— Что думаешь? — спросила она.
— Ну… раз мы уже всё равно им владеем… то надо решаться. Без вариантов. Вопрос когда.
Когда я могу просрать три месяца? Это ведь много! Да я за две недели спас мир и прославился на всю страну, а тут ТРИ месяца. Да я бы уже в космосе побывал и Небеса захватил!
Сейчас лечь? Не, конец школы, надо добить. После школы? Не-е, вы чё гоните, там же лето! И это первое лето с друзьями! Не-не, не позволю, и так жизни нет. Зато вот… с сентября, когда школа начнётся… хе-хе, всю домашку пропущу, и сразу на Новый Год приду! Прошлый я, увы, пропустил.
Я рассказал об этом маме, и она согласилась. И впрямь самый логичный вариант: либо прямо сейчас, либо в сентябре. Сейчас не хочу, выбираем второе.
Ну вот… как-то так.
Мда. Что ни день, то реально нервотрёпка и приключение какое-то! Даже в такой мелочи у меня отдыха не будет?..
После того, как Вивьен выкупила глаз, аукцион шёл ещё час. Чего там только не было. Билет в Архив, кстати, за которым я и шёл, тоже был, но в самом конце, и там цена вообще до неадекватной суммы дошла. Прикиньте, грубо говоря, забрав три книги из Архива я сэкономил… семьсот миллионов.
А недешёвое это дело, быть начитанным! Теперь подгон Императора и Безымянного обретает куда большую ценность!
Мы выходим в общим зал для вип-клиентов, где никого не было, и там ждала Вивьен. Она поехала с нами, потому что тоже хотела узнать о глазе и операции.
Ведь, в конце концов, это её подарок.
Двести семьдесят лямов…
— Вивьен, ещё раз, мы даже не знаем, что вам и сказать, — мама подбирала слова, — Это просто… просто астрономическая сумма. Вы уверены, что хотите отдать артефакт нам?
— Ну я же говорила Михаэлю — потом подарок на день рождение сделаю. Сюрприз в Москве! Ну и вот.
— И ты с самого начала это планировала?.., — пробубнил я, надувая щёки от смешанных чувств.
— Ага. Покупка на аукционе — за этим и приехала, — улыбнулась она.
— И зачем… это же много… — я ещё сильнее скатывался в бубнёж, — Просто так что ли… не поверю…
— Бу-бу-бу, ну какие мы стесняшки-милашки! — передразнила Вивьен, — Это подарок, Миша. За подарки ничего в ответ не просят. Считай это моим извинением… сам знаешь за что.
Двести семьдесят лямов. Подарок. Мне. От Вивьен.
Она воскресила прадеда, согласна быть моим учителем некромантии, готова покрывать в школе, и теперь дарит древний легендарный артефакт… просто так? На день рождения?
Я не понимаю. Я просто не понимаю и, такое ощущение, не хочу понимать её логику. Что? Ну ЧТО ей надо⁈ Зачем это всё⁈
Да чёрт возьми-и-и! Меня обработали! Мне промыли мозги! Всё. Всё! Это свершилось. Случилось!
Теперь… я не хочу ненавидеть Вивьен.
— Шпашибо… — пробубнил я, сжимая пиджачок.
Вивьен улыбнулась, а затем как-то хитро состроила глазки.
— Хотя-я-я, — протянула она, прикладывая палец к щеке, — Отблагодарить ты можешь. Всё же, двести семьдесят миллионов… скажем так, даже я обеднела.
— Што?.., — поднимаю глазки.
Вивьен присаживается передо мной.
— Поцелуйчик от милого ребёнка. Говорят — на удачу.
— Ч-что… — опешил я, — Какой ещё… поцелуйчик.
— В щёчку, — она поворачивается и стучит себя по щеке.
Я со страхом смотрю на маму. Она тоже слегка удивилась, но для неё, кто каждый день целует отца аж в ГУБЫ — поцелуйчик в щёку не конец света. Ну и походу реально на удачу. Ну и милых детей все любят.
А вот для меня это конец света! Вы чё⁈ Это… это же… это девочку целовать! И мало того что девочку, так и Вивьен вовсе! Это вообще не пустяки!
К-какой… какой поцелуй… да я… я же…
Ыа-а-а, я же стеняю-ю-ю-юсь!
Я снова неуверенно смотрю на маму. Она кивает и всем видом показывает, что ничего такого в этом нет, и ещё, если я это не сделаю, то таких подарков может не быть. Мать, ты из меня кого растишь⁈
Так, ладно. Ничего такого. Все целуются. Тем более в щёчку, верно? Это не губы, жениться после такого необязательно! Щёчка это так… это баловство! А пацанам не скажу!
Ладно. Вхух. Раз… раз-два!
Я вытягиваю дрожащие губки, жмурюсь и тянусь к Вивьен. И за секунду, как я коснулся бы её щеки…
ОНА РЕЗКО ПОВОРАЧИВАЕТСЯ, ИЗ-ЗА ЧЕГО Я ЦЕЛУЮ ЕЁ ПРЯМО В ГУБЫ!
Я прямо ощущаю эту мягкость и влагу, сладковатый привкус и вижу её хитрые голубые глаза. Странное чувство, что раньше пробуждалось во мне лишь частично, теперь вспыхнуло с новой силой. Какое-то… предвкушение… волнение… и влечение. Поцеловав женские губы красивой женщины… что-то во мне начало шевелиться.
Но я властен над разумом, а разум над телом, так что опомнился я быстро.
Друзья. Я ведь… ЖЕНЩИНУ В ГУБЫ ПОЦЕЛОВАЛ!
— ЫА-А-А-А! — я схватился за голову, отскочил, упал, и начал кататься по полу.
Моя кожа сползала, разум плавился, глаза вытекали! Меня ошарашило лавой, убило током, сжигало лучами солнца! Ыа-а-а, я плавлюсь, я умираю! А-А-А, КИСЛОТА, КИСЛОТА МЕНЯ УБИВАЕТ! Добейте меня! ДОБЕЙТЕ МЕНЯ!
Мама, увидев это непотребство, распахнула глазки и ладошкой прикрыла рот. Вивьен же тихо рассмеялась и поднялась.
— Ой ну ладно тебе. У меня даже помадка со вкусом. По-моему… прекрасно вышло.
И Вивьен… облизнулась.
— ПРЕКРАСНО⁈ ДА ТЕПЕРЬ ЖЕНИТЬСЯ НАДО! — я перестаю кататься и тычу в неё пальцем.
— Ха-ха, ну, формальности мне неинтересны. Важен сам факт, — улыбнулась она, расправила веер и, прикрыв растущую улыбку, поцокала каблуками на выход, — Увидимся в школе, Михаэль. Анна, не забудьте о фотосете завтра! До свидания!
И так она и ушла, оставив меня с матерью, шкатулкой, и бегемотиком в багажнике службы доставки.
Пфе, пфе! Буэ! Я плевался и вытирал рот. Какой кошмар. Какой кошма-а-а-ар!
«Рой, это ужасно! Ужасно! Что со мной⁈»
«Сексуальное возбуждение»
«ЧТО⁈ ЭТО ЧТО⁈»
'Подавленное. Возраст ещё мал, плюс шоковое состояние. Но приятные эмоции во время поцелуя были вызваны именно им. Как и при взгляде на позы Вивьен в школе.
Вы взрослеете'
«Кошмар. Кошмар! Мне не нравится, что мне это понравилось! Пусть уберут!»
Поплевавшись, умывшись, и осознав, что теперь меня никто в мужья не возьмёт, вместе с мамой я пошёл к выделенной аукционом машине.
И уже сидя в ней, я боролся с внутренними демонами, которым нравятся девочки, и смотрел в окно, едва не колотя себя по башке. Мать же задумчиво на меня глядела.
— Мам, что дела-а-ать! — не сдержался я.
— Ч-что? Ты испугался⁈ — всполохнулась мать.
— Мне девочки нравятся-я-я! Ыа-а-а-а! — я начал сдирать с себя кожу, — И глаза, и ресницы их дебильные большие, и ладошки маленькие, и грудь, и попы, и губы, ыа-а-а-а! — я разорвал свой череп.
— Ну, сына, это нормально. Это хорошо! Есть много хороших девочек!
— Не-ет, они все ду-у-уры-ы-ы!
— Только это, Миша… — нахмурилась она, — Если тётя Вивьен будет тебе… ну… показывать странные вещи, или просить делать… ты мне сразу скажи, хорошо? А то… какие-то странные тенденции прослеживаются.
Ох, мать, да знала бы ты КАКИЕ там тенденции вообще с первой же встречи…
Стоп. А я… могу рассказать? Я же, ну, обрублен от Порядка. Контракты разорваны! А у меня, напомню, с Вивьен контракт о неразглашении, тогда как она обязалась защищать меня и мою семью!
А если… я всё могу рассказать?
— А она… она вообще, — сглатываю и жмурюсь перед отдачей, — Вивьен… людей… ест.
Жду. Жмурюсь. Сжимаю ладошки.
И ничего. Никакой реакции. Ни боли, ни выворачивания сознания, ни насильного затыкания.
Ничего.
Я могу всё рассказать.
— Не, она порой строга, да… ну и странная, если честно… но так говорить грубо, Миша! — помахала она пальчиком.
Только вот хочу ли я? Я действительно могу всё рассказать, мне поверят, все узнают правду! Но надо ли?..
Разрушу мамину работу, её любимое хобби, а значит и финансы в семью. Лишусь защитника и помощника. Потенциального учителя некромантии. Да и… блин, так ли она плоха? Не, безусловно, она ЛЮДЕЙ ЕЛА, но это — единственный косяк, который я припомню. Один минус против… скольки уже, двадцати плюсов?
