– Тебе нужно остановиться, – прошептал он, – потому что я ясно вижу тебя.

Он выдохнул, и я увидел, как расширились его зрачки.

– Ник, ты...

– В тебе так много крикливости, столько шума, столько задумчивого гнева, и ты все время такой ворчливый, но я понимаю это, потому что я жил с тобой и видел трещины в стенах.

Я покачал головой.

– Да, – сказал он, запустив пальцы в мои волосы и крепко сжимая их, чтобы удержать меня. – Я вижу любовь, в которой ты нуждаешься. Я вижу, что тебе нужен кто-то, кто скажет тебе: «Нет, Локрин, ты не можешь уйти, потому что ты, черт возьми, принадлежишь мне». Я хочу, чтобы этим кем-то был я.

Я поднял глаза на него.

– Ты такой красивый, и одна мысль о том, что к тебе может прикоснуться кто-то другой, не дает мне покоя, – прохрипел он, обдавая мое лицо теплым дыханием и притягивая меня к себе. – Локрин... детка.

Его губы сомкнулись на моих, и я не успел поцеловать его в ответ, как его язык скользнул по шву моих губ, настойчиво требуя входа, который я и обеспечил, потому что - да, я хотел снова почувствовать его вкус.

Он быстро воспользовался этим преимуществом, обеими руками вцепился в мои волосы, открыл мой рот, присосался к моему языку, переплетая его со своим, и взял то, что хотел. В нем не было ничего неуверенного, только настойчивое и абсолютное требование.

Он целовал и гладил меня, и я потерялся. Он был грубым и нежным одновременно, почти неистово желая обладать мной, и потребность в нем, его желание, опьяняло.

– Послушай, – почти прохрипел он, отстраняясь и задыхаясь, глядя мне в глаза. – Дело не в том, что ты случайно появился. Дело в тебе, именно в тебе, полностью в тебе, – его голос сорвался, и он перевел дыхание, удерживая мой взгляд, прежде чем опуститься на колени. – Ты спас меня, и ты единственный человек на планете, который мог бы это сделать. Ты единственный человек, о котором я заботился настолько, чтобы выслушать его.

– Ты не... ты просто... блядь, – простонал я, когда он одним длинным, плавным движением вогнал мой член себе в горло.

Большинство парней не могли заглотить мой член; другие не знали, что делать с руками, или не были достаточно скоординированы, чтобы сосать и одновременно сосредоточиться на чем-то другом.

У Ника не было ни одной из этих проблем.

Потерявшись в ощущениях его рта на мне, я едва успел заметить разрыв фольги, прежде чем он заставил меня расставить ноги шире, пока он сосал и лизал, используя зубы и язык. Я уже был готов. Затем он прижал скользкий палец к моему входу, а затем проник внутрь.

Я изверг сперму, когда он снова взял меня всего, без усилий, глубоко вдыхая мой запах, прежде чем отступить назад, позволяя мне почти выскользнуть из его рта, а затем снова всасывая меня, сильно и быстро.

– Ник, – выдохнул я, пытаясь трахнуть его рот, даже когда снова надавил на его палец - шероховатость его кожи в сочетании со смазкой дала мне именно то, чего я хотел.

Когда он высунул палец, то во второй раз порвал фольгу, прежде чем два скользких пальца оказались в моей заднице. Я громко заскулил, едва успев произнести его имя, как моя голова откинулась на внешнюю стену дома. Отсос был таким хорошим, потрясающим, но соблазн другого, медленного проникновения внутрь и наружу, изгиб его пальцев внутри меня, трение по всем восхитительным нервным окончаниям - вот чего я жаждал.

Его аппетитный рот соскользнул с конца моего истекающего члена в то же самое время, когда он освободил пальцы и добавил еще один - три толчка вглубь, добавляя ту боль, от которой я едва не кончил.

– Лок, – сумел вымолвить он, его голос был хриплым и низким, когда он отступил, а затем снова вошел в меня, все это время пристально глядя мне в лицо.

Я подался вперед, и он заглотил головку моего члена, поймав остатки спермы на губах, прежде чем отстраниться и слизать ее. Когда я тут же принялся сжимать его пальцы, он медленно кивнул, приподняв одну бровь.

– Ты не хочешь трахать мой рот, – прошептал он, наблюдая за моим лицом, когда вынул пальцы из моего сжимающегося канала. – Это не то, чего ты хочешь, правда, детка?

Я пытался вымолвить хоть что-то, хоть какие-то слова, но я был заперт в спирали потребности.

– Иди сюда, – приказал он, мягко потянув меня вниз, и я медленно опустился на колени, не заботясь о том, где я нахожусь и как выгляжу, находясь в безопасности в длинных тенях темнеющего сада вместе с ним.

Джинсы были стянуты с бедер, а его рот находился между лопаток, покрывая мою кожу горячими влажными поцелуями, головка его члена упиралась в мою ложбинку, когда он крепко держал меня за бедра.

– Подожди, – вырвалось у меня, я изо всех сил старалась не поддаться, не отдаться жаждущему соединению плоти.

– Зачем? Зачем нам это делать? – в его голосе звучали змеиные нотки. – Я хочу в тебе больше, чем когда-либо в своей жизни, и я знаю, что ты хочешь того же.

– Это не все, чего я хочу, – прохрипел я, разрываясь, и меня пробрала дрожь.

– Я не это имел в виду, – успокаивал он, его голос был похож на ласку, наполненную таким количеством чувств. – Я имел в виду, что сейчас, в эту секунду, это то, чего ты хочешь, то, что тебе нужно. Но помимо этого, ты должен знать... каждая частичка меня - твоя.

Я не мог думать, и в ту секунду, когда я пытался понять, что Ник Мэдисон хочет меня, я инстинктивно прижался к нему и взял головку его члена в себя.

– Видишь? – промурлыкал он, облизывая небольшую часть моей спины. – Ждать - это не для нас, мы не будем этого делать, потому что я ясно вижу тебя. Ты такой идеальный, Лок, и очень мой.

– Ник...

– Скажи мне «да», скажи это сейчас, – потребовал он, вжимаясь в меня еще больше, когда я тихо застонал, готовый принять его всего. – Прямо сейчас.

– Да, – пробормотал я, – да. Это ничего не значит. Мне все равно. Это просто так.

– Это все, и тебе не все равно, – простонал он, толкаясь в меня, медленно, но уверенно, открывая меня, растягивая, наполняя меня, пока я опускал голову в землю, сжимая руками смесь песка и почвы. – Потому что ты мой, Локрин Барнс, и отныне твой дом - со мной.

Он остановился, и мне пришлось задыхаться от боли, потому что в моей заднице словно застряла бейсбольная бита, хотя я знал, что это ощущение изменится через несколько секунд, даже без его руки на моем члене, смазанном лишь следами смазки, потому что для меня это была часть этого, эта сильная, спазмирующая боль на короткие мгновения, прежде чем мои мышцы расслабились настолько, что поглаживания стали плавными, а скольжение по коже заставило меня выгнуться вперед в его хватке. Мне нравилось, когда меня жестко долбят, когда кто-то трахает меня, а Ник и без подсказок знал, как доставить именно то, чего я жаждал.

– Пожалуйста, – умолял я его, и трещина в моем голосе не имела никакого значения, когда он скользнул глубже, и мои мышцы подались вперед, засасывая его внутрь, так что он был погребен до самого основания, кожа к коже, когда он запутался пальцами в моих волосах. – Ник.

– Я могу умереть счастливым прямо в эту секунду, – сказал он, запустив руку в мои волосы и потянув за них, и я приподнялся, следуя его указаниям, пока снова не уперся в руки, поднял голову, прогнул спину, когда его длинный, твердый член выскользнул всего на несколько дюймов, чтобы снова ворваться внутрь, заставив меня задыхаться от ощущения наполненности.

Извлечение и толчок повторялись снова и снова, и мое дыхание было прерывистым, сбивчивым, когда я наслаждался каждым ударом его члена.

– О, блядь, да, – прорычал он, – ты чувствуешь себя невероятно.

Я был в тумане, в голове мутилось, а мы находились снаружи, в синей темноте сада. Это должно было иметь значение, но по всему телу пробегали электрические разряды, и мне было слишком жарко, но в то же время холодно.

– Ты так хорошо скрываешь эту часть себя, – сказал он, его голос надломился и он громко зашипел, когда снова вышел, а затем глубоко погрузился, облизывая мою покрытую потом кожу, когда ритм стал стремительным, его кожа шлепала по моей, мои мышцы были так расслаблены, что позволяли бесконечно, дико вколачиваться.