— Небеса, нет.

Молния прорезала небо, на этот раз рассекая стальные облака. Капли дождя падали в толпу, ударяя по плоской медной крыше, как молотки.

— Но это всего лишь помолвка, Нима, а не свадьба.

Её взгляд метнулся к Ибе, который пристально наблюдал за нами, хотя и обсуждал что-то с Грегором и Римо.

— Ты вышла замуж за человека, с которым была помолвлена? — прошептала я как раз в тот момент, когда Фейт направилась к нам. Её вьющиеся рыжие волосы яростно подпрыгивали на её плечах.

— Я возражаю, — проревела она сквозь оглушительную какофонию страданий моей матери, — и предполагаю, что ты тоже, Катори.

Нима вернула своим чертам маску повелительницы.

— Возможно, мне не нравится этот союз, но я доверяю решению нашего короля, как и ты.

Фейт положила руки на талию, сминая изумрудный атлас своего платья длиной до пола.

— Король — твой муж. Конечно, ты доверяешь его решениям.

Нима, казалось, стала выше, чем на целую голову, относительно Фейт.

— Всё, что делает мой муж, он делает для Неверры.

— Ну, я не хочу, чтобы мой сын женился на одной из семьи убийц.

Слюна вылетела изо рта Фейт и попала Ниме на подбородок.

— Убийц? — Нима зарычала. — Потому что твоя семья намного лучше? Хочешь список фейри и людей, которых уничтожил твой отец?

— Как ты смеешь сравнивать то, что он делает, с тем, что сделала ты! Мой отец наказывает преступников, — Фейт ткнула Ниму в ключицу, прямо под пленённой пылью Стеллы. — Ты убила мою мать! Невинную!

— Твоя мать не была невинной. Когда ты собираешься снять эти свои нелепые розовые очки и увидеть её такой, какой она была на самом деле?

— Прекрати врать.

— Я никогда не лгала, — Нима сжала руки в крепкие кулаки. — Кроме того, она тебе даже не нравилась!

— Дело не в этом!

Я схватила один из кулаков Нимы, пытаясь разжать её пальцы, но они, казалось, как будто вылиты из стали. Я взмолилась с просьбой к Ибе безумным взглядом, и он устремился к нам, ведя Сайласа на буксире. Драка обхватил руками плечи своей жены и отстранил её.

— Дочь, пожалуйста, веди себя прилично, — хотя тон Грегора был нежным, он был резким. — А теперь, пожалуйста, можем ли мы продолжить с этим союзом? Я бы не хотел, чтобы Котлу стало скучно, и он исчез.

Фейт, прищурившись, посмотрела на отца.

— Мы бы этого не хотели, — прошипела она, вырываясь из рук Сайласа. — Но я не буду стоять здесь и смотреть, как мой сын оскверняет память мамы, связывая себя с этой шлюхой.

Она дёрнула подбородком в мою сторону.

Я отпрянула назад. Шлюха? Я даже никогда не встречалась с парнем, не говоря уже о том, чтобы переспать с ним.

Иба оттолкнул Ниму, выходя из себя, и пригвоздил Фейт взглядом.

— Как ты смеешь неуважительно относиться к моей дочери! Она никогда ничего тебе не делала.

Ноздри Сайласа раздулись, как будто он собирался вернуться в свою драконью форму.

— Фейт, пожалуйста, извинись.

Рот его жены оставался намертво закрытым.

— Мама, я был бы признателен, если бы ты не говорила так о моей будущей невесте, — голос Римо прозвенел сквозь дикую грозу и ещё более дикие удары сердец в павильоне.

Я оглянулась на своего суженого, который не отходил от Котла. Я не обманывала себя, думая, что он защищает меня, потому что ему не всё равно. Всё, о чем заботился светлячок-переросток, это его статус, который автоматически улучшится, как только мы обручимся.

— Как ты можешь хотеть этого, милый? — Фейт заскулила.

— Это великая честь, оказанная нашей семье, мама.

Фейт нахмурила брови.

— Брак не должен быть значком, который можно добавить к твоей униформе, Римо.

И с этими словами она вырвалась из объятий мужа, вышла на мокрую платформу и взмыла в дождливую ночь.

ГЛАВА 5. КОРОЛЕВСКИЙ УЖИН

Несмотря на то, что мне хотелось уйти одновременно с Фейт, я сыграла послушную дочь и осталась.

— Принсиса Амара? — Грегор наклонил голову в сторону Котла.

Вздохнув, я вернулась к большому чёрному сосуду, Нима и Иба последовали за мной. Грегор поднял кулак в воздух и вытянул два пальца. Низкий напев завибрировал в груди его людей, соответствуя ритму и громкости дождевых капель, бьющихся в окно, прежде чем обогнать их по мере того, как он нарастал и резонировал со стеклом.

Если бы это было любое другое событие, я бы ассоциировала мурашки, пробежавшие по моей обнажённой ключице, с благоговением, но в сегодняшнем вечере не было ничего внушающего благоговейный трепет. Сожаление кольнуло грудь, когда я уставилась в пенящееся чрево Котла. Я мечтала об этом моменте годами. О том, каково было бы надеть фиолетовое и связать себя с мужчиной, которого я любила. Мужчиной, с которым я хотела бы разделить своё сердце, своё тело и своё царство. Римо не был таким мужчиной.

Когда пение замедлилось и стихло, я заметила, что дождь тоже утих. Я оглянулась на Ибу и Ниму, которые стояли рука об руку, царственные и спокойные. Губы Ибы изогнулись в извинении — или это было поощрение? Возможно, и то, и другое. Рот Нимы был неподвижен, но в выражении её лица было столько же беспокойства, сколько в небе облаков.

Я расправила плечи и выпрямила спину, поклявшись себе, что в тот день, когда я надену красное, я надену его для мужчины, которого люблю, и ничто в церемонии не будет фальшивым.

Грегор кивнул на Котёл.

— Пожалуйста, опустите руки внутрь, дети.

Тепло разлилось под моими веками. Я яростно заморгала, чтобы не дать пролиться слезам. Я не стану показывать слабость сегодня вечером. Я буду примером стоицизма. Я заставлю своего отца гордиться мной.

«Для тебя, Иба», — подумала я, погружая руку внутрь.

Я столько раз просила Ниму рассказать мне историю её свадьбы, что знала, чего ожидать: котёл будет удерживать мою руку на месте до завершения обряда.

Краем глаза я увидела, как Римо ввёл свою руку рядом с моей. Когда его пальцы сомкнулись на моих, я пробормотала:

— Не надо.

Он дёрнулся, но Котёл поймал его руку в ловушку.

Наши руки не должны были соприкасаться, чтобы Котёл соединил нас, но, очевидно, суть церемонии не была объяснена лусионаге. Так что теперь, пока Котёл не освободил нас, его рука соприкасалась с моей.

Фу.

Мерцающие нити магии поднялись из тёмных глубин и устремились в наши руки, орошая наши вены своим потусторонним светом. Пение зазвучало заново. Теперь это была более звучная и живая мелодия, которая, казалось, подстёгивала магию, заставляла её течь быстрее, наполнять нас сильнее. Моё сердцебиение участилось, стуча в такт песне, которая проникала в каждый уголок моего существа.

Пальцы Римо дёрнулись на моих, его пульс защекотал костяшки моих пальцев. По крайней мере, не только моё сердце готово было выскочить из груди. По какой-то причине, зная, что Римо тоже встревожен, я почувствовала себя лучше. Я не хотела, чтобы он наслаждался этим моментом, даже гнусно. Я хотела, чтобы ему было так же неудобно и тревожно, как и мне.

Прежде чем я сделала следующий вдох, пение закончилось, и Котёл спрятал свою магию, теперь переплетённую с нашими сущностями. Подобно щупальцам пугливого октаса, блестящие зелёные нити исчезли в круглом сосуде, который, пыхтя, исчез, оставляя за собой клубы чёрного дыма.

Я вырвала свою руку из руки Римо и прижала её к своему бешено бьющемуся сердцу. Мою кожу покалывало. Было то холодно, то горячо, она онемела и стала сверхчувствительной. Это напомнило мне о том времени, когда я задела рептильное тело дайлы, и оно выстрелило в меня такой сильной дозой яда, что моё сердце остановилось на целых пять минут. Когда я пришла в себя, Джия и Сук рыдали, уверенные, что я мертва, в то время как Римо, которого не было рядом, когда я потеряла сознание, уверял их, что со мной всё будет в порядке, что небольшое количество яда вряд ли убьёт Трифекту. Когда наши глаза встретились, его глаза казались ослепительно яркими. Поскольку их блеск не был вызван слезами, я предположила, что это была надежда… надежда, что он ошибается, и яд дайлы покончит со мной навсегда.