После этой встречи, Наташа, смеясь, пересказывала события того дня.

– Стою на проходной. Все выходят, показывают пропуска, протягивают сумки для досмотра. И тут голос: "Какой пропуск? Ты что, не видишь, я иду!" Сомнений в том, кто это, уже не возникало.

Но что-то я ушел от темы: рассказывал-то ведь о своей работе в ЦКБ…

Однажды начальница отдела принесла в КБ снайперский прицел и, со словами: "Вот, смотрите, что немцы сделали. Разберите его и повторите оптическую схему!" – отдала КБшникам! Пятеро мужиков около часа восхищенно охали, разглядывая шедевр немецкой оптической промышленности, но вскрыть металлический корпус не смогли. Не нашли ни единого болтика или паза, а ломать – побоялись, вдруг оптику повредишь…

Я выдержал там неделю и в панике сбежал. Причём сбежать тоже было непросто: обходной листок включал в себя 14 фамилий, и все эти фамилии были разбросаны по различным уголкам далеко не маленького завода!

Моя Света выдержала там два месяца, написав за это время диплом, изучив C++ и прочтя хренову кучу книг. С тех пор я зову её ангелом терпения… Видимо, именно это свойство и позволяет ей жить со мной под одной крышей…

А мама до сих пор упрекает меня за это увольнение! "Сейчас ты уже мог бы быть начальником отдела! Зарплата у него – 15 тысяч! И мог бы сидеть и на законных основаниях ничего не делать!"

6. Единственный врач, который думает, что ты здоров, работает в военкомате.

Когда мне исполнилось то ли 16, то ли 17, я получил повестку в военкомат. Первой моей реакцией было, конечно, порвать эту выпавшую из почтового ящика бумажку со словами: "Достал этот спам", но… Раз родина зовёт, надо явиться.

И я пришёл!

Косить я не собирался. Нет, поймите меня правильно, служить я тоже не намеревался, но у меня был такой железный закос по семейным обстоятельствам, что валять ваньку перед докторами мне было попросту лень. Это, в конце концов, ниже моего достоинства! Я – талантливый актер, пять лет подряд симулировавший приближающийся 3,14здец перед ВТЭКом, просто не хотел размениваться на имитацию сколиоза и плоскостопия перед военкомовскими докторами.

А ещё мне было просто интересно, найдут ли врачи мои болезни сами…

Понеслось!

Сначала был хирург.

– Проходите. Жалобы есть?

– На что именно жалобы?

– Спина болит? Ходить тяжело? Невралгии? Застарелые переломы?

– Нет.

– Годен. Следующий.

У меня выпал глаз. Кажется, левый.

– А осматривать вы меня не будете?

– Так ты ж ни на что не жалуешься.

– Ну… А вдруг я чего-то о себе не знаю?

– Ладно, раздевайся.

Меня нагнули вперед, попросив достать пальцами рук до пальцев ног. Я дотянулся только до колена… Мне провели пальцем по позвоночнику, погнули влево и вправо.

– Одевайся. Годен. Следующий.

В карточке стояло гордое "здоров". Моего сколиоза хирург не заметил вообще, как будто его и не было. Не сказать, чтоб я прямо горбун из Нотр-Дама, но ведь есть же сколиоз! Есть, и не маленький.

Следующим был психиатр.

– Присаживайся… Как твои дела?

– Хреново…

– А почему так депрессивно?

– Не знаю. Просто хреново.

– Может, тебе развеяться, пообщаться с друзьями?

– У меня нет друзей.

– А почему?

– Я-то откуда знаю? Не любят меня люди. Говорят, что я странный, чудаковатый, многие считают опасным психом. Вы – психиатр, вы и расскажите мне, почему у меня нет друзей. Мне ведь самому это очень интересно…

Опять же, я не косил и не врал. Лет так как раз до 16-ти я был замкнутым и странным пареньком. Впрочем, странным я остался и до сей поры… Но в то время людей я подразделял на две категории: "ненавижу" и "терплю". Это лет с 20-ти добавилась ещё одна категория, постепенно становившаяся все более многочисленной. "Люблю".

– Странно, странно… – почесал подбородок психиатр, – Почему же у тебя нет друзей? Ладно. Годен. Следующий!

Помните анекдот о лучшем способе закосить от армии по психиатрии?

– В каких войсках хочешь служить?

– Снайпером хочу быть.

– А почему?

– Людей убивать хочу! Много!

Как видите, это просто анекдот. Замкнутый, необщительный паренёк, которого многие считают опасным психом, который по определению будет жертвой дедовщины и однажды вполне может спереть автомат и выкосить очередью всю казарму – годен к военной службе! Годен, млять! Иди, служи, солдат! Убивай всех – и своих, и чужих! Иди в стройбат, там такие звери, что им даже оружия не дают!

Потом был окулист. А я со своими -5 на тот момент ещё даже очки не носил. Так и ходил, ориентируясь по окружавшим меня неясным теням и звукам.

– Здравствуй, садись! Какую строчку видишь?

– Никакую.

– Как никакую?

– А вот так. Никакую.

– А где твои очки?

– Какие очки?

– Ты ещё и очков не носишь?

– Нет, не ношу.

– На людей ещё не натыкаешься?

– Нет, только на столбы иногда.

– Годен. Следующий.

Опять же, как в анекдоте: "Зрение -5? Годен к ближнему бою!"

Были ещё какие-то врачи, и у всех я был годен! Годен, 100% годен. И вот, наконец, пройдя всю комиссию, я попал к военкому. Он внимательно осмотрел мою карточку, усмехнулся, и сказал:

– Наконец-то хоть один здоровяк. А то все косят, у всех плоскостопие да энурез! А ты, видать, служить хочешь?

– Хочу! – искренне соврал я.

– Ну, выбирай, в каких войсках будешь служить?

К такому повороту событий я оказался не готов. Я тупо не знал вообще, какие войска есть. Просто не задумывался об этом.

– А какие войска вообще существуют? – спросил я, – Куда мне можно?

– Спецназ, – начал перечислять военком.

– Спецназ??? – охренел я, отродясь не занимавшийся спортом и на спецназовца тянувший разве что ростом, уже тогда во мне было 180 см.

– Ну да, спецназ. А чему ты удивляешься?

Чему я удивляюсь? Да тому, что я уже тогда читал "Пиранью" Бушкова, откуда знал, что в спецназ берут как минимум КМСов каких-нибудь видов спорта. Крепких, тренированных, упорных. А никак не замкнутых пацанов с комплексом неполноценности!

– ВВС, ВМФ…

– О! ВВС мне подходит! – брякнул я!

– Отлично! – обрадовался военком, – Значит, будешь летчиком!

Друзья, поблагодарите высшие силы, что мне уже 28 лет, и армия мне не светит в принципе. Представляете меня за штурвалом СУ-30, например? Меня, с моими -5? Родина может спасть спокойно, я не попадаю даже в корову с пяти метров, а уж с высоты в 11 километров мне будет сугубо без разницы, кого я бомблю: своих или чужих.

Родина может спать спокойно, покуда наши военные комиссии тщательно отбраковывают не годных к несению военной службы. Больных, полуслепых, потенциальных шизоидов…

7. Моя первая работа.

Довелось мне в студенческие годы поработать голографистом в находившемся в подвале нашего родного "НИИГАиКа" ЗАО "Оптик". Пожалуй, за всю мою трудовую практику это было самое удивительное место работы с самыми удивительными людьми.

И эта заметка – о них. О людях.

Шойдин Сергей Александрович. Большой босс. КТН, преподаватель оптфака СГГА, ведший, само собой, голографию. Очень странная личность, обожавшая контролировать всех и вся. Всё в мире Шойдина должно было быть подчинено логике и математике… Особенно голография!

Апогеем моего знакомства с ним был тот факт, что однажды он вошел ко мне в голографичку, где я только что закончил выстраивать схему, с которой занимался сексом в течение 3 часов. "А это что такое?" – спросил он, ткнув пальцем один из ключевых элементов схемы, призму, отсылавшую луч на ТРИ СХЕМЫ СРАЗУ, от чего призма тут же сместилась, и луч пошёл чёрт знает куда.

Кто не знает, что такое оптическая схема для голографии – поясню. Луч лазера должен попадать в миллиметровые отверстия объективов, проходить строго определёнными путями и падать в чётко заданную область, а, зачастую – ещё и под четко заданным углом! Пока всё это настроишь – успеваешь забыть, кто ты и где ты… А он одним пальцем смял все плоды моих многочасовых трудов.