Школьники, наслаждавшиеся большой переменой, галопом выпорхнули из стен школы лишь бы быть в числе первых свидетелей и воочию лицезреть страшное зрелище, дабы потом пересказывать каждому всё, да и обязательно с каплей чего-нибудь выдуманного. Отряд машин скорой помощи окружил двор белого дома с невероятной оперативностью, словно сигнал о вызове произошел от самой покойной.

Марс, проскользнув через узкий забор оказался внутри бедового двора, на сером асфальте которого раскинув руки в стороны подобно распятию, растянувшись в бордовой луже лежало хрупкое тельце девочки лет двенадцати.

Это была Полина Щербакова, бедняга, которую недобрые одноклассники звали «Щербатая». Правда Марс, имевший отличную память на лица и острую наблюдательность к окружающим, при всем при этом не мог с точностью вспомнить лицо девочки, кровь которой сочилась по бесчувственному покрытию.

Лишь неясный силуэт, обрисованный в памяти и образ виденный воочию с ее трупа, являли представление о заурядном облике, волокущим некогда свою жизнь в бессменном джинсовом сарафане.

Полине на момент падения было полных двенадцать лет, она была единственной дочерью убитой горем вдовы, которой ещё к ужасу удалось похоронить своего мужа тем летом, трагически погибшего под колесами автомобиля. И вот тогда на все горести недоброй судьбы, несчастная женщина столкнулась ещё с более неведомой для неё потерей.

На следующей день фойе школьного заведения было оформлено большим некрологом и охапками цветов, что обрамляли фото, с которого улыбалось грустное личико девочки.

– Говорят она высоты боялась! – слышались звонкие голоса ребятни.

– А на фиг тогда на крышу полезла? – отозвался вопросом другой пацанёнок.

– А может её заманили? – сомнения из третьих уст.

– Кто?

– Маньяк?

– Всё возможно!

– Ха… брехня!

– Да сто пудов сама сиганула!

– Говорят у нее отец погиб летом?!

– Тем более, сама спрыгнула!

– Эх… депрессия…

– Да, жаль…

И ещё немного искусственно сочувствующих возгласов и разбежалась детвора по классам, а на горе и одного денька общественности хватит, чтобы засыпать ускользающую тему новым слоем очередной бытовой стружки.

Смачно затянувшись согревающей сигаретой и приподняв свой взор ввысь многоэтажки, Марс мысленно задался вопросом, от чего двенадцатилетняя девочка, не отличавшаяся особой резвостью и смелостью поднялась на крышу дома. Был ли этот подъем намеренный для осуществления суицида, или это на самом деле был несчастный случай, как впоследствии и выяснилось ленивым следователем, а может всё было неслучайным? Углубившись в воспоминания Марс смог разобрать несколько эпизодов из той истории, в которых якобы упоминалось, что девочка поднялась на крышу вовсе не одна, а в компании одноклассников.

Подойдя вплотную к подъезду, Марс решился было уже сам подняться на крышу злачного дома, но неподкупный кодовый замок подъездной двери не хотел впускать Марса, даже за взятку в виде глоточка английского джина.

Развернувшись в сторону местного магазина, что отвечал за снабжение снэков для всех школьников, выбегающих из недр учебного заведения в моменты голодной перемены, Марс направился к одному козырному местечку для всей районной молодежи. Центр движа для молодняка являл собой большой бетонный парапет, возведенный над непоколебимым гаражом живущего здесь генерала. Суть в том, что в нашем городе уже не осталось ни одного гаража, лишь парковки покрытые навесом, но только не это старое сооружение, напоминающее больше по виду бункер. Так как район наш по непонятной причине имеет холмистое и от того неровное покрытие, то и гараж этот был построен буквально внутри возвышенности, с которой и вела лестница ведущая к уже упомянутому магазину, напротив которого и был тусовочный парапет для местной молодежи. И если бы даже городскому комитету вздумалось снести гараж генерала, то соответственно держащиеся постройки на ней подверглись бы крушению, а помимо магазина там имеется ещё несколько высоток на минуточку. Вот и стоит военный бункер, как фундамент развесёлого духа молодости и кутежа.

Забив на холод и возможное обморожение мошонки Марс подобно подростку присел на такой забытый, но все же родной парапет. Тут же словив в сознании сенсорные отклики воспоминаний утраченной юности, когда он, будучи подростком в компании одноклассников любил пропустить сигарету, другую. Без сомнения это бетонное сооружение некогда являлось подобием восточного шатра с дымящимся кальяном и лениво разбросанными подушками, служащими для расслабления после занудных уроков. Правда на деле вместо бархатных покрытий детские жопы терпели бетон, а метафорический кальян заменяли дешёвые папиросы, купленные на деньги так бесстыдно стащенные из отцовских карманов. Тем не менее это место местная шпана до боли любила и считала высшей точкой культуры и отдыха.

Пришедший вечер совершенно справедливо прогнав солнце на покой, вступив в свою суточную власть захватил всё в округе в объятие темной вуали. В окружении стали появляться спешащие прохожие, освободившись которые от не любимых работ мчались домой к не менее нелюбимой бытовухи. Темные, невзрачные силуэты почти не отличающиеся друг от друга заканчивали очередной бессмысленный день своей жизни. Снисходящим, оценивающим взглядом Марс провожал каждого встречного, что обходил его поле зрения. Какая-то грустная и неоправданная тоска скрипела в его сознании, когда он увлеченно рассматривал каждого. Казалось бы, от чего ему было жаль всех этих людей неоправданно зачисленных в список безнадег и бедолаг, что послужило истоком его грустной жалости и покровительственного снисхождения? Имел ли он на самом деле право считать их несчастными и обречёнными, когда и сам так одиноко и обречённо хлебал джин из горла, сидя на бетонном парапете.

В те же минуты внимание его привлек вяло слонявшийся силуэт, что хаотично совершал шаги направляясь вкось от одного дерева к другому. Невысокий некто был явно тощего телосложения, который словно в насмешку над собой был облачён в гипертрофированный оверсайз. Ярко-желтая куртка в сочетании с мешковатыми джинсами, обрамленными множеством карманов и огромными ботинками на толстой подошве, создавали впечатление, что незнакомец вот-вот затонет под волнами тяжёлых материй. Неизвестный, на удивление Марса разгильдяйской походкой намеренно направлялся в его сторону. Им оказался молодой то ли парень – то ли мужчина, конкретное возрастное объяснение было сложным либо из-за от того, что человек был слишком мелкого телосложения, или же из-за того, что одеяния неизвестного были не по возрасту.

– А… брат… – немного развязным, чванливым голосом протянул человек. – М… Здравствуй… – протягивая руку Марсу, но при этом находясь в нескольких шагов от него, что без сомнения воспринялось Марсом как оскорбление, ибо неизвестный жаждал, чтобы он намерено приподнялся и сам подошёл к мелкому. «Вот урод наглый» – подумал Марс.

– Чего хотел? – выдал Марс в своей бессменной манере крутого парня.

– Поздороваться, хотел! Чего хотел… – обиженно выдал тот и уже ближе подошёл к Марсу с протянутой рукой.

– Не обессудь, я с незнакомыми за руку не здороваюсь!

– О… даёшь… – не то с насмешкой, не то с обидой.

– Хотел то чего, прикурить или сигарет? – уже добрым тоном поинтересовался Марс.

– Да не, есть у меня свои знаешь ли… – усмехнувшись.

– Предлагаешь если что, то мне не нужно ничего!

– Вижу, вижу. – проведя взглядом по бутылке с джином.

– Если хочешь налью, только стакан принеси, из горла не дам! – отрезал Марс. – Хотя и тебе из чужого лакать не советую.

– Да не нужно мне твое пойло, это ведь вообще отрава та ещё, что мама не горюй.

Марс с ухмылкой посмотрел на неизвестного и издал слабый смешок, что было весьма ожидаемым и уместным, ибо мелкий был явно не пай мальчиком знатного образа жизни. Слегка заторможенная речь и неясный взгляд с потрохами выдавали мелкого как опытного торчка, мотающего свою жизнь исключительно с одной целью неслабо поширяться.