— Я надеюсь, ты сможешь закончить сама? — сказал он, наконец, отпуская её.

Она выплюнула последние остатки шампуня изо рта и поспешно промыла водой щиплющие глаза, прежде чем обернулась и увидела, что он вышел из душа. Сквозь тонкую ткань занавески она могла видеть его тёмную тень в углу комнаты. Он стоял, уставившись в окно.

Она провела дрожащими руками по волосам и потёрла глаза, пока не исчезли пятна густого серого макияжа, которым она всегда пользовалась.

Как только она успокоила резь в глазах, она угрюмо схватила гель для душа и умылась. Хотя она и не призналась бы в этом Джаску, ей не меньше хотелось привести себя в порядок после того, как последние три дня она была заперта в грязной комнате на этой вонючей кровати.

Она взглянула на тень за занавеской и почувствовала ещё один прилив смущения из-за того состояния, в котором находилась, но тут же подавила ненужные эмоции.

Она ополоснулась и выключила душ, но как только повернулась, чтобы поискать, во что бы завернуться, Джаск снова появился на пороге.

Она никогда особо не стеснялась своего тела, и уж тем более на службе в Альянсе — раздеваться и залечивать раны было обычным делом. Но что-то в бесстыдной оценке Джаска, когда она стояла в промокшем тонком чёрном нижнем белье, вызвало у неё незнакомое чувство неполноценности, которое не давало покоя.

— У тебя есть полотенце или ты просто встряхиваешься досуха? — спросила она, вздёрнув подбородок и вызывающе глядя ему в глаза. Она упёрла руки в бока. — Или ты хотел бы полюбоваться мной ещё немного?

Он упорно продолжал, вбирая в себя каждый сантиметр её тела до такой степени, что она чуть не потеряла самообладание. Пока она не поняла, что он делает. Он осматривал внутреннюю поверхность её рук, запястья, шею, бёдра, живот, лодыжки. Он осматривал её не для того, чтобы насытиться видом. Он искал раны от укусов.

Конечно, он предположил, что она была опытной серрин, и оценивал, сколько встреч с вампирами у неё было за последнее время.

Она почти забыла, кем была теперь. Кем она стала. После событий этой ночи, не говоря уже о предыдущих трёх днях, это едва ли имело значение.

Она должна была быть в восторге и была ошеломлена силой, которая теперь, по причине, которую ей ещё предстояло раскрыть, текла по её венам. В течение многих лет она мечтала о том, что однажды найдёт живую серрин — их кровь станет абсолютным оружием против вампиров и впоследствии платиновым ресурсом для Альянса. И всё это время Лейла — её разумная, застенчивая, сдержанная старшая сестра — хранила тайну, о которой она никогда не догадывалась.

Секрет, который она, возможно, никогда бы не открыла, если бы в ту ночь явно не произошло что-то, из-за чего линия серрин перескочила на неё.

Острая боль задержалась в горле. Лейла должна была быть ещё жива. Она должна была.

— Повернись, — сказал Джаск. — Положи руки на стену, наклонись вперёд и раздвинь ноги.

Она глубоко вдохнула, чуть не выдав ему полный рот непристойной брани, но несмотря на то, что он думал, она усвоила свой урок. По крайней мере, временно.

Она повернулась, упёрлась ладонями в белый кафель, слегка раздвинула ноги и наклонилась вперёд ровно настолько, чтобы он мог видеть как тыльную сторону, так и внутреннюю сторону её бёдер.

— Дай мне знать, когда острые ощущения закончатся, — сказала она.

Но когда она оглянулась через плечо, он уже повесил полотенце на перила наверху и снимал рубашку с крючка у двери.

Он швырнул ей рубашку.

— Избавься от нижнего белья и надень это, — он отвернулся. — У тебя есть две минуты.

Выйдя наружу, он позволил дверной занавеске опуститься обратно на место.

ГЛАВА 3

Джаск стоял перед подоконником, скрестив руки на груди, и смотрел за заборы и колючую проволоку. Рассвет победил тьму на горизонте Блэкторна. Ранние солнечные лучи осветили затенённые уголки комплекса.

С главной смотровой площадки своего жилища он посмотрел налево, вниз, на арку, которая вела к хозяйственным постройкам, куда увели Рони и Самсона. У него не было времени ждать. Ему нужно было спуститься туда и выяснить как можно больше о том, что именно они делали на той стороне Блэкторна, не говоря уже о том, что там ещё предстоит разгребать.

Но очевидно, что его представление о двух минутах и представление серрин о двух минутах были двумя совершенно разными вещами. В ванной было тихо, и, чёрт возьми, женщине потребовалось бы не больше двух минут, чтобы надеть рубашку.

Он отошёл от окна и отдёрнул занавеску в ванной.

Она сидела, скрестив ноги, на туалетном столике, её маленькое тело утопало в полотенце, руки расслабленно лежали на коленях, голова прислонена к стене. Она уставилась на него в ответ. Её карие глаза всё ещё были полны гнева и негодования, несмотря на отсутствие резкого макияжа, чтобы подчеркнуть эти эмоции. Как он и подозревал, без макияжа она была ещё красивее.

Её промокшие военные штаны, свитер и футболка были развешаны сушиться на перилах. На её обнажённых стройных плечах всё ещё виднелись бретельки лифчика. Его рубашка была брошена на пол.

Какой бы раздражающей ни была её несговорчивость, он отдавал должное её духу. Он опёрся предплечьем о балку над головой.

— Как тебя зовут?

— Это имеет значение?

— Я задал тебе вопрос.

Её взгляд оставался непоколебимым.

— Дай мне несколько вариантов ответов, и я выберу один.

Укол раздражения пронзил его грудь от её дерзости. Но всё равно это была завораживающая наглость — особенно со стороны существа в две трети его роста, не говоря уже о её положении.

Он скрестил руки на груди и прислонился плечом к дверному косяку.

— Тогда я буду называть тебя просто серрин, хорошо?

— Это самое близкое к истине.

Она оборвала зрительный контакт только для того, чтобы медленно оглядеть его с ног до груди.

Он переоделся в сухую рубашку и джинсы за то время, которое потребовалось ей, чтобы сделать прямо противоположное. Но это не было причиной оценки серрин. Она разглядывала его, причём совершенно беззастенчиво. Он бы рассмеялся, если бы вопиющий поступок не был таким намеренно вызывающим.

— Во плоти ты выглядишь даже лучше, чем о тебе говорят, — сказала она, снова встретившись с ним взглядом.

Напасть на него в его личных покоях или насмехаться над ним — и то, и другое было бесстрашным поступком. Но потом ему пришлось напомнить себе, что он имеет дело с серрин, несмотря на то, какой маленькой и беспомощной она выглядела. В Блэкторне ни то, ни другое ничего не значило.

— Как давно ты работаешь на улицах Блэкторна? — спросил он. — Вот только я не слышал и шепота о том, что серрин на свободе.

— Это потому, что я хороша в своём деле.

— Так хороша, что тебя поймали?

Она нахмурилась.

— Всё было совсем не так.

— Тогда как именно это было? Учитывая только недавние укусы, которые я видел на тебе, ты не очень успешна.

— Я разборчива.

— А это вообще возможно для серрин? Как я понимаю, ты согласишься на что угодно.

Её глаза вспыхнули, но реакция была почти неуловима, если бы он не смотрел так пристально.

— Какое именно отношение всё это имеет к тебе? Вампиры это не твоё дело, верно? Здесь же всё устроено так, что ты отсиживаешься в своём маленьком приюте, а они управляют Блэкторном. В связи с чем возникает вопрос о том, что я здесь делаю.

— Ты узнаешь, когда я захочу, чтобы ты узнала. А до тех пор ты будешь делать то, что тебе говорят, начиная с одевания.

Она использовала одну руку, как рычаг, и проворно слезла с туалетного столика, другой рукой придержав узел полотенца на груди. Она остановилась перед ним.

— Потому что ты собираешься приручить меня, верно?

Она осмелилась ухмыльнуться, повторяя его слова в развалинах.

Это была ухмылка, которую он видел слишком часто для одного дня.

Когда она отступила в сторону, чтобы проскользнуть мимо него, Джаск упёрся рукой в дверной проём.