Алагея фон Нортс, его супруга, в девичестве была дочерью одного из его вассалов.
Пелагея фон Нортс, его первая дочь.
Ризва фон Нортс, его вторая дочь.
Дариус фон Нортс, его единственный сын и наследник.
Герцоги, графы и бароны, находящиеся в вассальной зависимости уже от короля не упоминаются, но будут мелькать в основной истории.
Глава 1. Начало расхождения
Это всё началось с одного… Именно такая мысль летала в моей голове. Как в той песне от Linkin Park. Всё началось с одного, с одной вещи. Меня зовут Александр Рэйстоун… Сын российского мигранта и дочери какого-то там английского рыцаря. По крайней мере мой дед по линии матери представлялся сиром Алексом Рэйстоуном. Отец и мать… Они занимаются и всю жизнь занимались лишь только работой, я их почти не видел. И был бы я предоставлен самому себе, что сделало бы меня представителем той самой, знаменитой — золотой молодёжи, что творит что хочет и когда хочет. Что проматывает наследие своих родителей и дедов с бабушками, если бы не тот факт, что Алекс Рэйстоун, тот который Сир — не решил заняться моим воспитанием.
Мой дед воспитывал меня с трёх лет, где словом, а где розгами и ремнём выбивая детскую придурь. Эх, как вспомню… Вспомню с чего я начинал. Меня тогда отвезли дедушке, сначала лишь на лето, серьёзно к нему я переехал с пяти лет. До этого он просто смотрел за мной, да учил читать. Когда только переехал, пообещал дедушке, что стану таким же рыцарем, как и он. Вот только — тогда я не знал за что деду пожаловали эту приставку «сир», что и сыграло со мной злую шутку… Рыцари, благородные джентльмены… Всё это брехня, если честно. Всё это чушь собачья никому нахер не нужная. Нет, разве что она нужна, чтобы я мог кадрить девушек в клубах.
Надо же, внук рыцаря… Хотя мне кажется, они больше покупались на мой костюм, заказанный у лучшего портного в Лондоне, смазливую мордашку, да кипу денег, что дипломированный юрист, а также финансист — таскает с собой. Дед учил меня всему. Фехтованию, манерам, этикету, танцам… Позже добавилась боевая подготовка и обучение в Итоне, а после и в Оксфорде… Дед… Он помог мне куда больше моих родителей, именно он мне показал каким бывает мир, какими мразями бывают люди. И как выжить в этом мире. А ведь ответ прост — жить надо для своей выгоды.
Что я и сделал… Сидя в элитном ресторане Парижа, я выпивал вино и готовился к приёму пищи. Высокий, статный брюнет, то есть я — привлекал внимание неким ареолом аристократичности. Надменное выражение лица, костюм-тройка, сшитый из лучших тканей, трость, в которой просто по приколу спрятан меч, больше декоративный, чем настоящий. На улице меня ожидал внедорожник Land Rover с персональным водителем. В центре такого города лучше доверить водить кому-нибудь другому. Нервы целее будут… Я уже давно живу здесь, в Париже. Впрочем это неверно. Я скорее гражданин мира, рассекающий по всему миру. Моя основная сфера деятельности — финансирование. Я сколотил капитал, став соучредителем нескольких успешных фирм. Позже, скупив несколько акций, некоторых перспективных предприятий я ещё больше обогатился. Но этого мало…
На деньги я могу купить всё — вот основная правда мира. У меня, к двадцати пяти годам, было несколько богатых домов, машин, квартир. Как сказал дед — я ударился в «неблагородные методы заработка». Ну и ладно, я не рыцарь, но даже будь я Королём, или Императором — мне было бы всё равно на мнение других людей. В этом и преимущество, ещё одно. Мне всё равно на мнение других людей. Они могут иметь своё мнение, пускай. Их мнение может быть актуальным — тогда я принимаю его к сведению. Но в большинстве своём — мнение овец льву не интересно.
— Александр! Александр, — нарушая абсолютно любые, логичные манеры, ко мне за стол взгромоздился Джонатан.
Джонатан Ленз… Заурядный мужчина, происходящий из семьи незаурядных людей. Его отец — всемирно известный окулист, лауреат Нобелевской премии (прим. Автора — выдумка), мать — неплохой хирург-травмотолог. И у таких прекрасных людей родилась такая посредственность. Отец и мать Джонатана давно кормят червей. Джонатан был разбалован ими, как поздний ребёнок, рос с бабушкой. Он был моим одноклассником, но учился скорее благодаря деньгам, чем разуму. В итоге — никчёмный человек, который едва-едва получил диплом юриста, окунулся в мотовство, проматывая своё наследство до конца… Сбросить этого наивного барана в долговую яму было проще простого.
— Джонатан, — я заставил себя выдавить усмешку, похожую на приветливую улыбку. Улыбаться искренне крайне тяжело, если ты пытаешься искренне улыбнуться ничтожеству. — Присаживайся, — а ну да, он уже сел. — Будешь? — спросил я у него, кивнув на лежащее на столе меню.
— Нет, спасибо, Алекс, я поел, — улыбнулся Джонатан.
— Не называй меня так, Джонатан, я Александр, — процедил я. Я не люблю, когда моё имя сокращают.
— Как скажешь…
— Между тем, Джонатан, — я допил вино из бокала. — Что насчёт моего долга?
Джонатан, одетый в неопрятный костюм коричневого цвета преобразился.
— Я найду деньги, Алекс, найду, — нервно проговорил Джонатан.
— Верно, — кивнул я, — ты ведь их всегда находишь, не так ли? Джонатан, ты меня разочаровываешь, — выдержав паузу я продолжил. — Ты взял у меня под процент огромные деньги, где все они теперь? Кто мне обещал сверхприбыль?
— Она бы и была, если бы выпало чёрное, — буркнул Джонатан.
— Где-то я это уже слышал… Не важно, на самом деле, — задумчиво проговорил я. — Я позвонил тебе, дабы рассказать как ты ещё можешь получить от меня деньги, при этом я спишу тебе все твои долги мне.
Я запустил вилку в отрезанный кусочек стейка, обмакнув его в подливку.
— Тебе интересно, Джонатан? — спросил я у собеседника, изучая его реакцию.
— Интересно, Александер, — ухмыльнулся друг. — О чём идёт речь?
— Полмиллиона долларов сверху, плюс списание всех долгов с моей стороны и стороны моих… партнёров, — сказал я, припоминая имена всех, у кого занимал Джонатан и скольких я могу убедить не стрясать с него деньги. — За один единственный листок.
— Листок? — спросил Джонатан.
— Верно, друг мой, — улыбнулся я, — уверен, ты примерно догадываешься о чём речь. Патент на разработку твоего отца должен перейти в моё пользование, по всем законам. И за это ты получишь огромные деньги, — которые в тот же день просадит в Вегасе, или Монако, — возможность безбедного существования, — патент его отца основан веществе, которое я-бы назвал «панацеей для глаз». Вернуть зрение… Многие заплатят десятки тысяч долларов, лишь бы избавиться от линз, или очков. Если быть более точным, то исследование не завершено, но у меня есть бывший коллега Фреда Ленза, что точно сможет добить проект до завершающей стадии. Не завершённое исследование дало исследователю Нобелевскую премию… Что же даст мне завершённое исследование? Какие перспективы? Какие финансы? Что толку от Джонатана, он лишь получает отчисления, да сливает их в казино.
— Я могу подумать? — лицо Джонатана посерело, ясно, что он начал задумываться о своих перспективах.
— Естественно, друг мой, — улыбнулся я, опять выдавив из себя «добрую улыбку». — Естественно. Но, — приподнял я палец, — помни, друг мой, на раздумья я дать тебе могу не больше трёх дней. Увы, — скорчил я скорбную рожу, — коллеги мои не славятся терпением и если я, по дружбе старой, могу слегка закрыть свои глаза по твоим срокам, то они-то с тобой не дружат, друг мой.
