Даже я не могу узреть

Если судьба, которая когда-то была правдой

Обернется трагедией.

Но это еще не все, так что слушайте внимательно

Ибо всегда будет

Скрытый шанс, тайная надежда

За одну настоящую победу.

Итак, вот оно, прими к сведению

И следуй идеально,

Что теперь я скажу, и говорю так хорошо

Одну последнюю тайну:

Если День и Ночь объединятся и будут сражаться

Против одного Врага,

Тогда Тьма и Свет встретятся в середине удара

И освободят Пленников.

…Если, однако, тьма победит,

Нет никакой стратегии,

Чтобы уберечься от всего, что будет потеряно

И сие будет навсегда.

Прочитав пророчество три раза, Алекс с тревогой осознала пляшущие черные точки в глазах, и звон в ушах… оба эффекта только усиливались по мере того, как она перечитывала последние два стиха снова и снова.

Это было удивительно, как сильно одно-единственное слово могло изменить мир. И когда Алекс, наконец, смогла выдавить эти буквы из своих губ, она сделала это, глядя на Айз Орсу и Райфа широко раскрытыми обвиняющими глазами.

— Если?

Сравнив пергамент с первым, копию которого увидела в Раэлии, она быстро подтвердила, что в ранней версии этим словом определенно было «когда». И хотя Алекс никогда не придавала большого значения пророчествам, она, по крайней мере, предполагала, что это давало некоторое подобие надежды для их нынешней миссии — что, когда День и Ночь объединятся для борьбы, придет свобода.

Когда.

Не если.

Ничто никогда не было гарантировано, но, черт возьми, раньше это было, по крайней мере, немного менее неопределенно, чем сейчас.

Яростно глядя на Райфа и Айз Орсу, она зашипела:

— И даже не заставляйте меня начинать с этого последнего четверостишия! — Тот, который в основном говорил, что вся надежда будет потеряна — навсегда — если тьма восторжествует. Не то чтобы Алекс уже не знала этого, но все же. Видеть это в письменном виде было просто… было просто…

— Почему ты сделала это со мной? — спросила она хриплым голосом, изо всех сил пытаясь подавить все, что она чувствовала. — Почему бы просто не передать все пророчество сначала, вместо того, чтобы подкрадываться с пропущенными стихами и измененными словами?

— Кроме тебя, только три человека во всех мирах знают пророчество во всей его полноте, — сказала Айз Орса, указывая на страницы, которые Алекс сжимала так, что побелели костяшки пальцев. — Я и двое, которые были со мной, когда я говорила его — Райф и Зайлин.

— Зайлин знает об этом?

Неудивительно, что Тиа Аурас была так темпераментна по отношению к Алекс… и неудивительно, что она с самого начала предполагала, что Алекс потерпит неудачу. Полное пророчество было не совсем блестящим, резюме достижений Алекс на сегодняшний день… это был в основном список всего, что она пережила с момента своего прибытия в Медору до сих пор.

— Я произнесла эти слова накануне изгнания меяринов в Медору, как уже говорила раньше, — продолжила Айз Орса. — Но из упоминания о смертной крови я поняла, что это не могло относиться ни к нашему народу, ни к их, несмотря на упоминание о наших Вратах Испытания. Я предположила, что это должно быть как-то связано с новым миром, в который они будут сосланы, миром, которому однажды будет угрожать тьма.

Она посмотрела на Райфа, затем снова на Алекс и продолжила:

— Оракулам запрещено говорить о пророчестве с кем-либо, кроме того, к кому относятся слова, или с теми, кто находится рядом, чтобы услышать его во время предсказания. Но я не могла с чистой совестью отослать свою сестру без какого-либо предупреждения о том, с чем ей, возможно, однажды придется столкнуться, и кого ей, возможно, однажды придется направлять и защищать. Поэтому я дала ей все, что могла: один куплет, измененный на одно слово, достаточный, чтобы следовать клятвам, которые я дала о неразглашении. И с тех пор все эти годы никто, кроме Райфа, Зайлин и меня, не знал правды. До сих пор.

Айз Орса умоляюще развела руками и, понизив голос, закончила:

— Зайлин разыскала меня в тот момент, когда увидела, как ты командуешь Сорайей де ла Торра и ступаешь по пути эйдена, который ты призвала. С учетом этого и твоей публичной просьбы по прибытии в Вардаэсию мы знали, что пророчество близко… и что ты заслуживаешь услышать его в полной мере. Теперь ты все знаешь, Александра. Но осмелюсь предположить, что ты мало чему еще не научилась в путешествии, которое привело тебя сюда. — Она сделала паузу, ее голос теперь был похож на шепот. — Теперь твой путь свободен. Но только ты можешь решить, куда отправишься дальше.

Зная, что она говорит фигурально, Алекс подавила стон и потянула себя за волосы, сдвинув блестящие заколки, которые Зайлин старательно закрепила ранее этой ночью.

«Что там происходит, Алекс? Твои эмоции повсюду.»

Даже беспокойство Ксиры не могло успокоить ее противоречивые мысли, поэтому она продолжила мысленно читать ему пророчество.

Когда Алекс закончила, пока Ксира перевариваю информацию, воцарилась тишина, но затем он спросил просто и ясно:

«Хочешь, я вернусь и поджарю их?»

Сдавленный смех вырвался у нее, этого было достаточно, чтобы Айз Орса и Райф обменялись обеспокоенными взглядами, но Алекс было все равно, насколько расстроенной она казалась. Девушка не была уверена, серьезно Ксира говорил или нет, но это стало признаком того, насколько она расстроена, что она колебалась, прежде чем, наконец, ответить отрицательно.

«Предложение остается в силе, если передумаешь», ответил он, как будто ему было все равно, поджарит он двух Тиа Аурас на огне или нет.

Поблагодарив — как бы жутко это ни было — Алекс отступила от их мысленной интерлюдии и вернула свое внимание к бессмертным перед ней.

— Я полагаю, ты не можешь сказать мне что-нибудь еще? Что-нибудь, что могло бы помочь склонить это, — она указала на пророчество, — в мою пользу?

Ответил Райф, на его губах появилась полуулыбка.

— Мне кажется, что пока ты справляешься сама по себе. Просто продолжай в том же духе еще два дня, и это «если», надеюсь, снова превратится в «когда». Предполагая, что все идет так, как должно, заключительный куплет станет излишним. По крайней мере, в теории.

По крайней мере, в теории?

Невозмутимо Алекс сказала:

— Ты только что упомянул надежду, предположение и теорию в трех предложениях. Прошу прощения, если я не совсем успокоена этим заявлением.

Райф печально пожал плечами.

— Пророчества непостоянны, Алекс.

Атора однажды сказал ей то же самое.

Продолжая, Райф произнес:

— Я написал его сам, — он указал на печатный текст, который она все еще держала в руках, — поэтому могу подтвердить, что это идеальная дословная расшифровка. Но контекст — это все, и у нас не будет этого без оглядки назад.

Это было в основном то, что Д.К. сказала о первоначальном пророчестве.

— Это означает, — сухо предположила Алекс, — что мы не узнаем, пока не придёт время. И тогда будет слишком поздно что-либо с этим делать, потому что все уже будет кончено.

Когда Райф и Айз Орса кивнули, Алекс громко и протяжно вздохнула.

— Как бы то ни было, спасибо, что нашли меня сегодня вечером и поделились настоящим пророчеством, — устало сказала она, хотя и не испытывала особой благодарности за то, что некоторые моменты ее жизни были предсказаны Оракулом тысячи и тысячи лет назад.

— Далеко не все потеряно, Александра, — тихо сказала Айз Орса, поняв ее тон. — Помни, что ты сказала нам всем сегодня вечером; последние слова моей сестры… не поддавайся тьме, не бойся теней. Она бы не отдала свою жизнь за ваш мир, если бы думала, что ее жертва будет напрасной. — Шепотом Айз Орса закончила, вторя предыдущему высказыванию Алекс: — Помни ее, Александра. Помни Айз Даегу.