Мужчина был из группы Гаспара. Он был в сарае, когда у неё с головы сняли мешок. Женщину она узнала тоже. Около двух недель назад к ней в городе подошла беременная девушка и сказала, что понимает, что ей не на что претендовать, потому что её муж не в отряде Форнье, но, может, мадам поможет ей чем-нибудь для ребенка? Нэнси дала девушке пятьдесят франков и пару плиток шоколада, зная, что Гаспар взбесится, если узнает, что она помогает семьям его людей. Имя девушки было Элизабет, а её мужа звали Люк.

Солдаты подтащили её к основанию креста на базарной площади и пытались связать ей руки за ним. Эсэсовцы. Люк стоял на коленях перед офицером в начищенных сапогах и кепке майора, о чем-то умоляя его. Тот поднял руку. Один из его солдат достал винтовку и примкнул к ней штык. К горлу Нэнси подступила едкая горечь.

– Нет. Нет. Они не смогут, – вслух сказала она.

Майор опустил руку, и солдат взялся за оружие. Но вместо того чтобы проткнуть живот привязанной женщины, он перерезал его штыком слева направо. Нэнси уронила бинокль, и её вырвало на траву.

Она не хотела больше смотреть. Но она должна. Кто-то должен увидеть это. Она вытерла рот рукой и снова взяла бинокль. Живот женщины был весь красный от крови, а у её ног лежала лиловая жижа. С плеча было сорвано платье, и было видно её белую шею. Она всё ещё была жива и исступленно мотала головой.

– Просто умри, – шептала Нэнси. – Пожалуйста, милая девушка, просто умри.

Люк валялся в ногах у майора и умолял его, сложив вместе ладони. У майора в руках был пистолет, и он направил его в голову Элизабет. Он что-то говорил.

Люк опустил руки. Офицер как будто бы его услышал. Рука майора дернулась. Через мгновение Нэнси услышала эхо выстрела – тихое, как хруст ветки под ногами. Элизабет дернулась. Люк не сводил с неё глаз, стоя на коленях и не двигаясь. Не двигался он и когда к нему подошёл офицер и выстрелил ему в затылок. Потом майор отвернулся и посмотрел на горы, и Нэнси представилась возможность увидеть его лицо.

Майор Бём. Он смотрел прямо на неё, улыбаясь той же самой приятной, немного снисходительной улыбкой, с которой он в Марселе выводил её из штаба гестапо в тот день, когда арестовал Анри.

Нэнси опустила бинокль и начала спускаться с горы к велосипеду. У неё подкосились ноги, и она рухнула под рябину. Грудь стиснуло, она еле дышала, голова кружилась.

Всё. Хватит. Хватит. Не думай об этом, думай о том, что это означает. Что сказал Бёму Люк? Что он предложил ему за то, чтобы Бём перестал пытать его жену?

Она вскочила на ноги. Ярость, чистая ярость погнала её вниз по склону, через поле, на велосипед. Ярость перенесла её через долину в горы. Ярость вела её все тридцать два километра до первого караульного поста Гаспара, преградившего ей путь на гору Муше.

– Мадам Уэйк, какой приятный сюрприз, – поприветствовал её охранник.

– Давай без любезностей, говнюк. Отведи меня к Гаспару. Немедленно!

Если бы у неё было время подумать, она бы поняла, что ничего хорошего из этого не выйдет. Гаспар наверняка слышал, что у людей Форнье теперь есть и «Брены», и тротил, и пластит, и они успешно применяют всё это на территории от Клермон-Феррана до Орийяка. Их успех с радиовышкой тоже явно был воспринят им как щелчок по носу, и всё вместе это никак не могло добавить ему желания её слушать. С другой стороны, у неё не было времени умасливать его. Она рассказала ему то, что видела.

– Вам нужно отсюда уходить, – сказала она ему посреди тошнотворной тишины, последовавшей за её рассказом.

Гаспар сидел у костра на ящике. Они подвесили над ним брезент, чтобы авиапатруль не заметил дым и не засёк их с воздуха. Это и наблюдательные пункты вдоль дорог – вот и все их меры предосторожности. Вокруг на открытой хорошо просматриваемой площадке грелись на солнышке почти семьдесят человек. В непосредственной близости были ещё несколько сотен.

Гаспар посмотрел на неё так, словно она предложила ему отправиться в город и обсудить ситуацию за рюмкой с Бёмом.

– Нет.

Твердолобый, тупой осел. Нужно сделать глубокий вдох. Объяснить ему такими словами, чтобы даже он понял.

– Люк был здесь, с вами. Он рассказал, где вы находитесь. Разве это не единственное, что захотело бы узнать гестапо? У вас есть четыре, максимум пять часов, Гаспар! – чётко и уверенно произнесла она. – Бём организует авиаудар по вашей позиции, а потом пришлёт наземные войска. Они уже в пути. Вам нельзя ждать. Если бы вы грамотно продумали отход…

– Я сказал НЕТ! – Гаспар хлопнул тяжёлыми ладонями по коленям. – Я не для того этих людей приводил в горы, чтобы они бегали от нацистов по каждой тревоге. И я знаю Люка десять лет. Он бы никогда нас не предал. Никогда. И сегодня мы здесь в такой же безопасности, как и вчера.

Нэнси сжала кулаки.

– Ты ничего не видел! Ты не видел, что они с ней делали! Он бы всё что угодно сказал, чтобы сберечь её хотя бы от лишней секунды этих мук. И я бы тоже! Они ей живот вскрыли.

Гаспар встал. Теперь они оба стояли на ногах и смотрели друг другу глаза в глаза.

– Он им соврал! – закричал ей в лицо Гаспар. – Фрицы только зря потратят бомбы и людей, придут на какие-нибудь обломки за много километров отсюда.

– Ты не можешь это знать! Бём сломал десятки людей.

Он прорезал ладонью воздух.

– Бред. Я не собираюсь оставлять это место, этот лагерь только потому, что вы думаете, что Люк мог выдать его местоположение, мадам.

Она схватила его за руку и постаралась контролировать свой тон.

– Что тебе стоит? Рассредоточь людей по горам. Уйдите отсюда на пару-тройку дней, и, если окажется, что Люк пустил их по ложному следу или вообще ничего не сказал, вы вернётесь.

Он окинул её презрительным взглядом.

– Я не понимаю, почему люди Форнье слушают вас, маленькую девочку. Как я смогу быть лидером бойцов, если буду говорить им бежать и прятаться каждый раз, когда будут появляться сплетни о том, что могут прийти немцы? Мы мужчины или кролики? Мы здесь для того, чтобы биться.

Нэнси с трудом сдерживалась, чтобы не закричать ему в лицо.

– Да, но в правильное время! Когда союзники высадятся во Франции, нам потребуются люди, чтобы атаковать немцев. А до этого времени нам нужно вооружаться, готовиться, тренироваться и сохранять свои жизни, пока они не потребуются.

Это было ошибкой.

– Я вам не марионетка для кучки лондонских империалистов! Я буду сам решать, как мне биться за свою страну! – Его люди кивали, соглашаясь. – Вы не превратите меня в послушного маленького английского солдатика с помощью горсти пуль и плитки шоколада. А теперь вали к себе в горы, к своей шайке кроликов.

И он ушёл.

– Люк рассказал им, Гаспар! – закричала она ему вслед. – Они идут! Ради бога, сделай что-нибудь.

Он не отреагировал.

36

Вернувшись в лагерь, Нэнси собрала в автобусе Форнье, Тардивата, Матео и Дендена и рассказала им всё.

– Да и чёрт с ним, – сказал Форнье, закуривая очередную сигарету. – Если он не хочет слушать, пусть фашисты делают с ним что хотят.

– Если бы речь шла только о Гаспаре, я бы сказал: да, конечно, пусть этот майор Бём съест его на завтрак, – покачал головой Денден. – Но вокруг него сотни людей разбросаны по холмам. Мы не можем позволить, чтобы Бём доел их на обед.

Форнье засопел и наклонился над картой, разложенной между ними.

– Значит, ты хочешь, чтобы мы что-то сделали? Что?

Нэнси показала на подходы к горе Муше. Удивительно, что ещё несколько недель назад эти места были для неё лишь линиями на карте. Теперь в каждой из этих линий она видела знакомую дорогу, знала жителей в каждом доме, могла назвать имя каждого лояльного крестьянина и каждого предполагаемого осведомителя.

– Мы не можем подвергать себя риску. У немцев будет поддержка с воздуха, поэтому нам придётся скрываться от бомбардировщиков и штурмовиков, но будут ещё и наземные войска. Что мы будем делать с ними? С востока на гору не поднимешься, хороших дорог нет, поэтому, предполагаю, немцы отправят отряды со стороны Пиноля, Клавьера и Польяка и затем предпримут попытку окружить гору Муше. Эти войска мы и сможем замедлить, задержать их до темноты, дать людям Гаспара шанс скрыться в лесах или ускользнуть через Овер до того, как немцы полностью окружат гору.