— Ты права. Чувствую себя, как дома, — мужчина прошел на маленькую кухню и налил нам горячего чая, поставив кружки на мраморный стол, отодвигая для меня барный стул. — Не хочешь потом спуститься вниз и пообедать?

— Думаю, лучше не стоит. Тем более, я не настолько голодна.

— Правда?

Нет. Я бы с удовольствием сейчас заточила бы какой-нибудь кусок мяса с овощным салатом и десертом, но понимаю, что не хочу наглеть. Адриан и так делает достаточно — приглашает меня погулять, довозит до галереи, покупает дорогущие билеты на балет. Это уже многое говорит о нем, как о человеке, которому не все равно. И если мы пойдем обедать в ресторан, который находится на первом этаже, я уже буду просто обязана сделать что-то в ответ. А я…будто морально к этому не готова.

— Конечно, — улыбаюсь ему. А сама смотрю на холст, в который так хочется поскорее заглянуть. Чернов уж больно сильно меня заинтриговал, так что теперь любопытство просто пробирало насквозь. — Ты не против, чтобы я посмотрела?

— Я даже буду рад, если ты посмотришь прямо сейчас, — Адриан медленно отпил чай, не спуская глаз с меня. Подойдя к мольберту, аккуратно обошла его и села на низкий стул, постепенно осознавая, что вижу перед собой.

Чернов…написал мой портрет по памяти. Именно такой он видел меня тогда, в парке, когда мы сидели на скамейке и разговаривали о моей жизни. Он смог передать все те эмоции, которые я испытала во время рассказа. И даже позой он показал, насколько грусть завладела мной — чуть ссутулилась, переминая пальцы на руках, а голубые глаза были опущены под ноги. Волосы прикрывали почти воловину лица, но и даже сквозь них было все прекрасно понятно.

— Ты…

— Я просто не мог выбросить твой образ из своей головы. Тебе было так больно все это вспоминать, — Адриан подошел ко мне, встав рядом. Он сложил руки, любуясь своей сказочной работой.

— Но почему? — я подняла голову.

— Просто почувствовал все это. Боль, гнев, грусть, несправедливость — ты обижена на своего родного человека. А я не мог оставить это все внутри себя. Пришлось написать, — Чернов печально улыбнулся и заглянул в мои глаза.

— Это очень красиво, — провела пальцами по засохшей краске. — Большое спасибо тебе.

— Ты можешь забрать ее, если хочешь.

Я удивленным взглядом посмотрела на Чернова. Он уперся бедрами в подоконник, с удовольствием наблюдая за моей реакцией.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Все равно не смогу увезти ее в Германию с собой.

— Тогда я буду рада хранить у себя работу прекрасного художника, — я поднялась со стула и зачем-то обняла Адриана, прижавшись к его плечу. Мужчина явно не ожидал такого порыва с моей стороны, но все же молча обнял в ответ, позволив так немного постоять.

— Все обязательно наладится, слышишь? Рано или поздно, — шепчет он, еле касаясь губами макушки. Я почувствовала это мягкое прикосновение и еще больше уткнулась в приятно пахнущий свитер, краснея, как школьница.

— Спасибо.

— Не грусти. Тебе улыбка подходит больше, — когда я вскинула глаза на Адриана, он улыбнулся и внимательно изучил мое лицо так близко, погладив теплой ладонью покрасневшую щеку. Мое сердце пропустило удар. Его касания вызывали легкие мурашки по коже, что даже дыхание сбилось. Никто не решился опустить глаза, будто мы оказались прикованными друг к другу. — Ты прекрасна, Лера.

Как только я приложила руку в районе сердца у Чернова, ощутила, как сильно оно бьется, когда мужчина смотрит на меня таким нежным взглядом. Не знаю, как так получилось, но Адриан плавно опустился ниже. Почувствовала его теплое дыхание на своих губах, и я могла вполне отказаться, отойти в сторону, прекратить его обнимать руками, но ноги не слушались.

Чернов прильнул ко мне, придерживая одной рукой за талию, а второй продолжая удерживать за щеку. Это не было принуждением, мы решились на это добровольно. Я сама потянулась к нему, испытывая в этот момент трепет по всему телу.

Но меня как током пробило. Я вцепилась в его руки, а потом сделала два шага назад. Головой понимала: нельзя, чтобы не мучать себя потом. Он уедет, а я останусь. Нам нежелательно сближаться. Это только принесет мне еще больше боли.

— Прости. Прости пожалуйста, — я отрицательно качала головой, отступая все дальше. Чернов испуганно смотрел на меня и пытался что-то сказать. Развернувшись к нему спиной, всунула ноги в ботинки, даже не застегивая их, и забрала куртку с сумкой, мгновенно выбегая из номера в коридор.

Меня душило это чувство. Осознание того, что сама допустила все это — подпустила слишком близко, разрешила действовать так, как хотелось бы мне самой, но на холодную голову думается иначе. Адриан не прекрасный принц на белом коне, который с легкостью возьмет и заберет с собой или ради меня останется здесь, чтобы быть вместе. Чудес не бывает.

Быстро спускалась по лестнице вниз, не обращая внимание на то, что чуть не сбила несколько раз людей, спешащих подняться в свой номер. Ноги уносили меня куда-нибудь подальше, дать себе время подумать, все до конца осознать, понять, принять верное решение. Поцелуй был опрометчивым, хоть и не менее желанным. Нас явно тянуло друг к другу, но может и не совсем в любовном плане — взаимопонимание с полуслова, Адриан видит меня насквозь, все чувствует, он знает, как меня приободрить, какую тему завести для общения.

Я остановилась только тогда, как поняла, что уже оказалась на холодной улице. Надела куртку, застегнула ботинки и направилась в сторону остановки. Автобус ждала недолго, села почти в первый попавшийся, устроившись возле окна в самом конце, и прикрыла лицо руками, тяжело выдыхая.

Что я натворила? Нельзя было ему позволять это. Тогда бы и не пришлось сейчас себя за это корить. Этого вообще не должно было произойти, я старалась сохранять между нами только дружбу.

А теперь что? Даже в глаза ему не смогу посмотреть.

Вернувшись домой, зашла никакая в квартиру, где меня встречало единственное счастье в моей непонятной жизни — Моцарт. Мопс так и норовил забраться ко мне на руки, чтобы я его потискала. Улыбнувшись, разделась, помыла руки и уселась с псом на диван, поджимая под себя ноги. Моцарт плюхнулся на колени, подставляя свое розовое пузо.

— Эх ты, любишь же, когда чешут живот, да? — он был просто счастлив, когда я смогла уделить ему чуточку внимания. Порой мне кажется, что мопс ведет себя, как маленький ребенок, только все прекрасно понимающий. Он тоже чувствует, когда мне плохо или грустно, сразу идет жалеть.

Так я провела с ним какое-то время, остудила свой пыл и привела мысли в порядок. Нужно было просто поговорить, а не убегать. Теперь это было больше похоже на то, что я просто побоялась того, во что это могло превратиться.

А мне и без того хватает в жизни проблем. Скорый переезд, нелегкий разговор с матерью, трудный выбор между кураторами, если я все же хочу устроить выставку своей мечты и показать, что тоже способна на многое, еще и Мирослава, которая осталась в чужой стране без ничего. Радует то, что Леша был с ней все это время.

И если бы я позволила себе влюбиться…это точно ничем хорошим не закончилось. Да, не смогу вечно избегать этого чувства, которое хочет испытать каждый хоть раз в жизни, но не сейчас, не при таких обстоятельствах, не с этим человеком. Адриан — очень хороший, но я надеялась, что мы будем просто хорошими друзьями, которые будут поддерживать друг друга, общаться на любимые темы, обсуждать все, что связано с миром искусства.

Но в какой момент я свернула не туда?

Чернов симпатичен мне, не буду даже противиться это отрицать. Но есть столько «но», которые не дадут нам быть вместе, даже если мы оба этого захотим. Не существует волшебной кнопки, которая бы решила все за нас, стоило только ее нажать и все проблемы сами собой решались бы.

Это реальная жизнь. Здесь все работает по другим законам. И не всегда будет так, как хочется нам.

Пока в моей голове была полная неразбериха, я отвлеклась на изучение обоих контрактов еще раз и пытаться их сравнить для того, чтобы принять правильное решение. Перед этим сполоснулась под душем, переоделась в домашнюю одежду и села за кухонный стол, параллельно успевая пить яблочный сок. Надо же себе как-то поднимать настроение — сахар подходит идеально.