Под негустым покровом ветвей узкой лесной тропинкой рысила длинная цепочка всадников. Двух мы узнали сразу – эстляндского рыцаря фон Паулюсуса и рядом с ним царевну Марьяну. Десятеро других были больше похожи на чёрных кнехтов из голливудских фильмов про Крестовые походы.

– Охрана Кощеева, ходячие мертвецы в доспехах, – тихо пояснила Баба-яга. – Стало быть, встретили в условленном месте невестушку да к «распрекрасному принцу» во дворец сопровождают.

– А это, в свою очередь, означает, что сам Кощей дома и нам туда не проникнуть.

– Не спеши, участковый. – В этот момент лицо нашей доброй бабушки впервые озарила торжествующая улыбка. – Может, энто и есть наш шанс? Может, уже и на нашей улице телега с пряниками перевернулась, а? Давай-кось вниз загребай!

Я послушно взмахнул помелом, винтообразно опуская ступу вниз. Ощущения как на американских горках, когда желудок подкатывает к горлу и орать со страху уже не получается, потому что рот забит сжатым воздухом. Бабку вообще плавно подняло над ступой, и я вовремя успел притянуть её за лапоть обратно. Яга замахнулась было на меня кулачком, но засмущалась и сидела тихохонько, прижав подол к коленям. Мне удалось приземлить нас именно там, куда она указывала пальцем. То есть на ту же лесную тропинку, шагов за сто перед кавалькадой всадников. Надеюсь, за деревьями они нас не разглядели…

Бабка первой бодренько выпрыгнула на землю, я вылез следом. В четыре руки мы закатили ступу в кусты и…

– Ну что, сыскной воевода, – патетично раздалось за моей спиной, – а вот теперича скажи мне, на что ты готов, чтоб царёву сестрицу домой воротить?

Ответить я не успел, потому что в тот же момент получил помелом по затылку, так что в глазах потемнело…

– Бабуль, вы чего?! Больно же! – простонал я, оборачиваясь к самому себе.

Да, да! У кустов, где мы только что спрятали ступу, стоял я, с помелом наперевес, и смотрел на меня же с каким-то непонятным… сочувствием, что ли?!

– Ты бы энто, Никитушка, челюсть-то приподнял, а? – ворчливым старушечьим голосом сказал мне я.

Я на автомате поднял тонкую девичью руку и вернул свой маленький подбородок на место. Опустил глаза, оправил подол платья, стряхнув прилипшие еловые иголки, а потом до меня дошло…

– А-а-а-а-а-а-а!!!

– Не ори! – Баба-яга грубой мужской ладонью запечатала мне рот. – Я ж тебя спросила: готов али нет?

– Но я не успел ответить…

– Да и ладно, девку-то по-любому вызволять надобно. – Бабка пожала погонами и, поправив фуражку, прислушалась. – Совсем рядом ужо. Я сейчас шумну чуток, деревьями покачаю, ветер нагоню. А ты не теряйся, царевну Марьяну за руку хватай, в лоб ей бей со всей силы и в кусты кидай!

– Хороший план, а потом? – заволновался я, теребя длинную рыжую косу.

– Я подхвачу её, в лес уведу да в Лукошкино на ступе доставлю.

– А я?

– А ты потом Кощеюшку отвлеки хоть на часок-другой. Да не боись, участковый, я за тобой возвернусь!

– Угу, типа как на кладбище, да?!

– Вредный ты, Никитка, нудный и злопамятный, – мрачно резюмировал я, косясь на меня с явным неодобрением. – Марш в кусты и не спорь с бабушкой! Вона подъезжают, морды злодейские… Ну давай, давай, не подведи, сыскной воевода!

Я ничего не успел ответить, потому что чувства, бушевавшие на тот момент в моей душе, цензурными словами было не выразить, а материться при Яге лично мне казалось просто недопустимым. Ну и небезопасным, если уж честно говорить…

– Чего надо делать?

– Стой тут, – ответил мне я, одобряюще помахивая рукой из-за толстого ствола вековой сосны. – А как туман падёт, так кричи!

– Чего кричать? – мрачно уточнил я.

– Ну уж не «слава лукошкинской милиции»! – рявкнула на меня бабка, показывая кулак. – Не доводи, участковый! И без того афера безбашенная, один раз оступимся – всё, из Кощеевых земель живыми не выберемся…

Я собрался с духом и постарался взять себя в руки. В конце концов, ничего такого уж страшного в том, чтобы немножечко поизображать царевну Марьяну, не было. По крайней мере на первый взгляд.

– В самом деле, что это я?! Мне же доводилось один раз, в третьем классе, играть Снегурочку, и ничего вроде, всему классу понравилось. Главное, не козырять и не говорить через раз: «Гражданин, пройдёмте» или «Предъявите ваши документы», а ещё…

– Цыц! – В спину стукнулась еловая шишка. – Чего орёшь? Едут же, дубинушка…

Действительно, из-за поворота дороги показались два первых всадника в чёрных доспехах. Они внимательно озирались по сторонам, не убирая ладоней с рукоятей длинных прямых мечей. Я было подумал, что надо бы хоть за кустик отойти, как неизвестно откуда налетел жесточайший порыв ветра – мне чуть кокошник на нос не сполз!

Испуганно заржали кони, пыль поднялась столбом, а потом, вопреки всяким законам природы, всё вокруг заволокло густейшим туманом. Я кое-как продрал глаза от мелкого песка, тщась хоть что-то разглядеть в туманном месиве, но через пару шагов на ощупь, едва не ткнувшись носом в лошадиный круп, чудом не словил удар копытом.

– Мать твою за ногу, конь педальный! – рявкнул я, отпрыгивая в сторону.

– Ой, а что это? – раздалось за моей спиной.

Ага-а…

Резко обернувшись, я кинулся вперёд, поймал чей-то подол, рванул на себя. Царевна Марьяна легко слетела с лошади и после дополнительного пинка с моей стороны укатилась в ближайшие кусты.

Первая половина дела сделана. Теперь…

– Цареффна, где фы?!

– Ну типа тут. Стою себе. И?

В тот же миг крепкая мужская рука подхватила меня под мышку, пытаясь привычно втянуть в седло. Ага, как же, обломись Арнольд на этом месте! Я вам не семнадцатилетняя девушка-пушинка, во мне килограмм семьдесят наверняка есть, не зря меня Яга плюшками кормит.

Короче, лихой наездник не рассчитал силы и сам навернулся с лошади в кусты.

– Что, не вышло, культурист протеиновый? – тихо буркнул я себе под нос, протягивая руку помощи рыцарю фон Паулюсусу.

– О, благоддарю фас, добрая госспожа, – выплюнув траву и землю, бодро скрипя доспехами, поднялся бледноволосый предатель.

– Да без проблем. – Я вытер руку о подол, задрав его до колена, потому что у эстляндца были неприятно влажные пальцы.

– Но нам надо спешить, фаш будущий супруг, благородный принц Костелиус, с неттерпеннием и любоффью ждёт сфою избранницу!

– Да верю, верю, не уговаривай, а уж как моё сердечко девичье истомилося! – рассеянно спохватился я, поскольку волшебный туман чудесным образом рассеивался и к нам спешили встревоженные рыцари чёрной охраны. Фон Паулюсус вновь сел на коня, я ухватился за край седла и кое-как взгромоздился сзади. Он опустил руку, подталкивая мена за бедро и усаживая поудобнее.

– Будешь лапать, дам по башке, – честно предупредил я, вспомнив, что изображаю невинную девицу.

– Я нне…

– Я предупредил… ла!

– Фперёд, – громко скомандовал напрягшийся прибалт, но охрана Кощея исполнила его приказ без особого рвения, даже, быть может, с некой полупрезрительной леностью.

Сразу понятно, что они подчиняются лишь одному господину, и сразу ясно кому.

Эстляндский рыцарь дал коню шпоры, и мы двинулись рысью. Краем глаза я успел заметить две фигуры в полутёмном лесу: некто моего роста и сложения, в милицейской форме, без малейшего стеснения запихивал в ступу отчаянно упирающуюся девушку. Надеюсь, бабка справится, в конце концов, эту дуру Марьяну можно и помелом оглоушить…

С этими мстительными мыслями я покрепче обвил своего провожатого за пояс, так что он крякнул, и всю дорогу постарался не думать о том, что меня ждёт на Лысой горе. И так козе понятно, что ровным счётом ничего хорошего…

Но хотеть не думать и не думать на самом деле далеко не одно и то же. Нет, я, разумеется, очень надеялся, что Баба-яга быстренько отвезёт настоящую царевну в Лукошкино, передаст с рук на руки счастливому Гороху и на всех парах полетит за мной. В смысле в синем небе вновь покажется ступа с милиционером, который украдёт ещё одну «девицу» прямо из-под носа гражданина Бессмертного. Туда-сюда – пара часов хорошего лёта, всего-то и делов, мы, может, даже до Лысой горы доскакать не успеем…