Подгребает под себя подушку, прикрывает глаза. Пальцы зудит от желания ударить этого бандюгана. Желание, поближе к ране. Чтобы как можно больнее сделать.

А кто говорил, что я не кровожадная?

– Если ты умрешь, то что со мной будет? – спрашиваю, облокачиваясь на изголовье. – Не будь эгоистом, сделай что-то со своей раной.

– Маленькая… Блядь, так сложно заткнуться? Если тебе нечем занять рот – ты только скажи.

– Ты в обморок свалишься быстрее, чем что-то сделаешь. Валид, я ведь серьезно, – двигаюсь к нему, нерешительно прикасаюсь пальцами к широкому лбу. – Горячий.

– Ага, охуеть какой. Знаю же, что ты не просто так от меня течешь. Твой типаж, а?

– Тебя придушить нужно, чтобы ты хоть немного серьезным был? Валид! У тебя кровь не останавливается. Это ненормально. Ты разве не можешь позвонить кому-то? Врачу, знакомым, своим людям! Ты же умрешь, если ничего не сделаешь.

– Супер. Сможешь свалить, станешь свободной. Хули напрягаться?

– Ты… Архг! Невозможный и тупой ты, Валид Хасанов.

Я подскакиваю на ноги, не в силах сидеть спокойно. Почему мужчина ведёт себя так, словно ничего страшного не случилось? Разве он не хочет жить?

Ну, за решеткой так себе, конечно, но он сбежал. Может спрятаться, жить тихо где-то в лесу, не появляясь. Но вместо нормальных решений – этот придурок пачкает простынь кровью.

Собирается спать.

– Наконец-то.

Выдыхает, когда я двигаюсь к двери. Едва сдерживаюсь, чтобы не бросить светильником в Палача. Чтоб он… Да чтоб его…

Пусть всю жизнь с импотенцией мучается!

Раз гад такой.

Я копошусь на кухне, проверяя все ящички. Дома у меня возле ножей стояла аптечка, поэтому привыкла, что лекарства хранятся тут. Должно же быть хоть что-то?

Я не представляю, как вообще уголовники раны лечат. Но вряд ли спят, надеясь на чудо. Обыскиваю всё, каждую комнату. В одной из ванных нахожу бинты, но они ведь не помогут.

– А так хорошо было, – Валид поднимается, стоит мне войти. – До тебя туго доходит, Александра? Мне, сука, надо силой всё показывать? Или ты охуеть смелой стала?

– Нет, – отвечаю спокойно, направляясь в ванную. За зеркальной дверцей шкафчика нахожу огромную черную аптечку. – Ты не мог сказать, что лекарства здесь лежат?

– Бля, солнце, иди еби мозги кому-то другому.

– А ты других отослал. Ты всегда так много материшься, когда ранен? Ляг обратно.

– Александра.

– Валид. Ты едва на ногах стоишь, весь бледный, с жаром. Либо ложись и дай мне помочь…

– Либо?

– Либо дай мне помочь и ложись.

Плач молчит минуту, взглядом пронизывает. Я чувствую, как трещит его ниточка терпения. В любую секунду рванет, и мужчина растерзает меня.

Я не представляю откуда во мне эта смелость и желание помочь. Я вообще ничего делать не должна. Но сидеть в стороне не получается. Внутри всё вибрирует от необходимости помочь.

Валид хмурится, делает шаг ко мне. Его мышцы натягиваются канатами, на лице – предсказание моей расплаты. Сжимает мой подбородок, я пальцами впиваюсь в ткань аптечки.

– Пиздец ты наглая, – выдыхает с улыбкой, прикрывает глаза. – Мозгоклюйка, Александра. Если хочешь меня полапать, то просто попроси. Не обязательно хрень всякую придумывать.

– Учту, – устало соглашаюсь. – Так ты ляжешь? Я не уверена, как именно нужно, но…

– Ещё ни одна девка так меня в кровать не тащила.

– Значит, у тебя скучная личная жизнь. Меня вот один мудак настойчиво туда тянет.

Валид громко заливисто смеётся, словно боль в лопатке не причиняет ему никакого взгляда. Давлю на здоровое плечо, пока мужчина опускается на простыни.

Вываливаю рядом всё, что лежало в аптечке. Совсем ненужно откидываю подальше, хоть что-то полезное – оставляю под рукой. Жду, что Палач подскажет, но он молчит.

Я совершенно его не понимаю. Вот прям ни капельки! Почему мне его жизнь дороже, чем самому мужчине? Как можно настолько безалаберно относиться к своему здоровью?!

Он совсем не будет помогать?

– Выгребешь, – произносит вдруг, когда я решаю, что мужчина уснула. – Сейчас сил нет. Но завтра за свою наглость будешь платить. Сечешь?

– Секу.

– Согласна?

– А у меня есть выбор? Да, согласна.

– И спорить не будешь?

– Не буду.

– Вот так бы сразу и согласилась на отсос. А то фыркаешь, носом крутишь.

– На что согласилась?!

Глава 25. Валид

Сука.

Хочется взять нож и себе в башку встромить.

Мозги плавятся, там колокола разыгрались. Рвёт сознание так, что готов всем подряд закидываться, хоть на секунду приглушив боль.

А звонкий голос Александры делает только хуже.

– Не буду я! – возмущается, пыхтит рассерженно. – Я вообще тебя спасаю.

– Я об этом просил? – интересуюсь лениво, прикрыв глаза. Так лучше, мир перестает на карусели кружить. – Сама вызвалась, красавица. Пытаешься играть в благородство – готовься, что прилетит ответ. Благодарность не моя сильная черта.

– Угу, Америку мне открыл. Колумб, блин.

Александра что-то бурчит себе под нос. Ворчит как старушка, проклинает меня пару раз в минуту. И это она жаловалась, что я дохрена матерюсь, когда ранен.

У девчонки язычок ещё более грязный.

Перед глазами темнота, но представляю, как девушка хмурится. Дует губы, её грудь вздымается.

Кровь вытекает из раны, но её все ещё достаточно, чтобы член дернулся.

Плечо ноет, блядь.

Стреляет болью раз за разом.

А я думаю про то, как бы девку натянуть.

Причем не любую, не просто, сука, желание пар спустить. Наверстать упущенное за это время.

А одну конкретную девчонку с охуенными глазами.

– Чем протереть? – спрашивает, касаясь пальчиками моей спины. – Каким-то раствором? Или отваром? Здесь есть ромашка. О, и какой-то спиртовая настойка.

– Вот её возьми и нахрен выбрось. Не вздумай меня этой дранью поливать.

Ещё не хватало, чтобы бедовая меня спиртом отработала.

Плечу и так пиздец, а Александра добавит.

Морщусь, веду рукой. Проверяю насколько все хреново.

Хорошо задело, глубоко.

Расслабился я за время в тюряжке, потерял сноровку. Не почуял засаду, пока не стало слишком поздно.

А теперь вместо того, чтобы отрубиться на полчаса, поднабраться сил – прислушиваюсь к шагам девчонки. Напрягаюсь, готов в любую секунду отразить нападение.

Понимаю, что Александра хрен что сделает.

Но инстинкты зудят.

Как в диком мире.

Нельзя показывать слабость, ведь раненых зверей свои добивают.

– Возьми полотенце, – сдаюсь. – Смочи теплой водой, выкрути, протри рану.

– Ага, поняла. Сейчас.

Александра – метеорит.

Двигается быстро, моментом реагирует на приказ.

Только вода шумит в ванной.

Силы вытекают вместе с кровью. Отрубаюсь ненадолго.

В голове туманы, в ушах – звон.

Щас отдохну, на пару минут отключиться нужна. И тогда с зарядом новой энергии буду решать. И с ранением, и с темы суками, которые это устроило.

Но планам не суждено

Только проваливаюсь в вату сна, как тут же рана вспыхивает болью.

Словно кто-то кочергу раскаленную прижал.

Александра, бля.

– Больно? – спрашивает испуганно. – Прости, я не хотела. Буду меньше надавливать. Так лучше? – переходит на шепот, поглаживает мою руку, будто утешает. Охуеть. Меня утешает. – Валид? Нормально?

– Терпимо, - киваю, упираюсь лбом в подушку. – Вытирай нормально, лапуль. Не сахарный, не растаю.

– Ты… Эм…

– Знаешь, для журналистки ты пиздец как плохо слова подбираешь. Спрашивай нормально, не укушу. Пока что.

– Как это случилось? Тебя вычислили или ты своей работой занимался?

– И то, и другое.

Нужно было встречу провернуть, решить дела, которые копились столько времени. Пришлось окольными путями выбираться, полдня гнать в другой город, чтобы не проследили.