— В полпятого.

— Вот черт! Я вряд ли смогу подъехать раньше, чем полшестого.

— Я подожду внутри, — обещает она. — Там я точно дождусь тебя с радостью.

Она все понимает, думает он, хотя и старается не показывать этого. Вслух же он произносит: «Неплохая мысль».

Насколько мысль неплоха, он убеждается сразу же, шагнув за порог. Там царят самые что ни есть семидесятые: тот чертов диктор был прав. К моменту, когда Том и Донна добираются до нижней ступеньки, они уже не держатся за руки.

Он обгоняет ее, но оборачивается, чтобы буркнуть:

— У меня не слишком много времени разъезжать по твоим делам.

— Я не просила об одолжении, — Донна стоит, уперши руки в бока. — Если ты так спешишь, скажи мне, где у вас автобусная остановка. Я и сама доберусь.

— Она… это… — спасает его только то, что он и в самом деле не знает, где останавливается автобус. Как большинство жителей Лос-Анджелеса, он без машины как без ног.

— Садись, — только и может сказать он. Да, в семидесятые она совершенно выводит его из себя. Сердитый стук ее каблуков говорит, что это чувство взаимно.

Он отпирает ключом правую дверцу и обходит машину. Он садится за руль, так и не распахнув дверцу Донне. Не сейчас. Он даже не смотрит, как она забирается в машину. Двигатель заводится с пол-оборота, педаль газа утоплена до упора. Не дожидаясь, пока двигатель прогреется, он тянется к рычагу кондиционера. Надо повернуть хроностат: обыкновенно по дороге он стоит на восьмидесятых — своего рода адаптация к климату в офисе.

Действие кондиционера сказывается не сразу, но мало-помалу напряженность между ним и Донной спадает, а молчание становится не таким враждебным.

— На моей предыдущей машине не было кондиционера.

Она кивает:

— Я бы не смогла жить так.

Том без труда находит «Звуки босиком». Магазинчик притулился позади большого торгового центра; магазинчики по соседству выглядят более современными. Том пожимает плечами. По словам Донны, магазин себя окупает, а это уже неплохо. К тому же ему нравится музыка шестидесятых.

— Я, пожалуй, зайду когда буду забирать тебя.

— А почему бы и нет? Я познакомлю тебя с Риком — парнем, который здесь заведует. — Она наклоняется, целует его и выпрыгивает из машины. Он тут же трогается с места: он не глушил двигателя, чтобы не выключать кондиционер.

Но выражение лица Донны, каким Том видит его в боковом зеркале, ему не нравится. Семидесятые даются им тяжело, и ничего с этим не поделаешь. Одна надежда, что Донна догадается ждать его внутри. Если она будет стоять на улице, она плюнет ему в лицо сразу же, как он подъедет.

Хотя скорее, думает он, она просто уйдет.

И если она так поступит, с этим тоже ничего не поделаешь. Эти безрадостные мысли ворочаются у него в голове всю дорогу по магистрали Сан-Диего в округ Орейндж.

Выходя из автомобиля на стоянке у своей конторы, он надеется, что Донна НЕ будет ждать его сегодня. Он поспешно пересекает асфальтовый тротуар перед зеркальным зданием офиса — олицетворением восьмидесятых. Еще глоток уличного воздуха — и ему будет муторно весь день.

Но он приходит в себя, даже не успев включить свой компьютер. Работа не оставляет места для посторонних размышлений. Циклон старины над центральными штатами наконец-то рассасывается, и новые заказы идут потоком. Задача Тома — вновь интегрировать пострадавшие регионы в действующую систему.

До самого ленча он работает не поднимая головы. Ленч тоже не дает ему расслабиться. В маленьком кафетерии он берет себе чизбургер и диет-колу. И только проглотив их, вспоминает про Донну.

Климат в офисе — на столько лет вперед — дает ему возможность более трезво оценить ситуацию. Он знает, что пока погода держится на уровне начала семидесятых, их совместная жизнь будет метанием от одного помещения с кондиционированным воздухом к другому. Вытерпит ли он это? С практичностью восьмидесятых он понимает, что с Донной ему лучше. Неясно, правда, как он будет выносить двадцатилетние перепады между этой отстраненностью на службе и жаром их ночей.

Неясно также, какова Донна в восьмидесятые. Вряд ли он узнает это. Она сделала свой выбор, и не в пользу этого климата.

Сомнения Тома усиливаются, когда после работы он окунается в уличные семидесятые. Но так или иначе, он садится в свою машину, заводит двигатель — и все в порядке: ведь он не менял настройку кондиционера. Конечно, это слегка сажает его аккумулятор, зато приводит его в наилучшее состояние духа.

Движение на магистрали чудовищное, но он терпеливо сносит это. В восьмидесятые все было бы несравненно хуже. Автомобилей было бы больше на порядок. А в пятидесятые этой магистрали не было бы вообще — это при том, что ехать в город из округа Орейндж по рядовым улицам почти равносильно самоубийству.

Он заруливает на стоянку перед «Звуками босиком» около четверти шестого. Неплохо. Он снова выключает двигатель, не меняя настройки кондиционера. И торопится зайти в магазин.

Он минует семидесятые достаточно быстро, чтобы не вспоминать о ссоре с Донной. И вот он уже внутри «Звуков босиком» — что за облегчение эти поздние шестидесятые!

Все помещение оклеено плакатами «Не забудь пикап родной!» еще фривольнее, чем у него дома, Питер Фонда на мотоцикле, Никсон (настолько одутловатый, что щеки свешиваются сквозь пальцы). Микки Маус, вытворяющий какую-то непристойность с Минни. Воздух полон ароматом пачули, таким густым, что его, кажется, можно резать ломтями. И над всем этим из огромных динамиков рвется «Любите друг друга» — не в исполнении «Янгбладз», но в оригинале — медленнее, пронзительнее. По радио такого не передадут.

— Боже милостивый! — говорит Том. — Это же Эйч-Пи-Ловкрафт!

Парень за кассовой стойкой удивленно поднимает бровь. У него волнистая каштановая шевелюра и усики а-ля Фу Манчу.

— Я впечатлен, — говорит парень. — Половина моего персонала не знает этой вещи, а тут вы сразу угадываете. Вам помочь отыскать что-нибудь?

— Ну раз уж вы предлагаете… Я здесь за Донной… — Том оглядывается, но ее не видно. Это донельзя огорчает его.

Но парень — это, должно быть, Рик, про которого она говорила, соображает Том, — поворачивается к задернутой занавеси и произносит: «Эй, лапуля, твое авто пришло». ЛАПУЛЯ? Том смертельно ревнует, но тут же замечает на пальце у парня обручальное кольцо. От этого ему становится чуть легче.