Патриций, не дожидаясь возвращения посланца, величественно двинулся следом. Впереди эскорта. Почти так же пестро разряженного.

Едва за павлином и свитой закрылась разукрашенная резными завитушками дверь, один из конвоиров от души сплюнул на дорожку. Беломраморную.

Не постеснялся ни гладиаторов, ни невольников.

— Что за хлыщ? — подчеркнуто небрежно поинтересовался Конрад.

Центурион грозно насупил кустистые брови сначала в сторону невежи-солдата, потом — Эверрата. Но виконт уже знал: служака — неплохой в общем-то дядька. Поэтому юноша лишь усмехнулся. На всякий случай незаметно отступив на шаг подальше. А то выражение лица у «дядьки» — точь-в-точь как у Рауля. Перед тем, как твое ухо попадет в цепкие медвежьи пальцы.

— Патриций Луций Помпоний Андроник. — Ответил всё же, хоть и нехотя! — Держись от него подальше, лейтенант! Хватит с полковника проблем от этого…

Сержа Криделя? Здесь Эверрат с центурионом полностью солидарен. Действительно — дать, что ли, Сержу как-нибудь по ушам? Авось от лишней наивности избавится.

Хотя нет — у таких это надолго.

— А что с этим Луцием Помпонием Андроником?

Уф, еле выговоришь!

— В чести у императора Аврелиана, — опустив все лишние титулы, сквозь зубы прошипел служака.

Хоть уже ни одного невольника вблизи и не вертится. Да и более-менее пригодные для шпионажа кусты достаточно далеко. Значит, теми еще делишками этот Луций как его там Андроник при императоре занимается!

И лучше бы Анри с подобным павлином не сталкиваться! Но здесь уж ничего не поделаешь.

3

В этом месте пахнет смертью. А еще — страхом. И это настолько заглушает аромат роз и всевозможных эссенций, что кажется: ты — в пыточном каземате. Или в языческом храме — у алтаря для жертвоприношений.

Тенмар резко встряхнул головой. Можно подумать, он когда-нибудь был хоть в одном из этих мест!

Что с ним происходит, будет время подумать потом. И с какой стати чудятся потеки крови на голубом шелке, а в уши бьют душераздирающие вопли жертв.

Возможно — Анри слишком мало спит. Или догнали воспоминания о тысячах мертвых и умирающих там, в Эвитане. Других накрывало раньше, а он, наверное, самый толстокожий. Долго ждал — и не нашел другого времени, чтобы сорваться.

И почему везде этот запах роз⁈

Поппей Август, отвернувшийся от приглашенного гладиатора, чтобы лично налить ему вина, радушно улыбнулся. Привычно мерзко.

— Вы ненавидите сладкое, я наслышан.

Анри пожал плечами. Не любить — не значит «ненавидеть».

— А я — люблю, — простодушно улыбнулся Кровавый Пес, наливая себе из другого графина.

Тенмар усмехнулся. Поппей — кретин? Нет. Тогда что за игру ведет? И чего ждет сейчас? Что собеседник попросит его отпить первым? Или выплеснет красное алонское в улыбающееся лицо гостеприимного хозяина?

— Вы мне не доверяете, — Кровавый Пес заметил усмешку собеседника. Собственно, тот ее и не скрывал. — Кто помешает мне отравить хоть целую казарму гладиаторов?

— Вольных гладиаторов? — Анри чуть приподнял бровь. Подавив желание сломать генеральскую шею. Тоже, небось, холеную. — Наверное, боязнь, что ваше участие не удастся скрыть. Квирина — страна кодифицированных законов. Хоть они часто и… странны.

— Вы меня в очередной раз удивили, подполковник, — Поппей со вкусом пригубил из собственного бокала. — Что подтверждает мои подозрения. И всё же — зачем мне травить вас в моем собственном доме?

— Яды бывают и медленными, — резко ответил Тенмар. — Но если вам для чего-то нужны восставшие гладиаторы — поищите другой повод.

— Возможно, мне нужен более покорный вожак «вольных» гладиаторов?

Врет. Сейчас поймем, почему. Если повезет.

— Вам известно, что более покорных вы там не найдете. Так чего вы хотели? Не в самом же деле — моей немедленной (или медленной) смерти?

— Нет, конечно, — Кровавый Пес чуть усмехнулся в ответ.

Опять врет. Но шансом выйти сухим из воды воспользовался. Устраивать комедию с «этот гладиатор сам на меня набросился с ножом, мои солдаты только защищались!» — не станет. Центурион и остальные могут и не поддержать. Да и Конрада в обиду не дадут.

Будем надеяться.

— Конечно же, у меня было противоядие, — Поппей вновь скривил тонкие губы. И тут же — усмешка стерлась, исчезла с гладкого лица. — Меня больше интересует, откуда вы, герцог, узнали, что в графине — яд?

Опять «герцог»? Анри поморщился. И не надоела Кровавому Псу старая шутка? Старая — но сердце зацепила изрядно. Будто всаживают тупую иглу. И медленно проворачивают…

— Да, позвольте вас поздравить, — небрежно бросил Август. — Вы уже с начала этого месяца — герцог Тенмарский. До самой официальной передачи титула самому жадному и везучему из ваших соперников. Ну так как вы поняли, что в графине — яд?

Мыслей об отце и хозяйничающих в Тенмаре врагах сейчас допускать нельзя! Не перед этой мразью! И… знать бы еще, кому в Сантэе понадобились эвитанцы в качестве гладиаторов? Потому как не Поппею точно.

— По цвету вина, — пожал плечами Анри.

— О, я и забыл, что в Южном Тенмаре растет виноград… Странно другое: почему вы не выпили сей напиток и не угостили им меня?

— А вы стали бы пить?

— Нет, при условии, что вино отравил я. А если — нет? Я тоже пью противоядия, но вдруг — не те? А на вас — ни подозрения. Вы-то остались бы живы-здоровы в любом случае.

— Вы преувеличиваете мою живучесть, — усмехнулся Анри.

— Да нет, ни капли. На вас недавно было покушение…

Тенмар чуть не поморщился. Опять!

— Эта несчастная покушалась лишь на себя.

— Да нет, герцог. Розы были отравлены. Весьма редким сильнодействующим ядом. Да, лично я от него противоядий не знаю. Солдаты, подобравшие по вашей просьбе розы, чтобы положить на могилу старухи, через день скончались в лихорадке. Что эти бедолаги вам сделали, а? Кстати, герцог, вы ведь тоже укололись. Тому тьма свидетелей. И как всё это понимать?

Брешет? Похоже, нет. Солдат жаль. Они-то точно ни при чём.

А одна роза летела в Сержа — Анри сам видел! И сейчас, вспомнив, похолодел. Хорошо, что обошлось. То ли Поппей врет и розы никто не травил, то ли мальчишку не задело!

Огненная колесница в небе! Пылающий всадник мечет сполохи огня.

Сумасшедший закат во всё небо Сантэи… или не только ее…

Не сейчас!

«Колесница…» Роджер Ревинтер, чье преступление и раскаяние сделало его игрушкой потусторонних сил, рвущихся сюда…

Не сейчас!

— Мой отец, герцог Ральф-Луи-Эжен Тенмар, давал противоядия всей нашей семье. А нам с братьями — с раннего детства, — холодно ответил Анри. — Та несчастная мать просто не знала, какие.

Действительно — есть знания, передающиеся из поколения в поколение, от отца к сыну. Вполне возможно, Ральфу Тенмару было известно то, чего не знал Поппей Август.

Впрочем, иногда любые противоядия — бесполезны. Арно Ильдани убили простой пулей…

— Передайте мои сочувствия семьям погибших.

— Они не женаты. И бездетны — не считая сомнительных ублюдков. Это наемники из провинций, — отмахнулся Поппей. — Не преторианцы же гладиаторов охраняют.

— Тем не менее — у наемников из провинций могут быть отцы и матери. И сомнительные ублюдки тоже хотят есть.

— Хорошо, подполковник.

— И раз уж вы сообщили о смерти моего отца, — отчеканил Анри, — то не будете ли так любезны упомянуть, когда он умер?

— В восьмой день Месяца Сердца Весны его обнаружили мертвым в личном кабинете, — равнодушно ответил Кровавый Пес.

— Благодарю, — Тенмар встал.

В приемной ошивается очередной разряженный патриций с малочисленной свитой. Молодой и еще более гладкий. Наверняка приятель Поппея по кутежам и иным придворным удовольствиям.

Анри прошел мимо обдавшего его почти дамскими духами фанфарона и наконец оказался в прохладном коридоре. С обязательными в Квирине мраморными статуями — куда же без них?