Намереваясь сегодня утром прокатиться немного самостоятельно, я вернулся в спальню за своими сидельными сумками. Мне нужно было подумать, нужно было погрузиться в игру, и я не могу быть рядом с ней, чтобы сделать это.

Мне не следовало смотреть на нее, когда я вошел. Не следовало останавливаться. Я должен был просто уйти. Вместо этого я сидел на краю кровати, загипнотизированный ее видом.

Мое сердце бешено колотится, когда видения прошлой ночи пронеслись у меня в голове. Ее приглушенные крики, ее испуганная настойчивость в том, что она понятия не имела, кто такой Адамсон. Я все еще не готов поверить в то, что она рассказала мне о своем прошлом. Ее история о Его Святом Мире просто чертовски притянута за уши. И я отказываюсь верить, что она не лжет о том, что не знает Адамсона. Особенно теперь, когда я знаю, что ублюдок, который пытался отнять ее у меня, связан с ним.

Практически до того дня, когда умер мой ублюдочный отец, он вбивал мне в голову, что женщинам нельзя доверять. По его словам, все они лживые и обманывающие шлюхи, которым нечего дать, кроме мокрой киски. Дай им дюйм и все такое дерьмо. Теоретически Эмма — олицетворение того образа, каким представлял женщин дорогой старый папочка. Она ограбила клуб. Она лгала, пыталась сбежать от меня при любой возможности. За исключением…

За исключением того, что в ней так много такого, что не соответствует этому образу.

За те годы, что я работаю в клубе, я сталкивался с худшими представителями человечества. У Эммы есть сострадание, которое я редко вижу в своей работе. Она показала это тем, как заботилась о Кэпе после того, как его подстрелили. Она отдает, не думая о себе, ставя других на первое место. В ней есть что-то милое, невинное, что притягивает меня. Но, по моему опыту, такая невинность обычно является маской, скрывающей глубоко испорченную натуру. Я мотылек для ее пламени, и я просто знаю, что если подойду слишком близко, то обожгусь.

У каждого есть свой угол зрения. Вы быстро учитесь этому в MК, в мире, который заставляет мужчин и женщин одинаково делать все, что они должны, чтобы оставаться на шаг впереди. Каждый раз, когда я чувствую, как она проникает мне под кожу, я чувствую себя так, словно балансирую на острие ножа, ожидая, когда упадет другой ботинок. В любую секунду я узнаю правду, что все это было притворством, и она все это время играла со мной. С этой прекрасной, невинной маски сойдет все и останется все уродливое, существо, которое повредит мою душу и съест мое сердце.

Я протягиваю руку и убираю один темный локон с ее щеки, осторожно, чтобы не разбудить ее. Ее волосы цвета воронова крыла делают ее загорелую кожу почти бледной в убывающем лунном свете.

Она не шевелится. Я преодолеваю желание сесть и смотреть на нее, пока она продолжает спать. Клуб нуждается во мне, и нам с братьями нужно разгадать тайну. Никогда не думал, что буду таким, как Магнум П.И. (прим.перев.: американский сериал), пытаясь докопаться до сути лжи, которую сказала мне женщина рядом со мной.

Поднимаясь на ноги, я бросаю на нее последний взгляд, прежде чем закрыть за собой дверь.

Когда я спускаюсь в бар, где собрались парни, поглощающие яичницу-болтунью и картофельные оладьи, Рэт находит меня еще до того, как я успеваю сесть.

— Спайди, у тебя есть секунда?

— Да, — я хлопаю его по плечу. На этот раз я собираюсь, черт возьми, выслушать то, что он хочет сказать, несмотря на то, что яичница-болтунья зовет меня по имени. В противном случае мне придется купить ему целый видеомагазин, чтобы компенсировать это. — Так в чем дело?

— После того, как я установил связь между парнем, который похитил Эмму, и этим чертовым Адамсоном, я начал просматривать старые сообщения на его телефоне. Ты никогда не догадаешься, что я нашел.

— И? — я поднимаю на него бровь.

— Прежде всего, я разобрался с его татуировками. У него есть несколько довольно характерных. Основываясь на этом, я думаю, что его зовут Джей.

— Это только начало. А сообщения?

— Было еще одно сообщение с координатами и временем, и еще один ответ от похитителя.

— Опять ресторан?

— Нет. Ты не поверишь, — его глаза широко раскрыты от волнения детектива, нашедшего важную улику. — Это был пансионат Рози. Сообщение было отправлено Джею, и опять же, я не знаю, от кого.

Снова это место. Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему. — Что это было за сообщение?

Рэт протягивает мне свой телефон. Я смотрю на сообщение, нахмурив брови, когда читаю странный текст вслух.

— XX6 0100 — 114.9327482 36.8164782, — я корчу Рэту лицо. — Что, черт возьми, это за дерьмо? Я не компьютерщик.

Рэт ухмыляется. — Ну, эти длинные цепочки цифр в конце — это долгота и широта. Цифры перед ними — военное время (прим.перев.: 24-часовой формат американцы называют military time (военное время))…

— Подожди, откуда ты знаешь, что это время — военное? Это может быть что угодно.

— Его телефон настроен на это, и по тому, как это написано в некоторых других сообщениях, можно это сказать. Что касается этого дерьма XX6, я понятия не имею.

Я ухмыляюсь. — Разве ты не должен знать все?

— Даже у моего внутреннего гения есть свои пределы, брат.

— Каков был ответ этого засранца Джея?

— Посылка доставлена.

— Какого хрена? — я качаю головой. — Эти сообщения, очевидно, не имели никакого отношения к Эмме, потому что она была с нами, — я провожу рукой по лицу. — Но пансионат Рози был в списке, который мы нашли в особняке, и это был тот же самый пансион, в который она звонила. Что, черт возьми, здесь происходит?

Я оборачиваюсь, глядя в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, в комнату Бишопа, где спит Эмма.

— Что за черт! — кричу я, гнев бурлит в моих венах. Мои щеки становятся все горячее, и я с трудом могу контролировать мысли, которые проносятся у меня в голове. — Этот лживый кусок задницы.

Черт, я говорю, как мой отец.

И все же, если она думала, что прошлая ночь была плохой, то сегодня будет в десять раз хуже.

— Нам нужно нанести визит этой сучке Рози, — я осматриваю комнату, замечая Драгона, который копается в большой тарелке с яйцами и беконом у бара.

Одна из девушек из Уайт-Спрингс повисла на нем, запустив пальцы в его волосы. Густые рыжие кудри падают на ее задницу, и у нее пара самых больших сисек, которые я когда-либо видел, почти вырывающиеся из ее майки. Одетая в джинсовые шорты, у нее сочная, упругая задница, по которой я обычно умирал бы от желания пошлепать.

Жестом приглашая Рэта следовать за мной, я подхожу к Презу, который откладывает вилку и вытирает жир со рта. — Уходи, Руби, — он прогоняет ее, шлепая по заднице. — Я получу кое-что из этого позже, — добавляет он.

Руби подмигивает ему и неторопливо уходит.

— Какого хрена тебе нужно, Спайдер?

Я сообщаю ему о том, что нашел Рэт.

Драгон кивает. — Можешь убираться к черту отсюда прямо сейчас.

— Мы возьмем с собой Страйкера и Рипера.

Выезжая со стоянки клуба полчаса спустя, мы направляемся на юг, в сторону Койот-Спрингс, мчась по шоссе 93. Здесь жарко, как в аду, удушающий жар, от которого я изнемогаю, бьет мне в спину. Я теряю себя в этой поездке. Страйкер едет рядом со мной, а Рипер и Рет — в моей шестерке, замыкают шествие.

Проходит более двух часов, прежде чем мы проезжаем мимо знака «Добро пожаловать в Койот-Спрингс», дороги, обсаженной пальмами, ведущей в пустынное сообщество в часе езды от Лас-Вегаса. Это небольшое сообщество, созданное для тех, кому не нравятся азартные игры и похоть Города Грехов. Это и те, кто любит оставаться в тени, такие же, как мы.

Поскольку Рэт знает, куда мы направляемся, он идет впереди, когда мы приближаемся к месту назначения, указывая путь. Он замедляет ход, поворачивая за угол, и остальные из нас следуют его примеру, позволяя реву наших двигателей стихнуть. Район кажется тихим, дома выкрашены в типичный мягкий бежевый цвет, как и все дома в пустыне. Это оттенок, который почти совпадает с цветом песка, предназначенный для отражения тепла, а не для его поглощения.