– Потрясающе, – сказал восхищенный Дюкр.

– Я бы сказал, звериное чутье вкупе с умело показанным высокомерием, – заметил Маллик Рель. – Думаю, зрелище предназначалось не только для гвардейцев, но и для нас.

– Если желаете знать мое мнение, Кольтен – хитрая змея, – вступил в разговор капитан. – Если верховное командование в Арене думает, что они смогут заставить Кольтена плясать под свою дудку, их ждет жестокое разочарование.

– Учтем, – пробормотал Рель.

Капитан поперхнулся, будто проглотил кусок дерева. Дюкр мысленно усмехнулся: этот бесхитростный вояка совсем забыл, что советник Железного кулака тоже являлся частью верховного командования.

– Будем надеяться, что виканцы доберутся до казарм без приключений, – предположил Кульп.

– Должен сознаться, мне просто не терпится познакомиться с новым командующим Седьмой армией, – сказал историк.

Тяжелые веки Реля дрогнули.

– Мне тоже.

Рыбачья лодка под треугольным парусом плыла на юг. Позади остались острова Скара, впереди ее ждало Кансуанское море. Ветер скрипел в снастях. Если он удержится, через каких-нибудь четыре часа они достигнут эрлитанского побережья. Скрипач глядел на воду и все сильнее хмурился.

«Эрлитанское побережье. Семиградие. Ненавижу этот континент. Возненавидел с первого раза, а сейчас ненавижу еще сильнее».

Он перегнулся через борт и выплюнул в теплые зеленые воды комок отвратно пахнущей слизи.

– Тебе получше? – участливо спросил сидящий на носу Крокус.

Старому саперу хотелось как следует двинуть по загорелому мальчишескому лицу, но вместо этого он только буркнул что-то невразумительное и распластался на дне лодки.

Калам, исполнявший обязанности рулевого, громко расхохотался.

– Скрипач и вода не смешиваются, парень. Глянь-ка на него. Он зеленее, чем твоя крылатая тварь.

Возле щеки Скрипача кто-то заботливо пофыркивал. Скрипач открыл один воспаленный глаз и увидел сморщенную мордочку крылатой обезьянки.

– Убирайся прочь, Моби, – прохрипел сапер.

Моби, некогда живший у Мамота – дяди Крокуса, – теперь прибился к Скрипачу. На этот счет Калам заявил, что еще неизвестно, кто к кому прибился.

«Калам мастерски умеет врать, – думал Скрипач, лежа с закрытыми глазами. – По его милости мы целую неделю проторчали в Руту Джелбе. У него, видите ли, было ощущение, что в гавань зайдет какой-нибудь скрейский торговый корабль. Как красочно он расписывал предстоящее плавание в каюте! А потом, когда все надежды на появление корабля рухнули, он не менее красочно принялся расписывать замечательное плавание на парусной лодке. Надо же, целая неделя в этом отвратительном городе, кишащем ящерицами! Я думал, что с ума сойду от оранжевых стен домов. Выгребная яма эта Руту Джелба, по-другому не скажешь. И вот его "замечательное плавание"! Восемь джакатов за бочонок, из которого то и дело приходится вычерпывать воду».

Равномерное покачивание убаюкало Скрипача. Позывы на рвоту прекратились. Заснуть не удавалось. Мысли вновь вернулись к невообразимо длинному путешествию. Половина пути осталась позади. Неизвестно, что принесет им вторая половина.

«Мы почему-то всегда избираем самые трудные тропы… Как хорошо, если бы все моря разом высохли. Людям свойственно ходить, а не плавать, и потому у них вместо плавников ноги. Впрочем, долгий путь по суше вряд ли будет приятнее морского. Пустыня, где не сыщешь пресной воды, зато полно мух-кровососок, и где люди улыбаются лишь тогда, когда собрались тебя убить».

А день все тянулся и никак не мог кончиться.

Скрипач вспомнил о боевых товарищах, оставшихся на Генабакисе, и пожалел, что не отправился вместе с ними. Куда? На войну с религиозным фанатиком – паннионским пророком. Это будет почище, чем все передряги, через которые они проходили до сих пор. В таких войнах пленных не берут. Но как ни крути, взвод Бурдюка много лет был ему и домом, и семьей. Теперь остались лишь воспоминания.

«Калам – единственная ниточка в прошлое. Но Калам родился в Семиградии; он здесь дома. Калам тоже улыбается перед тем, как убить. Я ведь до сих пор толком не знаю, что они с Быстрым Беном задумали».

– Сколько здесь летучих рыб! – воскликнула Апсалара, дотрагиваясь до его плеча. – Их сотни!

– Значит, что-то гонит их из глубины, – сказал ей Калам.

Охая, Скрипач сел. Моби тут же пристроился у него на коленях, закрыл желтые глазки и заверещал. Держась за борт, Скрипач вместе со всеми стал следить за косяками летучих рыб. Они держались совсем близко от лодки. Зрелище было по-своему красивым: неожиданно из зеленоватых волн появлялось молочно-белое тело летучей рыбы, проносилось по воздуху и снова ныряло в воду. Длиной они были с человеческую руку. В Кансуанском море летучие рыбы отличались не меньшей прожорливостью, чем акулы. Их стая за несколько минут могла расправиться с целым китом, обглодав его до костей. Способность вылетать на поверхность помогала им в охоте.

– Какое чудовище могло выгнать их в таком количестве? – проворчал Скрипач.

Калам перестал улыбаться.

– В Кансуанском море вроде бы некому. Вот в Пучине Мудрых – там дхенраби шалят.

– Дхенраби? – переспросил Скрипач. – Ну, спасибо, Калам. Успокоил.

– Это такие морские змеи? – поинтересовался Крокус.

– Они больше похоже на громадных сороконожек, – ответил Скрипач. – Им ничего не стоит заглотнуть кита или корабль, а потом камнем уйти под воду.

– Не бойся, парень. Дхенраби встречаются редко. На таком мелководье их вообще не видели, – добавил Калам.

– Пока не видели, – дрогнувшим голосом произнес Крокус.

Буквально в следующую секунду среди гущи летучих рыб показалась морда дхенраби! Пасть, усеянная острыми зубами, заглатывала рыб десятками. Крокусу почудилось, будто все это ему снится. Он кое-что слышал от дяди об этих чудовищах, но не мог представить себе их истинных размеров. Тело дхенраби покрывал темно-зеленый панцирь. Чудовище и впрямь напоминало сороконожку, только каждая «ножка» была толщиной с человеческое тело.

– Кто мне говорил, что дхенраби в длину бывают не более восьмидесяти локтей? – прошипел Скрипач.

– Держи парус, Крокус, – велел вставший от руля Калам. – Сейчас мы будем улепетывать от него. Сделаем поворот на запад.

Скрипач согнал с колен Моби и полез в мешок за арбалетом.

– Если эта тварь посчитает нас съедобными…

– Знаю, – оборвал его ассасин.

Скрипач быстро собрал тяжелый боевой арбалет. Подняв голову, он встретился глазами с Апсаларой. Лицо девушки было совсем бледным. Сапер подмигнул ей.

– То-то будет смеху, если эта гусеница попрет на нас.

Апсалара кивнула.

– Я помню…

Дхенраби заметил лодку. Вывернув из гущи летучих рыб, чудовище по-змеиному заскользило прямо к ней.

– А тварь-то непростая, – пробормотал Калам. – Чуешь, Скрипач, чем пахнет?

«Горьковато-пряный запах. Очень знакомый».

– Клобук его накрой, это же кто-то из странствующих!

– Каких еще странствующих? – не понял Крокус.

– Так называют тех, кто умеет перемещать свою душу в другие тела, – пояснил Калам.

В мозгу Скрипача зазвучал хриплый голос. По лицам своих спутников он понял, что и они слышали слова дхенраби: «Смертные! Вы стали свидетелями моего появления в этих местах. Тем хуже для вас!»

– Какое любезное предупреждение, – буркнул Скрипач, вставляя в арбалет большую стрелу.

Железный наконечник стрелы был заменен куском глины размером с большое яблоко.

«Вот и еще одна рыбачья лодка таинственным образом сгинет в морской пучине. Увы!» – язвительно произнес странствующий.

Скрипач, прячась за спиной Калама, добрался до кормы. Ассасин стоял, держа руку на руле.

– Эй, странствующий! Плыви своей дорогой! Нам нет дела, куда и зачем ты направляешься.

«Я постараюсь убить вас помилосерднее».

Дхенраби, широко разинув пасть, понесся прямо на лодку.

– Тебя предупредили, – прошептал Скрипач.