— Могу посоветовать брют урожая одна тысяча…, — раздается незнакомый голос с соседнего стула.

— Увольте, если я еще и выпью что-то благородное, меня стошнит. Мне хватает и напыщенного общества, — усмехается Вера. — Коньяк, уважаемый.

Бармен ставит перед Верой порцию коньяка. Первоначальным планом было выпить что-то очень крепкое и забыть все те взгляды, которые Вера ловит на себе.

На нее смотрят по-разному. Некоторые женщины — с презрением. Другие с завистью. Мужики — так, будто хотят ее затрахать до потери пульса.

Вера уже научилась распознавать эти сальные намеки. И от них ей тошно.

Но больше всего Веру бесит то, что в этом зале есть бывшие Пахомова. Она это почему-то твердо знает. С уверенностью может сказать, с кем он спал.

Вера пробует коньяк, возвращает бокал, оглядывается.

Ну, собственно, вот.

Видит рядом с Пахомовым жгучую брюнетку в изумрудном платье. Они о чем-то переговариваются. И вдруг женщина касается груди Платона. Цепляет лацкан, ведет вверх пальцем.

Мерзко это все! Отвратительно!

Вера отворачивается. Новый глоток крепкого напитка обжигает небо. Вера выдыхает.

— Могу составить компанию, — вновь заговаривает сосед. — Тебя как звать? Я, кстати, Эд.

— Будем знакомы, Эд, — усмехается Вера и чокается своим бокалом с бокалом парня. — Какими судьбами здесь? Ты не похож на олигарха.

— Ты тоже, — смеется парень.

Общение завязывается. Вера даже не возражает, когда перед ней бармен ставит новую порцию. Потом еще одну, и еще.

Эд веселит ее, она смеется. Но хоть убей, не помнит ни одной шутки.

— Вера, нам пора, — в какой-то момент Вера слышит твердый голо Пахомова.

Мужчина перехватывает ее за локоть и тянет к себе. Вере приходится сползти со стула. Ноги не держат, но зато в толпе Вера выхватывает уже знакомую стервозную дамочку. Ту самую, любовницу Пахомова, в зеленом платье.

— Мне кажется, ты все еще занят, — смеется Вера. — Тебя ждут, Платоша. А мне здесь очень весело. И без тебя.

— Я заметил, — цедит Пахомов.

— А знаешь, что заметила я? — она тычет указательным пальцем в мужскую грудь. — Здесь, по меньшей мере, шесть баб, с которыми ты трахался. И это так, навскидку.

— Ты пьяна, Вера, — бормочет Пахомов, — поедем домой.

— Сначала ты скажи. Я права? — настаивает Вера.

— Возможно.

— Ну, ок. Вон ту трахал? В зеленом платье. Кажется, она не прочь повторить, — кивает Вера.

— Прекращай, — тяжело роняет Пахомов.

— Я жду. Или они тебя? Как оно у вас там все происходит? Поделись опытом со мной, — Вера улыбается, но ей горько от всего этого дерьма.

— Трахал я, Вера, — цедит Пахомов. — Потому что никому я не позволяю трахать меня. За исключением тебя. А теперь, живо в машину!

— Чего? — не понимает Вера.

— Только ты качественно ебешь мой мозг, Вера. Не думай, что мое терпение безгранично, — бормочет Платон.

— Эй, мужик, отпусти мою подругу! — вмешивается изрядно поддавший Эдик.

— Это кто, Вера? Новая жертва твоего обаяния? — прищуривается Платон.

Вера оглядывается. А, да. Там же ее Эдик ждет.

— Возможно. Но я не успела с ним трахнуться. А вот ты спал с половиной зала! — злится Вера.

— И не успеешь, — рычит Пахомов и продолжает тащить Веру к выходу.

— Стой, Пахомов, — возмущается Шустер, — мне срочно нужен совет от твоих шлюшек. Посплетничаю, послушаю. Ну, знаешь, как ты больше любишь. Хочу все-все о тебе знать.

— Блядь, Вера, топай в машину! — повышает голос Платон.

— А что такого?

— Завязывай с цирком, Вера, — шипит Платон ей в почти в губы. — Ты и сама знаешь, как я люблю. В тебя. Садись в машину!

— Так не пойдет, — цокает языком девушка. — Ты меня нарядил в дорогущее платье. Колье приволок. Я ж, по вашим правилам, что теперь должна сделать? Заплатить. Вот! Пойду спрошу, чем именно ты берешь за подарки. Подготовлюсь. О, Эдик, а ты как здесь?

Вера машет рукой парню. Они уже на улице. Машина ждет. Дверь открыта. Еще секунда, и Веру спихнут в салон. Но девушка видит нового приятеля. А тот каким-то чудом оказался прямо за спиной Платона.

Пахомов разворачивается. Вера все еще туго соображает, потому что пьяна. Однако прекрасно видит, как Пахомов локтем отоваривает Эдика в живот. Возможно, даже случайно. А когда оглядывается, повторяет удар, но уже в лицо. Кулаком. И уже не случайно.

— В машину!

— О, не думай, что я попрусь проделывать этот же номер с твоими шлюхами, Пахомов! — кривится Вера. — Прости, Эдик. Давай помогу!

— Вера, млять! — рычит Платон, когда девчонка пытается протиснуться между ним и открытой дверью.

Вера охает, потому что металл двери больно впивается в бедро. Пахомов теряет терпение, подхватывает ее и засовывает в машину.

Автомобиль уезжает. Вера пытается рассмотреть, что там с Эдиком.

— Домой! — распоряжается Платон.

— А я не хочу, — поджимает губы Вера.

— Так, что это было? — рявкает Платон.

— Когда? Ты разбил парню лицо. Ты об этом?

— Нет, блядь! Я о том, что ты набухалась с каким-то хреном!

— Сказать, почему? Потому что ты почти лизался со своей бывшей шлюхой!

— Бред. Мы просто разговаривали!

— Вот и я, просто общалась!

Вере обидно знать, что она права. Значит, та женщина — любовница Платона. Хочется вернуться и все-таки выдернуть ей патлы.

— Ревнуешь?

— С ума сошел! Нихрена подобного!

— А вот я, Вера, ревную! — вкрадчиво и обманчиво спокойно говорит Пахомов и тут же срывается на рев: — Какого хера, Вера?! Я на три минуты отвернулся, а ты уже охмурила какого-то щенка! Или вы раньше были знакомы?

— Угу, трахались.

— Вера!

— А что? Тебе можно. А мне нет? Угу, щаз!

— Не перегибай, Вера, — предостерегает Платон.

— Даже не начинала. Учти, Пахомов, — фыркает девушка, — я тебе клятву верности не давала. Нравятся тебе бабы? А мне нравятся мужики! Люблю их, обожаю. Да чтобы с членом побольше.

— Тормози! — рявкает Платон.

Вера вздрагивает от этого рычания. Не сразу соображает, что приказ отдан не ей. А водителю.

И как только машина останавливается, Платон выбирается из салона.

— Допрыгалась! — цедит Пахомов, цепляет Веру за локоть и вытаскивает на улицу.

— Вот и прекрасно! Пешком пойду! — смеется Шустер.

Платон не выпускает ее руку и тащит за собой. Вера едва успевает переступать ногами. Из-за высокой фигуры Пахомова ей не видно, куда именно они движутся.

А когда соображает, то…

— Я не пойду! — пытается притормозит Вера.

— Тебя никто не спрашивает! — рявкает Платон.

Он втаскивает Веру в здание через стеклянные двери и направляется к стойке администратора.

— Доброй ночи, Платон Георгиевич, чем я могу вам помочь? — слышит Вера учтивый голос девушки.

— Доброй. Свободные номера есть?

— К сожалению, только президентский люкс, — до икоты вежливая дамочка немного раздражает Веру.

— Прекрасно! Берем! — цедит Платон, берет ключ и тащит Веру к лифтам.

— Смотрю, ты прекрасно ориентируешься здесь. И как часто ты устраиваешь в этом отеле потрахушки, Платон Георгиевич? — ехидничает Вера. Она уже почти трезва. Язвит исключительно из вредности и от обиды, да.

— Это мой отель, Вера! — слышит девушка, когда Пахомов аккуратно, но настойчиво впихивает ее в кабинку лифта.

— А, ну-да, ну-да, — кивает Вера, — наверняка, ты и вон с той администраторшей спал.

— Боже, Вера, да хватит уже! — теряет терпение Платон. — Я не был монахом, да! Но, блядь, это все было до того, как…

— До того, как что? — переспрашивает Вера, когда Пахомов неожиданно резко замолкает.

Двери кабинки распахиваются. Платон тащит Веру по коридору и останавливается перед номером. Прикладывает ключ-карту, толкает дверь.

Вера не спорит, перешагивает порог первой. Оглядывается.

Платон все еще стоит там, в коридоре, смотрит на нее странным, непонятным взглядом.

— Поехали домой, Вера, — говорит он неожиданно, и будто вся злость, которая клокотала в нем, исчезает. — Я не хочу заниматься с тобой любовью здесь.