От воды, в которой он тонул.

Он упал на колени. Каждый защитный механизм говорил ему, что это не по-настоящему, что этого не произошло.

Вырвавшийся крик встревожил даже его самого, как будто он исходил от кого-то другого. Душераздирающий вопль, который вырвался откуда-то из глубины: дикий и примитивный. Что-то, что требовало крови.

Что-то, что взывало к мести.

* * *

София вздрогнула и отпрянула от дверного проёма.

Она видела только проблески того, что происходило — и Корбин, и Солстис преграждали путь. Но она достаточно напряглась, чтобы расслышать всё.

И боевой клич, эхом разнесшийся по комнате, пронзил её, как тупой клинок, прямо в сердце.

Она прижала ладони ко рту и прижалась спиной к стене.

Было достаточно увидеть последствия на лужайке, увидеть осквернение их посевов, услышать, что они забрали детей — забрали Тули. Но теперь, зная то, что она знала об отношениях между отцом и сыном, изнутри раздался её собственный боевой клич — безмолвный крик ярости, которого она никогда не испытывала.

И пока эмоциональная агония Джаска, боль и горе рикошетом разносились по комнате, она не могла думать ни о чём, кроме как добраться до него. О том, чтобы обнять его. О том, чтобы сделать всё возможное, чтобы доставить ему хоть какую-то толику утешения.

Она оттолкнулась от стены, чуть не наткнувшись на Корбина, когда попыталась протиснуться в щель между ним и Солстис. Но Корбину это не понравилось.

Он протянул руку через проём, выставив её как непроницаемый барьер.

— Нет, не надо.

Она отступила на шаг, сжав руки в кулаки.

— Мне нужно его увидеть.

— Нет, — сказал Корбин. — Тебе нужно оставить его в покое.

Несмотря на то, что она знала, что это бесполезно, она снова шагнула вперёд, готовая оттолкнуть Корбина в сторону, если понадобится. Но Корбин сомкнул руки на её плечах и прижал её спиной к стене. Солстис быстро тихо закрыла дверь, чтобы оградить Джаска внутри.

Глаза Корбина не были ликанскими глазами, пронизанными той дружественностью, которую она знала и доверяла с Джаском — это был предупреждающий взгляд незнакомца. Незнакомца, который едва держался на ногах от собственного гнева и горя.

— Ему нужно побыть одному.

— Я хочу его видеть.

— Дело не в том, чего ты хочешь. Сейчас он не безопасен.

— Он не причинит мне вреда.

— Нет, — сказал он, в его тоне слышалось нетерпение. Он прищурил глаза. — Не говори так, будто ты его знаешь. Ты ничего о нём не знаешь.

— Я знаю, что Рони значил для него.

Его глаза вспыхнули, но затем он снова нахмурился.

— Тогда ты также поймёшь, что значит для меня Тули. Так что ты должна понять, что сейчас не время спорить со мной. Никто туда не зайдёт.

Негодование, исходившее от него с бешеной силой, заставило её на мгновение замолчать. Ровно настолько, чтобы Солстис успела подойти и нежно положить руку на плечо своего партнера.

— Пусти её, Корбин. У нас было достаточно конфликтов за одну ночь.

Корбин ещё секунду пристально смотрел на Софию, прежде чем отвернулся. Он отступил к двери и прислонился к наличнику, явно прислушиваясь к тому, что происходило внутри.

Удары, треск ломающегося дерева внутри заставили её снова вздрогнуть.

— Подыши свежим воздухом, — сказала Солстис Софии, и всё в ней было на удивление спокойным, несмотря на затянувшееся страдание в её собственных глазах. — Джаск найдёт тебя, когда будет готов.

Акт доброты или просто вежливости со стороны Солстис, но от этого всё равно у Софии свело грудь.

— Я боюсь за него.

— Джаск силён, — сказала Солстис. — Нам нужно дать ему время вспомнить об этом.

София плотно сжала губы. Она оглянулась на Корбина. Она была посторонней — вот что она должна была помнить. Она не была частью стаи — не так, как сказал Джаск, не так, как она начала себя чувствовать.

Они гневались на неё. Даже ненавидели её. Она забрала у них Джаска, когда они больше всего в нём нуждались. Она повела его на поиски и, в итоге, он бросил свою стаю на произвол судьбы.

Солстис этого не говорила. Корбин этого не говорил. Но она видела это в их глазах. Их маленькую девочку забрали из-за неё. Ликаны погибли той ночью из-за неё. Мир Джаска развалился на части из-за неё.

— Я верну её, — сказала София. — Я помогу. Мы вернём их всех обратно — Тули, остальных…

Корбин развернулся к ней с такой скоростью, что она отшатнулась.

— Это не какое-то фантастическое приключение, ты, глупая, наивная маленькая девочка! — рявкнул он. — Это реальность. Это Блэкторн. Люди умирают. Люди там погибли. Хорошие люди. Не смей, твою мать, стоять, как будто ты хоть немного понимаешь, о чём говоришь!

Он направился обратно к двери. Без сомнения, это было единственное, что он мог сделать, чтобы сдержать себя.

Как она вообще могла подумать, что стоит попытается утешить ликана? Ликана, на территорию которого вторглись, а его сына убили из-за неё.

Она была глупой. Она была наивной. Корбин был прав.

София попятилась, а потом повернулась к ступенькам. Она должна была что-то сделать. Сделать что-нибудь, чтобы исправить эту ситуацию к лучшему.

— Подожди! — крикнула Солстис.

Она снова обернулась.

Солстис схватила Корбина за руку, когда он в замешательстве уставился на неё сверху вниз.

— Дай ей побыть с ним пять минут, — сказала она.

— Он не… — начал Корбин, но Солстис только крепче сжала его руку.

— Пусть он решает, — сказала Солстис. — Может быть, она именно то, что ему нужно.

Она открыла дверь и жестом пригласила Софию войти.

С колотящимся сердцем София проскользнула между ними в комнату.

Только тогда, увидев Рони воочию, разрушенные гробы, разорванную в клочья куртку Джаска, пакеты с куркумой, брошенные в стены, она в полной мере поняла причину мучительного крика Джаска.

Теперь он молча сидел на полу, прислонившись спиной к каменному столу, подтянув колени к груди и обхватив голову руками, которые покоились на них.

Она не могла придумать, что ещё сделать.

Она опустилась на колени, потянулась и положила ладонь ему на плечо.

Он поймёт, что это она — не только по её прикосновению, но и по её запаху. Он может отшвырнуть её, если захочет, чего она, без сомнения, заслуживала, но это не остановит её попыток.

Она убрала его руку с колен и втиснулась между ними.

Его реакция была мгновенной. Но вместо того, чтобы оттолкнуть её, он крепко прижал её к своей груди.

Она обвила его руками, закинула ноги ему на бёдра, а он уткнулся головой ей в шею.

Положив голову ему на грудь, она могла слышать прерывистое дыхание, эхом отдающееся глубоко внутри, медленное, ритмичное биение его ликанского сердца. Сердце, которое, как она теперь знала, было разорвано на части во второй раз. Она прижала к нему свою ладонь. Если бы она могла сшить его обратно, она бы это сделала. Но она знала, что эта рана должна быть незаживающей и открытой. Ему нужно было какое-то время пустить кровь. И она не собиралась оставлять его, пока кровотечение не остановится.

Она не могла придумать, что ещё сказать, потому что было только одно — единственное, что горело у неё внутри. Слова, которые она произнесла, не сдерживаясь.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала она.

И хватка Джаска усилилась.

ГЛАВА 36

Джаск не хотел отпускать Фию. Буквально за то короткое время, что он держал её в объятиях, он потерял себя. Потерялся в утешении её прикосновений, в словах, которые она произнесла так мягко, так искренне. Слова, которые ему нужно было услышать, как никогда раньше.

Слова, которые придали ему сил.

И сильным ему нужно было быть сейчас больше, чем когда-либо. Он сдался в прошлый раз, когда испытывал такую сильную боль, такое большое горе.

Но не в этот раз.

На этот раз он не замыкался в себе, теряясь во тьме собственной жалости к себе и гнева. Он будет горевать и оплакивать, когда закончит, и не раньше.