И энергии.

Чай был ароматным, терпким, как клиент и заказывал. Я такой напиток тоже любила. Чтоб горечи слегка – на самом последнем глотке, на кончике языка, и послевкусие чтоб цветочного разнотравья.

– Утомил тебя, Мирослава?

Ответ на этот вопрос мог очень не понравиться моему начальству, поэтому просто улыбнулась. Скромно, уголком губ, чтоб понятно стало – утомил.

– Красивая ты девушка, я сказал бы – шикарная,– продолжил мужчина, и на этом изречении сон от меня немного отступил, в голове прояснилось на мгновение.

Приставать станет? Поэтому чаем поить принялся и комплиментами задабривать?

– Никаких намеков, – угадывая мои мысли, Руслан Игоревич поднял ладони вверх и улыбнулся.

Оказалось, что на одной щеке у него ямочка – мило, весьма мило.

Веки снова потяжелели.

Последней мелькнувшей в сознании мыслью, которую я успела расслышать: какая удивительная вещь – эти колдовские глаза напротив. Нечеловечески желтые. Золотые почти, с черными крапинками по контуру, а ведь только что голубыми были.

***

Проснулась не в кресле – на диване. В шею неприятно, до боли впились бусинки, какими расшит был воротник униформы.

Рассвет близился – сквозь стекло пробивались первые, еще робкие лучи не солнца даже, света. Огляделась. На столе убрано – грязные чашки аккуратно на разнос поставлены, салфеткой накрыты. Кондиционер выключен, а окно приоткрыто. Потянула носом, вдыхая влажный, сладковатый воздух. В теле, не считая затекшей шеи, легкость, невесомость почти оказалась – как после полноценного отдыха: спа-процедур, массажа, десятичасового сна. А на деле ведь – на пару часов прикорнула. И странно как! Не потревожил никто, не выгнал: ни персонал, ни Руслан Игоревич.

Встала, потянулась до хруста. Нашла деньги в валюте зарубежной, зажатые между разносом и блюдцем с нетронутой слойкой. Много – обычно мне и четверти от этой суммы не оставляли.

Но странности на этом не закончились.

Девочки, встреченные на первом этаже, смотрели искоса, с завистью. Будто чем насолить успела.

Антон – усталый, с красными глазами, подмигнул и скривился, когда я мимоходом кофе попросила – выпил, небось, за ночь чашек семь-восемь, вот и подташнивало.

А Максим, перехватив за руку у комнаты отдыха, сказал, что пока Вера лечится – за мной закреплен кабинет. И Руслан Игоревич вместе с ним. Сказал, что гость хвалил мою деятельность, принципы и преданность политике клуба. Администратор улыбался и в глазах его застыло одобрение – дескать, кто же учил.

Я послушала управляющего, покивала, силясь уразуметь – новости по душе пришлись или не так чтобы очень.

Домой приехала к семи часам. Пока смену сдала, пока в магазин заехала – в холодильнике, поди, шаром покати, вот и пришлось по супермаркету побродить. А еще, попробуй, выбери – чего желудок просит, если в том самом желудке кроме сладких слоек ничего существенного за сутки не побывало. Словом, долго возилась.

Во дворе заперла старенькую «десятку» и, нагрузившись пакетами направилась к подъезду.

Возле дверного звонка, всунутый в зазор, меня ждал сложенный вчетверо лист плотной бумаги. Показания холодной воды – подумала было, но нет, из ЖЭКа писали на вырванном клочке тетрадного листа, почерком неровным, на этом же тисненом великолепии значилось каллиграфически, с завитушками: «Позвони ему, он волнуется».

Черт возьми!

Скомкала письмо и сунула в карман – по чистой привычке не бросать мусор на пол.

По старинке, значит, достать решил. Если не отвечать на смс и электронные письма, в расход пойдет дорогая бумага. Впрочем, дражайший родственник никогда на мелочи не скупился.

В квартире пыли скопилось порядком – когда только убиралась в последний раз? Все некогда: работа или лень. Можно было бы сегодня заняться – и внимание на грязь обратила и временем располагала, но…

Пока готовила нехитрый завтрак: горячие бутерброды, думала о новом витке в работе. Колоритный Руслан Игоревич никак из сознания не выветривался. Многогранный персонаж – бесцеремонный, грубоватый, но по-своему заботливый: чаем напоил, спать уложил. Правда, большой вопрос, отчего вообще в сон клонить стало. Перед начальством вот похвалил – тоже плюс. С чего бы, только. Добрые и бескорыстные дела с давних пор не внушали доверия и веры, людям их совершающим, не было никакой.

Вымыв посуду, и присев за стол с намерением в спокойствии выпить кофе, а после приняться за дела, вспомнила о записке.

Вытащила из кармана лист, перечитала. Поморщилась.

Позвонить и правда стоило, только лишь потому, что с родственника станется приехать лично. Избытком гордости, в отличие от меня, он никогда не страдал, и являлся тогда, когда ждала меньше всего. Иногда спустя месяц с последнего звонка, иногда через год. А звонил раз в неделю – узнать, здорова ли, все ли в порядке.

Его забота бесила меня.

И все же, слушая гудки, сердце забилось – сильно, руки похолодели. Не знаю, чего мне хотелось больше – положить трубку до того, как он ответит, или услышать его мягкий, вкрадчивый голос.

– Здравствуй, милая, – ответил он, когда я уже не чаяла дозвониться. – Рад, что ты перестала бунтовать.

Ну, это спорное утверждение. Рано обрадовался – хотела сказать, но передумала: спорить с ним, что дуть на ветряную мельницу.

– Со мной все хорошо, приезжать не надо, – буркнула неприветливо.

– Расскажи мне новости, – попросил родственник, – ты давно не звонила.

Поставив локти на стол, я прикрыла глаза свободной ладонью. Тяжело разговор давался. Тяжко.

– Всё как всегда, – голос некстати охрип, кашлянула.

– Когда мы виделись последний раз, ты ездила на мотоцикле и носила серьгу на брови, – почувствовала, как он усмехнулся. Горько. – Всё так?

Я потерла заросший, белесый шрамик под правой бровью, покачала головой – как давно это было. Неужели мы столько не виделись? Кажется, будто совсем недавно он приезжал, кричал, хватал за руки и обещал увезти, если не образумлюсь.

– Нет, я купила машину.

– Нашла работу? Деньги со счета ведь не снимала, – утвердительно сказал последнее, но я представила, как он бровь приподнимает и склоняет голову на бок. Любопытствуя.

– Да, нашла.

Слышать его голос было невыносимо. Он возвращал меня в прошлое, и годы, прожитые без него, как шелуха разлетались, будто и не было их.

Сердце продолжало неистово колотиться.

– Мне волноваться?

Лис. Хитрый лис. Знал ведь – и где работаю, и кем.

– Нет.

– Хорошо.

Не было ничего хорошего ни в нашем разговоре, ни в наших жизнях, от которых мы бесконечно устали. Моей реальностью стали частые переезды, томление в съемных, чужих квартирах, регулярные смены внешности, мест работы – наивная глупышка, все убежать пыталась.

Его реалиями являлись роскошь, комфорт: блеск натертых воском поверхностей, золоченые статуэтки, тончайший фарфор. Власть, которой он совершенно не дорожил, но, она все равно плыла к нему в руки, льнула, а Фортуна – предательница, улыбалась все шире и шире. Он видел забавную игру, в том, чтобы находить меня. Снова и снова. Звонил на новые номера, едва я покупала сим-карту, отправлял электронные письма, иногда содержащие только глупые смайлики. Приезжал. И стоило мне глянуть в глазок, как сердце в пятки проваливалось.

Помолчали. Сказать хотелось много, закричать, чтобы в покое оставил. Да только знала – не оставит. Пока жив кто-то из нас, фарс будет продолжаться.

– Мира, – позвал, как только он звать умел: хрипло, сладко.

По коже мурашки побежали от зова, от слов несказанных. Тайных.

– Мне пора, – опустила голову на прохладную столешницу, губу закусила, чтоб не расплакаться.

– Позвони в срок, не затягивай. И да, касаемо соседа с первого этажа – если он еще раз пригласит тебя на свидание, я прострелю ему колени. До скорого.

Отбросила трубку прочь, словно она вдруг раскалилась.

Отчаянно рассмеялась.

Только что, в очередной раз, мне дали понять, что не просто присматривают – следят.