В университете объявил общий сбор активистов Ассоциации. Надо пообщаться, поделиться новостями. Скорее всего, все знают, что небольшой бюджет нам Госдума нарисовала. Но надо официально сказать, что и как. Глеб подтвердил по телефону, что всё без изменений, бюджет катится к четвёртому чтению.
К нам пришла Надежда Васильевна Дубрович и взяла слово сразу после моего сообщения о бюджетном финансировании. Глупых студентов моя новость приводит в восторг. О том, сколько мы просили изначально, умалчиваю. Некоторые знают — те, кто обосновывал бюджет, но широко мы об этом не говорили.
— У меня прямо сердце кровью обливается, когда я вижу вас, таких юных и полных энтузиазма, — вещает Дубрович.
Стараюсь удерживать лицо, глядя на седую даму в очках. Поразительное сочетание всеобъемлющей доброты с тяжёлой унылостью и безнадёгой во всём облике. Эдакая страдалица за весь мир. Подозреваю, её близко нельзя подпускать к молочным продуктам. Моментально скиснут, и никакой консервант не поможет. Снимать деньги с карточки в банкомате в её присутствии тоже поостерёгся бы. Тонкая автоматика может не выдержать настолько тягостной ауры.
— Это полбеды, что перед вами поставили настолько неподъёмную задачу. Превзойти гигантский Роскосмос за несколько лет? Корпорацию с триллионными активами? — Дубрович старательно наполняет паузу горьким недоумением. — Допустим невероятное, правительство просто отдаст вам российскую космическую корпорацию под полный контроль. Я в это не верю, но мало ли что. Вопрос в другом. Сможете ли вы, юные и неопытные, удержать её в своих руках?
Смотрю на добренькую, источающую сочувствие грымзу с нарастающим интересом. Не могу вычислить мотивы. Старческий маразм уж больно банальная версия.
— А если не отдаст? Будете с ней конкурировать?
— Вариант сотрудничества сразу отбрасываете? — вмешиваюсь, нарушая регламент, но голос подать надо.
Порядок порядком, но когда публика не слышит никаких возражений против критики, инстинктивно начинает считать, что оспаривать нечем.
— А вы считаете, что Роскосмос пойдёт на сотрудничество со своим конкурентом? — старушка очень живо для своего возраста поворачивается ко мне.
Будто ждала моей реакции.
— На сотрудничество с НАСА, ЕКА и китайцами Роскосмос идёт с удовольствием. С геополитическими конкурентами, между прочим, — замечаю хладнокровно. — Некоторые из них как бы даже враги. Почему это они не станут взаимодействовать со своей же молодёжью? Они настолько… — чуть запинаюсь, очень хочется сказать «пидорасы» или хотя бы «гондоны», но я среди высокообразованной публики, — неадекватны?
— Виктор, дорогой мой, они платят! Звонкой монетой! — исторгает вопль исстрадавшейся души грымза.
— Надежда Васильевна, мы вели речь о сотрудничестве, а не благотворительности. С чего вы взяли, что мы не будем платить? — как-то меня мало трогает её скептицизм. Пока.
Профессорша отмахивается. Понятно, аргументов-то нет.
— Хорошо, допустим, вы уживётесь с Роскосмосом так или иначе. Как вы будете конкурировать с НАСА⁈
— Поживём — увидим, — пожимаю плечами.
Как-то действительно далеко до этого. К тому же Дубрович не замечает, как возвеличивает нас, примеривая на вызов аж американцам.
— Всё это даже не главное, это сопутствующие сложности, — старушка перескакивает на другие рельсы. — Самое главное вот в чём. Представьте себе «Титаник» после столкновения с айсбергом. Речь идёт о спасении, а в это время какая-то группа экипажа и пассажиров принимается ремонтировать мебель. Или, не знаю… перестраивать каюты. Понимаете, о чём я? Надо думать о спасении, занимать место в шлюпках, плоты строить, наконец! Российская экономика сейчас в крайне неустойчивом положении. Нет, скажу прямо: мы идём прямым ходом к рецессии, а вы планируете отвлекать огромные ресурсы на воздушные замки.
Серьёзный заход. Посыл сомнительный, но старушка явно авторитетна среди многих. Вижу несколько обескураженных лиц.
— Это спорный тезис, Надежда Васильевна.
— Это статистические данные, — одарив ласковым взглядом, срезает меня грымза, ржавый якорь ей в сморщенную задницу…
Почему-то стал пробиваться наружу стиль славной Зины.
Отвечаю насмешливой ухмылкой, больше нечем. Экономика — не мой конёк.
— Надежда Васильевна, регламент. Ваше время истекло, — нахожу повод прекратить демотивирующие речи.
— Я заканчиваю. Прекрасно понимаю ваш юношеский пыл и дерзкий порыв. Сама когда-то такой была. Но для того, чтобы достичь цели, этого мало. Надо очень точно определить главную точку воздействия, промах обойдётся слишком дорого. А так, я, конечно, желаю вам успеха. Всей душой.
Страдающе унылый вид профессорши резко контрастирует с её пожеланием. Видно, что всей душой она ни на грош в наш успех не верит.
По окончании общего собрания оставляю только актив. Лидеров проектов плюс имеющих какие-то вопросы. Грымза попыталась остаться. Мой долгий намекающий взгляд игнорирует. Приходится словами:
— Надежда Васильевна, у нас сейчас внутреннее обсуждение намечается. Присутствовать могут только члены Ассоциации.
— Какие-то секреты? — вздёрнутая бровь на добром и унылом лице.
— Да, верно. Мы ещё не дошли до того, чтобы подписку о неразглашении брать, но привыкать уже приходится. Уровень «для служебного пользования» или чуть выше.
Состроив скептическое лицо, унылая дама удаляется.
— А может быть, она права? — таким оказался первый вопрос, задери её енот.
Отмечаю положительный момент. Сомнения высказывает кто угодно, но не актив. Не те, кто с головой увяз в своих направлениях. И проявивший сомнения откуда-то оттуда, с экономического факультета.
— А ты что скажешь, Марк? — уже рассадил всех на первые ряды, и можно общаться без микрофона.
Марк у меня в большом фаворе. Это он составил и раскрутил бизнес-план на конный транспорт для Березняков. Пока с рентабельностью около десяти процентов в год, но лиха беда начало. Это же без учёта продаж лошадей на сторону.
— Ничего особенного я не услышал, — пожимает плечами Марк. — Дубрович — экономист авторитетный, но их много, авторитетных. Однако среди них не то что согласия нет, а даже какой-то доминирующей позиции. Спектр мнений весьма широк: от близкой катастрофы до невиданного расцвета прямо завтра с утра.
— Ты услышал? — вперяю требовательный взгляд в засомневавшегося.
Тот неуверенно кивает.
— Ещё вопросы есть?
— Почему Госдума так мало нам выделила? Даже миллиарда нет, — конкретный вопрос от конкретного парня с твёрдым внимательным взглядом. — Я слышал, мы просили намного больше.
— Да. Мы просили порядка ста миллиардов. Я думаю, дело в том, что это форма отказа.
Делаю паузу, чтобы дошло, и продолжаю:
— Совсем обнулить нашу заявку не могли по политическим соображениям. Если говорить прямо, то социальный рейтинг Госдумы сильно уступает рейтингу МГУ. Вес нашей профессуры — а ректор на нашей стороне — весьма велик. Поэтому вот так. И если мы через год не покажем результат, то нас уже с чистой душой оставят без копейки.
— Результат через год нереален, — продолжает конкретный парень. Он не лидер, поэтому по имени его не знаю. — Значит, можно быть уверенным, что через год мы останемся без финансирования, — он делает очевидный, но неправильный вывод.
— Лично я сомневаюсь, что никакого результата не будет. Вы просто не знаете, какого калибра люди нам рады помочь. Но даже если такое случится, мы останемся не без финансирования, а без денег от правительства. Только это далеко не единственный источник инвестиций. Сейчас, к примеру, экономическая группа прорабатывает вариант привлечения частных средств. Как от коммерческих структур и банков, так и от обычных граждан. Не знаю, что там экономисты оставят от первоначальной идеи, надо ещё обкатать её через соцопросы. Предварительное название «Десять за десять».
Объясняю суть идеи. Увеличение вложенного капитала в десять раз за десять лет. Деньги с целью защиты от инфляции привязываются к цене золота. Если кто-то вложил три миллиона рублей, что составляет цену килограмма золота, то через десять лет получит деньги в национальной или мировой валюте, на которые можно купить десять килограмм жёлтого драгоценного металла. В отдельных случаях возможна выплата в виде золотых слитков.
