— Значит, ты не справился, Марк… А я возлагала на тебя такие надежды! — В словах женщины была печаль, но Строггорн так и не смог понять, кто это.

— Где я? — спросил он. — Я умер?

— Можно сказать и так. Отсюда мало кто возвращается назад. Да и зачем тебе это? Там ты оставил одну боль. Правда? — Она взяла кочергу и пошевелила дрова в камине.

Слова женщины нисколько не обеспокоили его. Строггорна только все мучил один вопрос, и он решился задать его. Ему почудилось, что она сможет дать на него ответ.

— Скажите. Почему любить бывает так больно? — Когда-то Анна спросила его об этом, и он не знал, что сказать ей. И сейчас ему показалось, что если понять, то еще можно будет все изменить.

— В вашем мире все имеет свое начало и свой конец. — Женщина обернулась, и Строггорн наконец узнал ее. — Разве ты не знал об этом?.. И когда что-то начинается — это радость и надежда, а когда кончается разочарование и боль. Но бывает так, когда что-то много раз начинается и кончается — как в Любви, и тогда это сразу и Наслаждение и Боль. В этом — ее оборотная сторона. И кто знает об этом — боится конца и иногда отказывается от Любви. Как ты сейчас…

— Но это такая боль! — Строггорн вдруг вспомнил все.

— Она будет всегда с тобой и с ней. До конца. Вы слишком много раз начинали, и много раз был конец, и теперь ничего не разделить.

— Это плата за то, что мы слишком долго живем! — внезапно понял Строггорн.

— И так, и не так. — Покачала головой женщина. — Даже когда мало живут, иногда бывает так, но для вас… — Она замолчала, не закончив.

Раздался отдаленный бой часов. Гиперболический маятник, огромный, как сама Вселенная, пронесся мимо них.

— Ты должен решить, пока маятник ведет отсчет. — Женщина смотрела на Строггорна огромными абсолютно черными, без белков и зрачков, глазами. Сейчас полночь, и он пробьет для тебя двенадцать раз. Ты ощутишь боль, но не должен кричать. В Любви не кричат. И как бы ты не любил, после десятого удара боль утихнет, и я не смогу вернуть тебя назад.

— Почему вы не сказали об этом раньше? Разве я готов к этому? закричал Строггорн и услышал, как маятник пробил второй раз.

— Испытание Любви… Оно всегда неожиданно… Никто не может предупредить об этом…

Боль обрушилась на него, но он молчал. После шестого удара Строггорн встал, и Странница подняла на него глаза.

— Я решил вернуться, — сказал Строггорн.

— Несмотря на эту боль? — В ее взгляде было сомнение.

— Несмотря ни на что.

Странница встала, и Гиперпространственная дорога снова возникла перед ним. Она показала рукой, и где-то очень далеко замерцала точка входа.

— Сорок четыре измерения, — сказала Странница. — Не забирайся больше так далеко. Всего четыре шага до тонких измерений, а оттуда нет дороги назад.

Строггорн шел к точке входа. Чудовищная боль терзала его и Гиперболический маятник вел свой отсчет, но это уже было неважно. Пробил двенадцатый раз, и он очутился все в том же коридоре памяти. Но после боли, что Строггорн испытал во вневременье, все это не казалось таким страшным и немыслимым. Он продолжил свой путь, упорно ища то единственное воспоминание, которое, теперь Строггорн был в этом совершенно уверен, могло вернуть ему Анну.

Как только от него затребовали энергию, Диггиррен сразу понял, что Советники очнулись. Сейчас ему не было необходимости смотреть на приборы он просто почувствовал это. Диг начал со всей доступной ему скоростью перераспределять энергию. Единственное, что беспокоило его, — сколько времени удастся продержаться. Он нисколько не сомневался, что уже чудовищно перегрузил свою нервную систему — страшная боль была тому подтверждением, но все продолжал и продолжал работать. В какой-то момент Диггиррен почувствовал, как кто-то помогает ему, но уже не мог понять кто и почти тут же потерял сознание.

Креил, придя в себя, сразу же забрал управление. Нескольких секунд ему хватило, чтобы увидеть Диггиррена, подключенного на все точки. Необходимо было снять с того совершенно недопустимую для его возраста нагрузку. Он видел, что Диг не пришел после отключения в себя, но тот был жив — и сейчас это было главное.

Строггорн не знал, сколько времени прошло. Он все посылал и посылал импульсы, активизируя память, и, когда, наконец, его собственный пси-образ возник перед ним, не сразу поверил, что нашел.

— Лао, я нашел его, — позвал Строггорн, понимая, что нужна максимально возможная энергия активизации. Он подумал еще о том, как Линган сможет вынести все это, но, как всегда в его долгой жизни, не было выбора.

Они нашли Строггорна и совместными усилиями передавали и передавали энергию. Коридор ослепительно светился, и все они чувствовали, как чисто человеческие эмоции начинают подавлять воспоминания о Дорне. Аолла родилась человеком — вся надежда была на это. Линган и Лао сплели еще одну сеть и начали перераспределять энергию ее ячеек, снова приводя все в равновесие, но в этот момент невероятно сильная нервная система Строггорна не выдержала, и он провалился в темноту.

Сначала родился звук. Кто-то тихо разговаривал, и это причиняло монотонную боль. Потом словно зажгли свет, и Строггорн очнулся. Его окружали стены операционной. Под купол сразу же вошел Креил.

— Ну ты и напугал нас! Разве ты не знаешь, что у тебя не должно быть психотравм? — сказал Креил. Он улыбался.

— Что с ней? — Строггорн облизал пересохшие губы.

— Нет бы спросить, что с ним? — Женщина в красном ворвалась в его мозг, и он с удивлением увидел Аоллу, входящую под купол. Она внимательно всматривалась в его лицо и осторожно беспокойно ощупывала его мозг. Строггорн поморщился, защищаясь. Машина быстро отключалась от его тела.

— У тебя, кажется, при операционной была палата? — спросил Строггорн, слез со стола, и, мельком взглянув на Аоллу, прошлепал босыми ногами мимо нее. Креил изумленно шел за ним, увидев, как у Аоллы мелькнули в глазах слезы. Строггорн не обратил на нее никакого внимания, как будто ее здесь не было.

Он расположился на кровати, накрылся одеялом и закрыл глаза.