У Матфея от узости улочек и обилия камня немного кружило голову. На мгновение возникло странное ощущение: они каким-то невероятным образом переместились на сотни лет назад и сейчас за очередным поворотом натолкнутся на средневековый рынок или окажутся зрителями судейства, где горожане одеты в старинные одежды, а сам Матфей и его товарищи будут восприняты как чужаки.

Но вопреки разыгравшемуся представлению в голове за поворотом они обнаружили вполне современное кафе с вывеской «Excalibur». Над входом выдвигался короткий козырёк, над которым собственно и значилось название, выполненное элегантными чёрными буквами по белой поверхности. Сама вывеска имела форму меча. Два вытянутых тощих окна-витрины и не менее худощавая деревянная дверь – вот и всё обозначение кафе в каменной стене дома.

– Ребят, а заведение-то открыто! – ахнул Эрик и первым устремился к двери под козырьком. – В такую-то рань!

– Но туда, наверное, нельзя с животными, – с досадой заметил Матфей, тщетно силясь отыскать хоть какие-то надписи, кроме вывески. – Что делать-то?

– Ничего страшного, господин, – спокойно высказалась Сеера. – Оставь нас здесь, мы найдём, где спрятаться от лишних глаз.

– Я-то уж точно найду, – браво пискнул Рарог и тут же проворно спустился по хозяйской штанине вниз, ну точь-в-точь мини-скалолаз, вернее, брюколаз.

– А Лиандр? – напомнил Виктор. Кот по-прежнему крепко спал у него на руках. – Я его тут не оставлю.

– Ну, давай попросим хозяина кафе, пропустить кота с нами. Он же не будет там бегать, – предложила Юна.

– Делайте что хотите, но живее, – каркнул сверху Гамаюн. Он уселся на выступ деревянного ставня наглухо запертых окон и чувствовал себя там превосходно. – Скоро город проснётся. У вас час как минимум, а, может, и того меньше.

Колокольчика над входом не было, зато соблазнительные запахи свежей сдобы и ароматного кофе уже властвовали в заведении, наполнив каждый уголок собою и дразня аппетит гостей.

«Наш пряничный домик», – отчего-то вдруг вообразилось Юне.

Они, конечно, не Гензель с Гретелем, но голодны и замёрзли не меньше, чем брошенные дети из сказки. Ничего не стоит напасть на них; отпора как такового не получится, перелёт да ночка в холодном постовом домике выгребли из ребят львиную долю сил и духа. Оставалось уповать на лучший исход.

Помещение с цветочной росписью на светло-зелёных стенах казалось довольно просторным, хоть в нём и хватило места только пяти круглым столикам с миниатюрными стульчиками. Аккуратно белёный потолок с большим, круглым, выпуклым светильником, чья пестрая поверхность смахивала на оконный витраж собора, был полной противоположностью полу. Тот выложили крупной битой матовой плиткой всех цветов радуги. И Матфей не сразу различил в этом разноцветном хаосе под ногами сложную игру мозаики, выстроившейся в громадный меч, рукоять которого была зажата в железной перчатке.

– Доброе утро, судари! Чего изволите в столь ранний час?

Из-за барной стойки, узкой и блестящей чёрным лаком, вышел высокий худой мужчина с приветливой улыбкой. Одетый в светло-серые джинсы и синюю кофту он казался не работником кафе, а скорее его посетителем. И ребята были удивлены, когда мужчина, на вид не более тридцати лет, представился Алаоисом Бирнсом и добавил, также добродушно улыбаясь, что он хозяин меча.

– Меча? – переспросил Эрик.

– Ну, Экскалибур слишком длинное и помпезное название, – простодушно объяснил Алаоис. Он легонько коснулся каре-рыжих волос, коротких и волнистых, будто хотел убедиться, что они лежат так, как надо. Тёмно-зелёные глаза, чуть раскосые, в обрамлении светлых, пушистых ресниц выдавали простоту и открытость во взгляде. – Мой отец открыл кафе, когда мне шёл девятый год. Он был романтиком, начитавшимся историй о рыцарях. Вот и решил, что кафе непременно должно носить имя самого легендарного меча. Я не так повёрнут на всех этих легендах и зову кофейню просто – мечом. Да и посетителям удобнее. Так что угодно столь юной компании в моём мече?

Только теперь Матфей опомнился – он прекрасно понимал хозяина «Excalibur», хоть в речи того и проскакивал резкий акцент, что больше был сродни мелким дефектам типа картавости и шепелявости. Бирнс тоже превосходно их понял, когда они поздоровались и представились ответно. Сеера не обманула: выходило, что все посвящённые, как Матфей, демоны могли без труда понимать друг друга. Единственно, Юна составляла исключение в их маленькой компании и с трудом сохраняла вид, будто в курсе беседы. Впрочем, стоявший рядышком Эрик, тут же взял на себя функции переводчика и тишком, вполголоса, так, чтобы не привлекать внимания владельца кафе, переводил подруге иностранную речь.

– Господин Алаоис, мы бы хотели позавтракать у вас, раз вы открылись, – живо и несколько громче, чем следует, озвучил за всех Матфей, памятуя об урчавших животах и надеясь не осрамиться в тишине громкоголосым возмущением собственного нутра.

– Лучше просто Алаоис, – мягко поправил его хозяин кафе. – Я не так зрел, как вам думается. Всего-то слегка за сорок.

– Всего-то? – с присвистом охнул Эрик Горденов. – Я был убеждён, что вам слегка за тридцать, Алаоис. Вот это да!

– Наследственность такая, – скромно улыбнулся мужчина и направился к боковой дверке, из-за которой и шли вкусные запахи. На ногах Алаоиса белели кроссовки. – Видели бы вы моего отца в его шестьдесят восемь лет!

– А… Алаоис! – окрикнул Виктор Сухманов стремительно удалявшуюся фигуру моложавого Бирнса.

– Да?

– Могу ли я оставить при себе кота? Он болен, и оставить его на улице я не могу.

– А это не заразно? – сомнение скользнуло в болотно-зелёных, по-женски выразительных глазах Алаоиса.

– Нет, это не заразно. К тому же мой кот спит, – поспешно заверил его юноша.

Хозяин смерил Виктора кратким и, как почудилось юноше, тяжёлым взглядом, даже зелень глаз на мгновение утонула в чёрноте бездны. Но моргнув, Алоис будто изгнал прочь тьму взмахом бесцветных ресниц.

– Хорошо, уложите бедолагу на один из стульев, – ровно произнёс он и добавил с вежливой полуулыбкой. – Всё равно ко мне ещё не скоро кто заглянет.

– Спасибо, Алаоис.

Он вскоре вернулся и протянул рассевшимся за ближайшим к бару столиком друзьям папку с меню. Но если в разговоре не было проблем, то в прочтении обычного меню возникло затруднение. Слова, как их ни крути, были чужими и непереводимыми. Сплошная абракадабра. Пришлось просить Алаоиса приготовить самый простой завтрак – кофе, бутерброды с сыром, яичницу с томатами и колбасками да овощной салат.

Юна отлучилась в туалет, а пока её не было, Матфей с изрядной долей смущения и явным румянцем спросил об оплате, пока готовился завтрак:

– Алаоис, у нас при себе только наши деньги. Можете ли вы их принять?

– Вирийские принимают везде, Матфей, – глянув на одну из вытянутых наспех купюр, вежливо ответил хозяин меча.

– Вирийские, да! – радостно и громко добавил юноша.

– Извините, я позволил себе лишнее, – тут же поправил себя Алаоис. – Я хотел сказать, что ваши деньги охотно примут в моём заведении. Завтрак будет готов через десять минут, а пока кому сок?

Когда с насыщением желудков было покончено и оставалось допить кофе, который никто из сидящих за круглым столом не желал пить второпях, а цедил по малюсеньким глоточкам, Алаоис Бирнс подошёл к посетителям и с самым серьёзным лицом, с которого сошло былое добродушие, изрёк:

– Судари, мой долг, как сочувствующего и желающего вам только добра, предупредить: в городе со вчерашнего дня хозяйничают праведники и их слишком много для такого маленького города, как Омолон. Не буду лукавить, они ищут вас, судари. В мой меч они тоже заходили и подробнейше описали каждого из вас.

– Почему вы это говорите нам только теперь и отчего не высказались прежде? – оторопел Матфей и тут же допил напиток, ставший чем-то третьестепенным и безвкусным.

Остальные напряглись и вжались в стулья: точь-в-точь сдавленные пружинки – отпусти и взлетят. Тишина, оборвавшая непринуждённый говор за столиком, давила на слух. Невольно внимание всех обратилось к двери, за которой просыпался город, а вместе с ним и новая угроза.