно ее слова причинили ему физическую боль. Морщинистое лицо на миг исказилось, и молодая особа увидела, как тяжело папе воспринимать критику, даже если она исходила от его дочери. – Мы так давно не виделись, а ты при первой же встрече читаешь мне нотации.