– Спасибо, – пробормотал он, облизывая зубцы вилки.

– Тебе нужно молоко, – быстро сказал я, наливая ему стакан.

– Тебе было весело? – спросил он, и когда я посмотрел на него, то обнаружил, что он наблюдает за мной.

– Да, было здорово. У Дэнни отличные друзья.

Он кивнул, когда я поставил стакан рядом с тарелкой и протянул ему бумажное полотенце.

– Два свидания подряд, плюс те, на которых ты уже был с ним, – сказал он, откусывая маленькие кусочки торта. – Это уже серьезно, да?

– Он очень милый человек, – это все, что я ответил.

Я не собирался рассказывать ему, что Дэнни, по сути, умолял меня пойти с ним домой, но я использовал Ника, чтобы не идти. Потому что да, милый человек, который совершенно ничего для меня не сделал. Мне нужно было обещание власти, требований, приказов, которые я бы выполнял беспрекословно. Иногда самый тихий из мужчин, самый сдержанный, за закрытыми дверями становился именно тем, что мне было нужно. Дэнни, я знал, хотел испытать то, что, по его мнению, было настоящей страстью. Это включало в себя то, что его держали и заставляли подчиняться. Он не понимал, что я жажду этого так же сильно.

– Хороший человек? – сказал Ник, возвращая меня к разговору. – И это все, что ты можешь сказать о добром докторе?

– Откуда ты знаешь, что он врач?

– Потому что он упомянул об этом девять раз за пять минут, чтобы я понял.

– Что понял?

– Почему он оказался лучше меня.

– Что?

– Просто... неважно, – пробормотал он, с улыбкой поедая торт. – Хороший человек, – повторил он. – Это поцелуй смерти.

Я не собирался обсуждать с ним свою личную жизнь.

– Знаешь, – небрежно бросил я, – может, ты как-нибудь дашь бесплатный концерт в парке? Это было бы неплохо для общества, в котором ты живешь, ты не находишь? Пригласи Стига и некоторых других.

– Было бы неплохо, – согласился он, пристально глядя на меня.

Я наклонил голову в его сторону.

– Я слышал, у тебя есть планы на завтра.

– А?

– Планы, – напомнил я ему. – Завтра суббота, и я видел в твоем расписании, что ты должен посетить благотворительный вечер в Лос-Анджелесе.

– О да, это благотворительный вечер в пользу Музея искусств округа Лос-Анджелес.

– Там есть какая-то тема, как на Met Gala ^[11]?

– Я ходил на него в прошлом году.

– Я знаю, – сказал я, облокотившись на кухонную стойку напротив него. – Я видел тот наряд.

Его ухмылка зажигала глаза, заставляя их сиять, а легкость на лице, в чертах, в плечах, во всей его манере поведения - это то, что я хотел бы видеть постоянно. Когда он наклонился, зеркально отражая меня, положив подбородок на руку, я чуть не вздохнул, но сдержался. Никогда в жизни я так не хотел ни с кем общаться. Я уже хотел заключить постоянное перемирие; я устал бороться с ним. Я наконец-то смог понять, насколько раздражающим было мое присутствие рядом.

– Там был плащ. Ты видел плащ? – спросил он меня.

– Я видел плащ, – сказал я, усмехаясь. – Я не знал, что цвет «Большая желтая птица» - это твой цвет.

– Правда? Я тоже так считаю.

– Так эта штука в Лос-Анджелесе, она такая же?

– Он не такой высококлассный, но я не буду в костюме.

– Платье?

– Где-то между ними, я подозреваю.

– Килт?

– Это было бы слишком просто.

– Ладно, – сказал я, выпрямляясь, не желая испытывать судьбу. – Я с нетерпением жду, что бы это ни повлекло за собой.

– Ну, завтра ты встретишь несколько новых людей.

– Я тоже с нетерпением жду этого, – ответил я, опираясь на стойку. Прежде чем выйти из комнаты, я повернулся и снова посмотрел на него. – Приятных снов.

– И тебе, – сказал он, допивая молоко и доедая торт.

Повернув за угол, я уперся рукой в стену. Удивительно, что прямо перед тем, как ты полностью расстался с жизнью, вдруг прямо на твоих глазах произошел рост и перемены, зима уступила место весне. Я так надеялся, что на этот раз все получится.

****

Около полудня следующего дня я наблюдал за тем, как Брент приглашает в дом публициста и стилиста Ника, а также целый штат людей, которые должны были одеть его, сделать ему прическу и подобрать идеальные украшения, и тут меня осенило, что я могу сделать в качестве демонстрации доброй воли. Было забавно наблюдать за всем этим зрелищем подготовки к мероприятию, но еще больше мне нравилось слушать, как все восхищаются тем, как хорошо Ник выглядит и в какой потрясающей форме он находится.

– Когда ты сделал эти блики? – спросила его публицист Сисси Маркум.

– Это просто от постоянного пребывания на солнце, – ответил он ей.

– Ну, твои волосы великолепны, – заверила она его. – Они такие густые и здоровые, а твоя кожа... Господи, Ники, ты должен делиться, когда находишь новое средство.

Оно называется «вода».

Он пил очень много воды, и Марисоль исключила из его рациона все красное мясо, а также свинину. Для него были только курица и рыба, овощи и рафинированный сахар в небольшом количестве, если только человек, который должен был присматривать за вами, не приносил это из фургона с едой. Я понял, что являюсь частью решения проблемы. Марисоль, Кэлли и Феликс за неполные двенадцать недель изменили его в лучшую сторону. Ему повезло, что ему не пришлось сбрасывать килограммы, а, наоборот, набирать их, так что теперь он просто светился новой жизненной силой.

– Я действительно чувствую себя по-другому, – признался он.

– Что бы ты ни делал, продолжай в том же духе, – сказала она ему, широко раскрыв глаза. – Я и не знала, что у тебя такой пресс, милый. Мы позаботимся о том, чтобы все заметили, как хорошо ты выглядишь, и, возможно, найдем тебе работу моделью, помимо всего прочего. Держу пари, GQ или Maxim захотят написать о тебе статью. Учитывая, как прекрасно сейчас выглядит территория, они могли бы снять материал прямо здесь.

– Но это мой дом и...

– О боже, может быть, мы могли бы устроить здесь Архитектурный дайджест! – взволнованно пискнула она.

– Я не думаю...

– Это место всегда было скрытым оазисом? – спросила она его. – Потому что я не помню, чтобы здесь было так красиво.

– Лок сделал несколько...

– И теперь я вроде как хочу переехать сюда. Готова поспорить, все умирают от желания провести с тобой время в твоем творческом убежище.

Он посмотрел на меня, и я понял, что он ищет спасательный круг, но я также знал, что ему пора плыть одному. Если я всегда буду стоять между ним и миром, он никогда не научится находить свои собственные порты, когда волны станут высокими.

– Может быть, когда ты будешь в Лос-Анджелесе, ты сможешь пригласить кого-нибудь из своих друзей, – предложил я.

– Ага, – согласился он, более тихий и сдержанный, чем накануне вечером.

Я знал, что многим из них будет трудно объяснить, что в его доме запрещены наркотики и алкоголь. Было бы интересно посмотреть, как он справится с соблазнами в реальном мире, когда его тело будет чистым и он не будет жаждать того, от чего его заставили отказаться.

– Что ты делаешь? – спросил Ник своего стилиста, Фаэтона Дав, который стоял рядом и изучал меня своими пурпурными глазами.

– Решаю, что ему надеть на вечеринку, – сообщил он Нику. – Я могу позвонить и заказать ему смокинг, но мне нужно снять с него мерки.

– Я не пойду, – сказал я Фаэтону, и мне стало интересно, знает ли он, что родители назвали его в честь кареты. Я не стал спрашивать, вдруг это больное место.

– Что? – спросил Ник, в голосе его звучало удивление и почти злость.

– Исай будет защищать тебя, а Брент - поддерживать и, конечно, быть твоим сопровождающим. В конце концов, он должен стать твоим помощником, после всего.

Ник встал со стула и подошел ко мне вплотную.

– Что происходит?

Он смотрел на меня, не хмурясь, не совсем, но это было близко.

– Я вознаграждаю тебя за все те огромные успехи, которых ты добился, – ответил я, поднимая руку, чтобы взять его за плечо, но, подумав, опустил ее обратно на бок.