Даймон послушался. Словно он мог ослушаться хозяйку. Но всё равно, культурный шок присутствовал.

Его хозяйка. Попросила. Извинений. За то. Что. Собиралась. Продолжать. Его. Лечить. И. Боялась. Что. Это. Причинит. Ему. Боль… И. Заранее. Просила. Её. Извинить.

Шок. Единственное, что Даймон испытывал, было культурным шоком, пусть он и не осазновал этого. Он смотрел на светловолосое создание широко раскрытыми глазами и не понимал, неужели это действительно правильно в этом мире, настолько трепетно заботиться о своих рабах? Но резкая боль привела его в чувство, вернув на землю. Умиляться и восхищаться он будет потом, сейчас бы выдержать ту боль, что причиняет металлическое орудие пыток, с помощью которого девушка соединяет края его раны. Как оказалось, любое повреждение без магического обезболивания, которое у него пропало вместе с регенерацией после того, как пропала большая часть магического дара было… чрезвычайно болезненно.

О том, что стонать не воспрещается, Даймон тоже выяснил очень быстро. Новые правила несколько смущали, но нравились. Когда он, не выдержав очередного приступа боли, тихо сквозь зубы застонал, постаравшись отвернуться в сторону, чтобы не привлечь к себе внимание госпожи, он был удивлен её реакцией.

Лилия сразу отложила в сторону тонкую металлическую иглу. Осторожно повернула его голову к свету, внимательно посмотрела в зрачки. То, что старшая внимательно смотрит ему в глаза, снова повергло его в шок. Девушка что-то прошептала себе под нос, а ему четко сказала: "Потерпи чуть-чуть, осталось совсем немного, потом я перевяжу тебя и чего-нибудь поедим. Если станет совсем больно, можешь стонать, мои нервы это переживут, а тебе будет легче."

Даймон решил, что разрешение стонать было, пожалуй, ничего, но обещание его покормить просто восхитило. Если Лилия исполнит обещание его накормить, он, пожалуй, потерпит до конца процедуры.

Может, она не знает, что обещание, данное рабу магического контракта, ничего не стоит?

Так что, когда он снова приглушённо застонал, девушка коснулась ладонью его лба, но не ударила, не пнула, не приказала заткнуться. Выглядела она при этом, словно беспокоилась, сможет ли он, Даймон, выдержать то, что она делала с его раной.

Почему-то она называла это орудие пыток иглой, но на гранитную иглу его мира эта полоска металла не была похожа ничуть, хотя вызывала вполне себе осязаемые мучения — может быть, в их мире жертвоприношения совершались с помощью таких игл? Для чего иначе нужны такие иглы и для чего иначе им дали такое название?

Раньше, попробуй он не то что застонать, а просто пошевелиться без приказа, мигом бы огреб или от проверяющего или даже от одного из старших. Глава клана о него руки пачкать не стал бы — не тот у него уровень, чтобы его наказанием глава клана занимался. В своем мире он был никто. В этом пока тоже, но с намёком, что о нём заботились. С надеждой о чём то большем, чем просто абсолютное подчинение. Статус же девушки был… Ну, как у старшей в их мире. Достаточно высокий статус, частичный уровень личной свободы, подчинение лишь главе клана, обязательное уважение старшим своего клана, как равным. И девушка с таким статусом заботилась о нем и обращалась с ним, как с равным? Заботилась даже не как о любимой игрушке. Лилия, а именно так звали его хозяйку полным именем, которое она иногда уменьшала до Лиля, разговаривала с ним, как с равным, не стесняясь. То, что это немного сносило крышу Даймону, не привыкшему, что кто-то, у кого свой экипаж, считает его равным себе, её, видимо, не беспокоило.

Пусть и частично сломанный экипаж. Невелика была поломка, из-за нее не стоило даже переживать, девушка специально не стала чинить такую простую неисправность, чтобы проверить его уровень владения магией. Хорошо, что он справился. Ещё бы сейчас разобраться со своими страхами и чувствами.

Потому что Даймон с ужасом понял, что влюбился в свою хозяйку и это было катастрофой. Демону его уровня чувствовать любовь вообще не положено по статусу, а уж тем более не положенно влюбляться в старшую. Те редкие девушки, которые получали такой статус, обычно поголовно были вместе с главою клана. А он даже не понял, когда это произошло. Когда она разделила с ним хлеб? Еда показалась ему самой вкусной, из той что он ел ранее, хоть и необычной по вкусу. Обычно его рацион составлял из куска хлеба и нескольких фруктов и воды, иногда — из прогорклой и подгоревший каши. Мяса он не ел никогда, рыбы тоже. А уж икры — и подавно. А то, что ему сошло с рук то, что он выпил всё вино, которое было у хозяйки, повергло его в тихий шок.

Странный мир. Странная старшая. Странная обитель. Даже старшие в его мире не живут настолько просторно. И настолько светло, даже ночью…

Может, дело было в том, что с того момента, когда он остался в своем клане сиротой прошло уже столько времени? И что о нём с момента гибели родителей никто особо не заботился? И вдруг появился человек (даже не демон!) которому оказалось не безразлично, существует он или нет?

Глава 8

— Новогодняя ночь удалась, — тихо хмыкнула Лилия, — Парень оказался телекинетиком, и, в отличие от нее, бутерброды, съеденные им, в нем же и остались, несмотря на то, что у него была потеря крови, и ей пришлось полночи зашивать ему рану. Если бы она знала, как поступит с бутербродами, скормила бы их все Даймону, чем зря продукты переводить…

А он почти беззвучно стонал всё то время, пока она возилась с его раной, вызывая у нее тихую панику — вдруг демон умрёт от потери крови?

Но когда она завершила процедуру и наклеила на шов все пластыри, которые у нее были, а затем перевязала рану бинтами (Даймон стал отдаленно напоминать Рамзеса второго, который мумия), а затем приволокла ему и себе несколько бутербродов с икрой и бутылку Кока-Колы, Фанты, Пепси, Спрайта, заодно и Глёга — на выбор, а затем включила телевизор, специально выбрав мультики, то восхищённо-изумленный взгляд демона ("это всё точно мне, я не ошибаюсь?") подтвердил, что демон уже успел забыть пытку зашивания раны и вполне доволен жизнью. А ведь она возилась с его раной непозволительно долго, не врач же!

Правда, двигался в кровати он ещё несколько скованно, видимо резкие движения всё равно вызывали боль, но умирающим уже не выглядел, моментально освоив пульт телевизора.

А Лилия подобрала Даймону одежду на первое время, а то вдруг кто-нибудь придет — мама или брат. А у неё полуголый парень в бинтах в кровати, залитой кровью — только сейчас, посмотрев на их посиделки со стороны, она сообразила, как выглядела бы в глазах мамы, если бы ей вздумалось посетить свою дочку в новогоднюю ночь.

— Хорошо, что я сказала маме, что у нас корпоратив в пансионате в Подмосковье на всю ночь, — порадовалась Лилия, — Успею прибраться до её появления.

Лилия выбрала футболку, джинсы и свитер из тех, что были у нее наиболее близки к стилю "унисекс". О'кеу, они были девчоночьими всё равно, но хоть не розовыми с единорожками и феями (а у неё была и такая пижамка), и то хлеб! Костюм Даймона она порезала маникюрными ножницами, но была уверена, что сможет восстановить изначальную "модель", "а-ля раннее средневековье", с небольшими дополнениями, конечно, после её вандализма по отношению к одежде часть ее восстановлению не подлежала.

Она бы не стала заморачиваться, и перешивать её, но Даймон смотрел на одежду таким печальным взглядом, словно это была его последняя одежда и больше ему ничего никогда не купят.

Так что Лилия пообещала одежду восстановить, чем заработала ещё один недоуменный взгляд демона. Знать бы ещё, чего он так всему изумляется, телевизор он воспринял хоть и с восторгом, но без особого удивления. Нет, его удивляли именно отношения с нею, Лилей.

Даймон внимательно следил за хозяйкой. Его одежду она забрала с собой, также как и белое постельное бельё и покрывало, перестелив кровать. Сгонять с кровати она его не стала, застелила по-новой сначала одну часть кровати, затем помогла ему перебраться на перестеленную часть кровати и застелила оставшуюся часть. Затем поставила на прикроватный столик бутерброды с икрой и, извинившись за то, что у нее нет более подходящей еды для раненного, пообещала, что выстирает и починит его одежду, чем снова вогнала его в ступор. Вышла из комнаты, несколько минут возилась где-то, затем снова вернулась обратно, на этот раз на ней были домашние брюки, свитер и тёплые шерстяные носки. Забралась на кровать с ногами, взяла один бутерброд со своей тарелки, некоторое время пыталась смотреть мультфильмы, но затем не заметила, как заснула. У него на правом плече.