- Все свободны! – раздается привычный шум, кто-то говорит, кто-то встает, сдвигая стул, закрываются учебники, шорох, смех, топот. Кто-то уже торопиться выскочить в дверь, девушки собираются в кучки и о чем-то перешептываются, слышны взрывы смеха, мистер Гладли закрывает свои журналы и встает из-за стола, застегивая пуговицы на пиджаке. Я сижу на месте, у меня еще полно времени. Не буду спешить, выйду последней, мне есть о чем подумать. Например – какого черта со мной происходит? Неужели это такое вот психологическое эхо личности оригинальной Тейлор? Ее обижали и издевались и вот это желание устроить крестовый поход справедливости впиталось в подкорку, в подсознание? И теперь вот – вылезает в самый неподходящий момент. Что если оригинальная Тейлор все еще живет не только в виде памяти о событиях, но и в механизмах принятия решений? Это очень и очень плохо, потому что это будет означать что я фактически себя не контролирую, что я вот хочу миром дело решить, например, а Тейлор сходу пинка даст. И что? Как дальше жить?

Впрочем, пока данных мало, может у меня истерика приключилась на фоне гормонального шторма, в первый раз боевые условия, там мужчины здоровенные обсираются, девушке простительно. Не будем делать выводы на основе частных случаев, продолжим наблюдение, если выявится неумолимая тенденция – будем принимать меры. Лоботомия там… или ЛСД.

И да, впредь перед тем, как принимать решения такого калибра – обязательная двойная верификация через процедуру «а на хрена мне это нужно» и никак иначе. И… меня что-то толкает в плечо, и какая-то жидкость заливает мне лицо и волосы. Что за… внутри вспыхивает гнев и ярость, едва удерживаю себя от того, чтобы вскочить на ноги схватить того, кто… кто?

У моей парты стоит Эмма и держит в руках пустую пластиковую бутылку. Этикетка на бутылке гласит что это виноградный сок номер один во всем мире.

- Ой! Я, кажется, споткнулась… - говорит она таким приторным голосом, что становится тошно: - извини, Тейлор. Хотя тебе кажется все равно, ты же настолько уродлива, что никто и не заметит.

За ней стоит Мэдисон Клементс, вместе с двумя другими девчонками, которые послушно хихикают ее незамысловатой шутке. Софии нигде нет, в ее списке предметов кейпология не значится.

Липкий сок стекает по моим волосам и одежде, капает на учебники и тетради, не убранные в рюкзак. Я смотрю на Эмму и стискиваю зубы. Только что я решила не действовать импульсивно, потому – выдохнуть, сосчитать до трех и спокойно принять решение. Раз. Эмма говорит своим подружкам, что она могла попросту перепутать меня с мусорной урной, ведь «эта Хеберт» так выглядит и еще хуже пахнет. Два. Я вижу, как мистер Гладли стыдливо отводит взгляд и поспешно удаляется, подхватив журналы и прижав их подмышкой. Мэдисон вставляет, что может быть «этой Хеберт» понравилось, вон как глаза пучит. Может надо добавить, у нее тоже газировка есть, правда это просто кола, но нищебродам перебирать не годится. Три.

Ладно, думаю я, до трех я сосчитала, варианты в голове перебрала, никаких управляющих модулей не нашла, все, что сейчас со мной происходит – мой собственный выбор.

- Эмма, - говорю я, привлекая ее внимание: - знала бы ты, как давно я этого хотела…

- Что? – ее рот кривится в усмешке, она хочет сказать что-то колкое, но для меня время слов прошло. Переношу вес тела на правую ногу, левой подшагиваю, разворачиваю корпус и всей массой, всей своей силой – впечатываю локоть ей прямо в переносицу! Короткий и сильный удар, я чувствую, как что-то хрустит под моим локтем, отдаваясь в кости. Если бы дело было на улице, я бы сразу добавила еще парочку, но это школа и это Эмма… ей хватит. Удар сносит ее с ног, она отлетает в сторону тряпочной куклой, хватаясь за лицо. Клементс и ее подружки – замирают, не веря своим глазам.

Смотрю на Эмму. Вроде жива, стонет и ворочается на полу. Спокойно собираю учебники и тетради в рюкзак. Ноги моей в этой школе больше не будет. Закидываю рюкзак на плечо и не обращая внимания на капающий с волос виноградный сок – выхожу из класса. Вслед мне что-то кричит Мэдисон. Останавливаюсь в дверях и кидаю на нее взгляд. Она тут же затыкается.

Усмехаюсь. Эмма и Мэдисон верно выбрали время, рассчитали все едва ли не до секунды, в классе нет учителей, большая перемена, можно издеваться надо мной сколько влезет. Однако сейчас это работает против них – никого из учителей рядом нет, никто не может меня остановить. До сих пор такие мысли им и в голову не приходили, но сейчас… я ведь могу и вернуться.

Я иду по коридорам, не обращая внимания на окружающих. Ученики бросают на меня удивленные взгляды, с меня все еще стекает вниз липкий сок, а внутри у меня бушует ярость. Идиотки, думаю я, и чего им спокойно не живется, неужто покой не по карману? Выбрали с кем ссориться, тупые курицы. Премия Дарвина по ним плачет горькими слезами. Прибавляю шаг. Ну и я расслабилась, совсем забыла следить за плодовыми мушками-маркерами, хотя мы же в одном классе были, передвижения были естественными – к выходу. Вот и не отследила. А сейчас вот – маркер Софии Хесс сблизился с маркерами Эммы и Мэдисон. Сблизился, а потом ускорился – к выходу из школы, мне наперерез. Я вполне могу избежать встречи с ней, но… гештальт нужно закрыть, хотя бы этим я обязана Тейлор.

Ускоряю шаг. Мои насекомые обыскивают территорию рядом с выходом из школьных ворот. Не то, не то… не то. Ага, вот. Выйдя из ворот, я направляюсь в сторону дороги, спускаюсь в канаву и поднимаю обрезок железной трубы. Ни за что не поверю, что это просто труба, уж больно аккуратно обрезана, да и длина подходящая – с предплечье. Наверняка кто-то из школьников для разборки притащил и выкинул потом в канаву, как что-то не так пошло. Впрочем, мне сейчас самое то. Отслеживаю маркер Софии, передвигаю плодовых мушек по ее телу так, чтобы иметь представление о каждом ее движении… она бежит к выходу из школы. Что же. Встаю спиной к воротам и продолжаю движение вперед, мой рой уже нашел подходящее местечко.

- Хеберт! Стоять! – крик за спиной. Ага, наша чемпионка наконец выбежала из ворот и заметила меня. Отлично. Ускоряю шаг, словно пытаюсь сбежать от нее, заворачиваю за угол.

- Не уйдешь! – снова крик. Маркеры Софии ускоряются, она бежит как профессиональный атлет, она в хорошей физической форме. Какая жалость. Еще один угол, за поворотом небольшой бетонный пятачок, тупик с мусорными контейнерами. Мои насекомые вовсю этим пользуются, ничего удивительного, что рядом с мусоркой такая туча насекомых, верно? В конце концов, если София и правда кейп, то мне может понадобиться тяжелая артиллерия. Хотя желательно все же обойтись без нее.

- Хеберт! – в ее голосе клокочущая ярость, она совсем близко. Удивительная штука – моя способность. Многозадачность. Прямо сейчас я чувствую каждое ее движение, ее дыхание отдается эхом в моих плодовых мушках, которые сидят у нее на теле, я чувствую, как она бежит к углу и одновременно поднимаю обрезок водопроводной трубы к плечу, как бейсболисты. Короткий расчет траектории, я скручиваюсь и …

- Тумц! – глухой удар и последующий вой! София – крепкий орешек, она не теряет сознание, однако удар железной трубой по коленке это тебе не на заборе рисовать. Так что наша чемпионка со всего размаху падает на бетон, даже не успевая выставить руки и катясь кубарем! В какой-то момент она вспыхивает и исчезает, снова появляется. Хм. Теория подтверждается.

- Сука! Сука! – рычит София, хватаясь за коленку, ее лицо разбито, из носа течет кровь: - Хеберт! Я тебя урою, тебе не жить!

- Знаешь, что я сделаю с тобой, София? – спрашиваю я, подходя к ней и взвешивая трубу в руке. Похлопываю ей по ладони другой руки.

- Ты не посмеешь! – меняется тон. София поняла, что прямо сейчас, с разбитой коленкой – она мне не соперник. Особенно, если у меня есть такой удобный обрезок трубы. Сейчас бы бейсбольную биту, но да ладно, за неимением гербовой пишем на простой.

- Не переживай. С тебя на сегодня хватит. Я просто хотела напомнить тебе, София… - я отбрасываю обрезок трубы в сторону и отряхиваю ладони: - что Коленные Чашечки – это Привилегия…