— Ой, — вскрикнул Ханс, когда кошка вонзила коготь ему в ногу в качестве расплаты за то, что он наступил ей на хвост.

— Вот что получаешь, когда называешь свою кошку Бестией, — поддразнил я Афину. — Демоническую кошку, которая нападает на твоих гостей.

— Я не ведьма, а Баст — дружелюбная кошка.

Я подвигал пальцами руки, имитируя говорящую марионетку, вынудив Афину указать на меня лопаточкой.

— Я не собираюсь превращать тебя в жабу после того, как ты угрожал задушить меня во сне, но я могу отравить торт и превратить тебя в крысу или что-то в этом роде.

— В крысу? — поморщился я. — Если бы я стал крысой, мне бы все равно удалось тебя убить.

Она склонила голову набок.

— Ты снова собираешься залезть мне в глотку?

— Нет, но я смог бы укусить тебя и заразить всевозможными отвратительными крысиными болезнями.

— Ну, начнем с того, что я не любительница крыс, так что мне придется придумать другое животное.

— Валяй, — ухмыльнулся я и обратил свое внимание на Ханса. — Эй, Ханси, моя сверкающая черепашка, иди сюда, сядь и полюбуйся, как Афина готовит мне торт.

— Ты готовишь торт? — спросил ее Ханс.

— Я начинаю сожалеть об этом порыве, но да, я готовлю Финну праздничный торт, чтобы компенсировать все дни рождения, которые он пропустил.

— Я люблю торт, — сказал Ханс и плюхнулся на диван, переведя взгляд на меня. — Что ты имел в виду, назвав меня сверкающей черепашкой?

— Только то, что твой макияж сверкает и двигаешься ты как черепаха, когда занимаешься этим тай-чи.

— Оно должно быть медленным и плавным, и это намного сложнее, чем кажется, — защищался Ханс. — Знаешь, тай-чи ведь и правда разновидность боевого искусства.

— Ты шутишь, да? — ухмыльнулся я. — Это тактика по утомлению своего противника до смерти?

Ханс проигнорировал мою шутку и продолжил пропагандировать свою любовь к тай-чи.

— Это эффективное средство для снятия стресса и беспокойства. По-моему, для тебя это было бы полезно.

— С чего бы это?

— Тай-чи способствует обретению спокойствия и внутреннего умиротворения, — заявил Ханс. — Можно считать это формой медитации в движении, а поскольку тебе не нравится оставаться неподвижным, возможно, йога или тай-чи стали бы для тебя лучшим вариантом.

Я преувеличенно покачал головой.

— Что? И лишиться моей связи с Афиной? Ни за что.

Ханс открыл было рот, чтобы что-то сказать, но снова закрыл его и смиренно пожал плечами.

— Слушай, Афина, пока ты печешь мне торт, а Ханс отдыхает после своей изнурительной программы по боевым искусствам, — произнес я и встал с дивана, — я пожалуй пробегусь.

Уже на полпути к двери я остановился, когда Афина мягким тоном произнесла одно единственное слово.

— Нет.

— Нет? — Я медленно повернулся к ней лицом. — Что значит «нет»?

— Я решаю, что ты можешь делать, а что нет. Бег не входит в программу.

— Хорошо. Тогда могу я хотя бы что-нибудь поесть? — проворчал я. — Кроме того яблока, которое предложила мне Карина, я сегодня ничего не ел.

— В холодильнике остался вчерашний пирог с брокколи, — небрежно бросила Афина, чем разозлила меня еще больше.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас? Почему ты не предложил мне пирог сегодня утром?

— Наверно, вылетело из головы, — заявила она, как будто это было пустяком.

— Ты должна была хотя бы заикнуться, что у тебя в холодильнике есть пирог, — сказал я ей.

— У меня в холодильнике есть пирог, — произнесла Афина, пожав плечами. Поскольку я все еще испепелял ее негодующим взглядом, она склонила голову набок. — Любопытно, что тебе гораздо больше хочется обсудить, почему я не рассказала тебе о пироге, чем на самом деле съесть его.

— О, я съем этот чертов пирог, — сказал я и пошел его искать.

— Хочешь, я разогрею его для тебя? — предложила Афина, но мой желудок уже услышал разговор о еде и сейчас жаждал чего-то существенного. Покачав головой, я поискал нож и отрезал большой кусок, который тут же проглотил. Пирог был неплох, так что за одним куском последовал другой.

— Раз уж мне не разрешается выходить на пробежку, не могла бы ты сказать, чем я могу заняться? — спросил я Афину, когда закончил набивать желудок. Услышав ее ответ, я застонал от разочарования.

Глава 13

Размышления

Афина

— Я не шучу, — мне пришлось смягчить свой командный тон улыбкой.

Финн все еще пялился на меня, разинув рот.

— Ты спросил, чем тебе заняться, вот мой ответ.

Он откинул голову назад, уставившись в потолок.

— Но я не хочу размышлять о времени, проведенным здесь, и записывать это, как какой-то студент, делающий домашнее задание. Ну уж нет.

Приподняв брови, я посмотрела на него со всей строгостью.

— Помнишь, когда мы были в твоей комнате, я отчаянно хотела выйти и подышать свежим воздухом? — Я ткнула лопаточкой в воздух, уронив при этом шоколадное тесто. — Ты игнорировал меня, потому что придерживался правил той ужасно жестокой игры, которая тебе так нравилась.

— Ты была заложницей, — нахмурился он. — Я не мог позволить тебе диктовать условия.

— Вот именно! Теперь мы поменялись ролями.

— Знаешь, как сильно я ненавидел домашние задания в школе? — спросил Финн.

Я вернулась к выпечке.

— Никто не становится врачом без должного образования. Школа не могла быть для тебя настолько невыносимой.

Фыркнув, он скрестил руки на груди.

— Я ненавидел школу.

— Тогда почему ты стал врачом? Ты мог выбрать сокращенную форму обучения.

— Это всё мой комплекс героя, — заявил Финн и прошелся по моей гостиной, собрав вещи и снова их сложив. — Мне нравится спасать людей.

— Мне тоже, поэтому я помогаю тебе спасти себя.

— Было так странно познакомиться сегодня с Тристаном, — произнес Финн, сменив тему. — Меня поразило, насколько он был похож на меня в детстве.

Я переложила тесто из миски в форму для выпечки, пока Финн продолжал.

— Карина ведь не биологическая мать Тристана, да?

— Его биологическая мать — Рэнда Кристин.

— Сколько ей лет? Может, она и моя мать?

— Нет, такого не может быть, — рассмеялась я.

— Слишком молодая?

— По-моему, ей около сорока.

— Понятно. Но все равно безумие, насколько мы с Тристаном похожи.

— Скорее, только глазами, — согласилась я.

— Я не заметил сходства, — произнес Ханс с дивана, где он изучал большую книгу.

— Это потому, что сейчас я выгляжу совсем по-другому, не как в четырнадцать лет.

— Финн. — Закрыв дверцу духовки, я установила таймер и снова сосредоточилась на нем. — Я знаю, что ты делаешь, но разговор о Тристане не заставит меня забыть то, о чем я тебя просила.

С тяжелым вздохом Финн закатил глаза.

— Разве мы не можем заняться чем-нибудь другим? Я, правда, не хочу садиться и писать о своих чувствах. — Последнее слово он произнес так, как будто оно было грязным.

— Выбирай сам! — сказала я. — Чем ты займешься сначала? Медитацией или записью отчета?

— А мы не можем просто пропустить и то, и другое и сразу перейти к поеданию торта?

— Нет.

— Мы снова будем держаться за руки во время медитации?

Мне потребовалась секунда, чтобы поразиться тому, как быстро Финн мог перейти от жалоб к флирту, и это только усилило мое подозрение, что он использовал смешанные сигналы, чтобы сбить меня с толку, а юмор, чтобы меня отвлечь. Другая приняла бы Финна за откровенного бабника, но я чувствовала, что под всем этим скрываются защитные слои, как способ себя обезопасить.

— Разумеется, мы можем держаться за руки, если это поможет тебе освоиться.

— Освоиться? — ухмыльнулся он. — Как насчет того, чтобы мы разделись, и я освоил тебя, — предложил Финн со смешком. — Что скажешь?

С любопытством наблюдая за ним, я пошла на оправданный риск, решив его проверить.

— Возможно, сегодня вечером мы сможем воплотить это в жизнь, — сказала я в спокойной манере, обратив внимание на то, как напряглась его челюсть. Прошла всего доля секунды, прежде чем он пришел в себя, одарив меня широкой улыбкой.