Стоная от боли и шипя, полез за пластырями и стал прикреплять их к самым болезненным местам тела. Конечности плохо слушались, кости по ощущениям были сломаны, двигаться мог хоть и с трудом. Встав на ноги, которые приобретали силу, несмотря на внутренние травмы, я посмотрел в сторону, где стоял контейнер. Облако чёрного дума стояло на земле, но даже так, я мог различить оторванные конечности. Всё закончилось. Уставший, припал к ближайшей стенке контейнера и выдохнул. Сверху спрыгнул Бетховен, который словно кошка спокойно приземлился на лапы. Мне бы так.
" Отличная работа" — написал ему записку.
— Спасибо — кивнул он мне, после чего приуныл и прошептал — Надеюсь Старшина сможет меня простить…Даже там.
Не знаю что у него произошло, но это подкосило бедолагу, сделав его на всю жизнь глухим. К чёрту, разбираться в чужих тараканах не хочется, нужно со своими ещё поговорить. Со стороны защитников наконец показалось движение и отрывки команд. Через минуту из-за укрытий показались ошарашенные Озоби, которые заметив нас, тут же пошли остатками отряда. Всего в отряде было человек восемь и офицер с Макаровым в руке. Мне не понравилось его выражения лица, слишком злобное и ненавистное, словно это я его людей перестрелял. Стоп, они же не собираются?…
— Руки вверх! — приказал один из солдат сопротивления, наставляя на меня автомат. Приплыли.
— Так, так, так — протянул офицер, мужчина в возрасте и фуражке — Рядовой смог поймать шпиона? Отличная работа!
Он подошёл и похлопал по плечу Бетховена, а тот стоял и хлопал глазами, не понимая почему на меня наставили ствол автомата.
— Стойте, зачем вы целитесь в него? Мы помогли вам — волнительно заговорил парень. Он встал и заградил меня от вражеского дула автомата, чему я был не сказано рад.
— Рядовой, какого чёрта ты творишь?! — завопил офицер — Отойди от противника!
— Пожалуйста! Не делайте этого! Он свой! Он…
— Измена — холодно произнёс офицер, вжимаю курок Макарова.
Хлопок выстрела и пуля попадает прямо в грудь Бетховена, и тот с криком падает рядом со мной на землю. Я ошарашенно смотрю на красное пятно в районе груди парня, и поворачиваюсь, заглядывая прямо в лицо офицера.
— Ты с дурел? Он же один из ваших! — вскочил я на ноги, но тут же перед лицом оказалось семь автоматов.
— В сопротивлении нету места предателям. Этот щенок решил пойти против нас, и ослушаться приказа. Больше мне для трибунала не надо.
Это нормально? Офицер, чей отряд уже почти погиб в этом складе и скорее всего тут бы всем составом и лёг, пристрелил того, кто его спас. Чёрт возьми, да Бетховен совсем юнец которого привели сюда, и он остался на всю жизнь глухим из-за всего этого. Не смотря на это, он помог и спас отряд этого мудака, но взамен получил получи в грудь?
— Чтоб вы сдохли, фанатики чёртовы — прошипел я.
— О, поверь, ты уйдёшь на тот свет раньше нас — офицер уже собирался отдать приказ о моей ликвидации, как в дымке после взрыва я заметил красный огонёк.
Я ужаснулся и припал к земле, слыша по ходу действия звук скрипа железа. Я успел за секунду до длинной очереди из пулемёта, скосившей половину солдат отряда. Чёрная махина, один глаз которой был подбит, а права рука превратилась в сплошную мешанину из металла и искр. Вся обшивка робота обуглилась, и покрылась вмятинами и пробоинами, но техника упорно отказывалась сдавать позиции.
Пока Озоби были заняты стрельбой по роботу, я схватил за шкирку Бетховена, и потащил его за угол контейнера. Парень стонал от боли, хватаясь за грудь окровавленной рукой.
— Не переживай, всё будет нормально, всё будет хорошо. Главное не помирай! — больше для себя говорил, нежели для него.
Звуки стрельбы быстро затихали, по мере нашего продвижения, и когда совсем затихли, посадил раненного и достал пластыри. Только бы они работали на простых персонажах. Прикладываю пластырь к пулевому ранению, и рана прямо на глазах начинает затягиваться, а стоны Бетховена становятся тише. Подождав несколько минут, до ушей дошёл звук шагающей техники, так что, не тратя время зазря, хлопая по бледному лицу Бетховена.
— Вставай, снегурочка, валить надо!
— А? — устало глянул он на меня.
Застонав, схватил его за плечи и поставил на ноги, и парниша хоть и шатающие пошёл вперёд. Чтобы ускорить передвижение, пришлось подставить плечо и вместе пробираться сквозь лабиринт из ящиков и контейнеров. Бетховен постоянно кивал или указывал в правильное направление, так что совсем скоро, мы смогли добраться до незаметной двери, в углу зала.
— Так, ну-ка погоди — отпустил солдата, а сам подошёл к нашему шансу на спасение, и дёрнул ручку. На наше счастье дверь была не заперта, а судя по сбитому замку, валяющемуся на земле рядом, кто то уже успел свалить.
Открыв дверь, за ней показался длинный коридор освещённый лампами, так что предстоит долгая дорога. Я подошел к Бетховену, и повёл его к нашему спасению, но оказавшись возле двери, парень резко затормозил и вырвался из моей хватки. Я удивлённо глянул на него, и увидел печальный но уверенный взгляд юнца.
" Ты что делаешь? Выход рядом"
— Я не могу уйти — помотал он головой — Тут мои люди, те кого я поклялся защищать. Я не могу их бросить. Только не так, как Старшину.
" Всё рушится. Нужно уходить. Останешься — умрёшь" — быстро написал ему, ведь мне не нравилось, к чему вёл этот разговор.
— Вы же не из наших, верно? — устало улыбнулся парень — Когда я был в мастерской и прятался как трус, я не придал этому факту особого значения. Никто из наших бы не взял человека на задание. Вы не знаете и не понимаете, что для меня значат жизни остальных Озоби.
" Ты не сможешь всех спасти. Ты скорее всего умрёшь, как и все. Я это знаю"
— Даже если и так, я должен спасти хоть кого то — покачал он головой — Это мой долг, и я не смогу жить, зная что бросил тут своих братьев и сестёр.
Я стоял и смотрел в глаза того, кто даже имея шанс выбраться из ада, решил остаться в нём, обрекая свою жизнь на смерть. Ради кого? Тех кто промыл ему мозги, и готов был убить при мысли об измене? Я посмотрел на оставшееся место на последнем листке тетради, где красовалась лишь одна одинокая строчка. Единственное что я мог написать тут было:
" Прощай. Удачи"
— Спасибо, и знаете…Возможно между нашими народами и возможен мир — весело ухмыльнулся он, после чего развернулся и зашагал прочь.
Я провожал его спину взглядом, думая о своём, но скривившись, развернулся и закрыл за собой дверь. История уже произошла, не имеет смысла в моих действиях тут. Этот парень умрёт, бункер превратится в братскую могилу и забыт навеки, а город станет призраком, забитым миллионами кровожадных мутантов. Я шагал по освещённому коридору, и под собственным грузом размышлений, прошёл километр за километром, дорога была поистине длинной. Я сверялся с картой, но та лишь глючила и барахлила, не показывая мне ничего стоящего.
В конечном итоге я дошёл до конца туннеля, который оканчивался небольшой дверью с десятком замков. Естественно они были вскрыты, а на полу валялись рабочие инструменты. Открыв дверь, в нос ударил отвратительный запах отходов, присущий для любой уважаемой канализации. Видел же я просто тёмную стену, за которую не пробивались лучи света от ламп, что было странно. Обернувшись назад и смотря в уходящий вдаль коридор, я помянул добрым словом Бетховена.
Шаг в темноту.
