Перевожу взгляд вперед и захожу в коридор, но тут сталкиваюсь с чем-то твердым, чего там не должно быть. Чья-то рука обвивает мою талию и прижимает меня к крепкому телу.

Я поднимаю голову и встречаю взгляд Килла как раз в тот момент, когда его свободная рука поднимается, и три приглушенных выстрела разрывают воздух. Комната погружается в тишину, а в ушах звенит. Я утыкаюсь лицом в грудь Килла.

Его рука, всё еще крепко держащая меня за талию, сжимается, а другая рука, с пистолетом, проходит сквозь мои волосы.

— Бьянка… — произносит он.

Я слышу его. Я знаю, что он здесь и говорит со мной, но я не могу двигаться, не могу ответить, не могу сосредоточиться ни на одной мысли.

— Бьянка… — повторяет Килл, проводя рукой по моей щеке, чтобы приподнять мое лицо. — Малышка…

Я не знаю, чего ожидала, но, подняв лицо от его груди и встретившись с его глазами, я не ожидала увидеть там ни капли мягкости или сострадания. В его голосе слышится забота, его прикосновение нежное, но в глазах — абсолютная Тьма. Мужчина, поглощенный своим гневом.

Его взгляд останавливается на моей щеке, и он проводит большим пальцем по уголку моего рта. Когда он отнимает руку, палец окрашен в кровь. Я беззвучно вздыхаю и касаюсь своей пульсирующей челюсти и губы ладонью, не понимая, что удар расколол мне губу.

— Кто из них сделал это? — спрашивает Килл, отстраняясь от меня, оставляя мое тело замерзать без его тепла.

Наконец, я поворачиваюсь к мужчинам. Словно по волшебству, их стоны становятся слышимы.

Как будто моя душа могла сосредоточиться только на Килле. Теперь я слышу лишь агонию, их хриплое дыхание и бульканье, пока они истекают кровью на мой грязный коричневый ковер. Они еще живы, но умирают. И тут я замечаю, что Килл выстрелил каждому в одно и то же место. Их руки закрывают пулевые отверстия в шее и кровь струиться у них между пальцев.

Как он это сделал?

— Кто, Бьянка?! — рычит Килл, и я быстро указываю на Ронни.

Килл уверенно подходит к двум другим мужчинам, которые, по сути, были виновны лишь в том, что выбрали не ту работу и охотились не за той женщиной. Он быстро поднимает пистолет и выстреливает одному прямо между глаз, затем плавно поворачивает оружие и стреляет в другого в то же место, мгновенно лишая их жизни.

После этого он оборачивается и переступает через мужчину, который посмел прикоснуться ко мне своими руками. Он отвинчивает глушитель с пистолета и убирает его в карман.

Спокойно прячет оружие в кобуру у ребер, а затем достает нож из ножен за спиной.

— Я оставил тебя в живых не просто так, — говорит Килл, ставя ноги по обе стороны от талии Ронни и приседая на корточки. — Хочешь узнать почему?

Ронни, задыхаясь, держится за шею, его глаза расширены от ужаса, и он извивается на полу, пытаясь бороться с болью и кровопотерей. Из его приоткрытого рта вырывается приглушенное хрипение.

— Эй! — кричит Килл, хлопая Ронни по лицу, как будто пытается привести его в чувство после сильного опьянения. — Я задал тебе вопрос.

Глаза Ронни закатываются к затылку, а веки тяжелеют и смыкаются, словно он не может держать их открытыми. Его рука падает, и от вида пулевого отверстия, из которого свободно вытекает кровь, у меня кружится голова от тошноты.

— Дерьмо, — шипит Килл и снова шлепает его. — Эй! Оставайся со мной.

Килл выпрямляется, раздвигает лацканы пиджака Ронни кончиком ножа и рвет его рубашку.

— Я оставил тебя в живых, тупой ублюдок, чтобы ты мог прочувствовать всё.

Он вонзает нож в грудь Ронни и начинает медленно тянуть его то вверх, то вниз.

— О… Боже, — я задыхаюсь, подавшись вперед, и тошнота удваивается, когда я понимаю, что Килл вырезает слова на коже мужчины. Ронни рычит на Килла, пытаясь закричать в те мгновения, когда он вырывается из хватки со смертью.

Я сгибаюсь, обхватывая себя руками, чтобы хоть как-то справиться с растущим чувством тошноты. Я видела мертвых людей раньше, выросшая в семье мафиози, но это… это нечто совсем другое. Запах крови витает в воздухе, как электрический заряд, и я смотрю на человека, которым теперь полностью поглощена. Теперь я точно знаю, что его жизнь и его работа намного более мрачны и жестоки, чем я когда-либо могла себе представить.

Когда Килл заканчивает, он вытирает лезвие ножа о штаны мужчины и встает. Достает из кармана телефон, нажимает на экран и подносит его к уху, после чего отступает назад. Его глаза, холодные и острые, пристально смотрят на меня, оценивая мою реакцию.

Когда он отходит от лежащего на полу тела, становится видна грудь Ронни. И слова, которые он вырезал.

«Она моя».

Бьянка выглядит так, будто вот-вот упадет в обморок, когда перед ее глазами появляются слова, которые я вырезал на груди этого ублюдка.

— О, Боже! — вскрикивает она.

Отлично, теперь она знает. Теперь она понимает, на что я готов пойти, чтобы донести до нее свое послание. Как далеко она меня толкает. Мне хочется ее успокоить, но ярость, которая кипит внутри меня, не позволяет быть мягким. Пока нет.

— Фитц, — говорю я, когда Ребел отвечает на звонок, не отрывая своего ледяного взгляда от Бьянки. — Сейчас отправлю тебе адрес. Мне нужно, чтобы ты был здесь вместе с Гоустом. Сделайте так, чтобы всё выглядело, как будто бы здесь ничего не произошло.

— Считай, что сделано. Ты на задании сегодня?

— Нет, это не бизнес, — личное, — мой взгляд становится еще жестче, вспоминая, как меня разбудила от лучшего сна за последние годы невыносимая нервная дрожь под кожей, когда я обнаружил ее исчезновение.

Чертова записка, написанная на клочке бумаги, утверждала, что я был для нее всего лишь эпизодом из прошлого. Моя рука сжимается в кулак, сдавливая телефон.

— Я хочу, чтобы это осталось между нами. А того, на чьей груди я оставил послание, ты доставишь на порог второго адреса, который я тебе пришлю.

— Кто живет по второму адресу? — между нами повисает тишина, когда я не отвечаю. — Погоди, а кто живет по первому?

Я с досадой вздыхаю.

— С первым адресом проблем не будет. Но со вторым будь осторожен, — я заканчиваю разговор и убираю телефон в карман.

Если бы Ребел не был одним из самых беспощадных людей, которых я когда-либо знал, кроме меня самого, я бы не отправил его на порог Лоренцо Моретти с изуродованным трупом одного из его людей. Но я уверен, что Фитц справится самостоятельно с любой ситуацией, в которую попадет.

А с Гоустом рядом — можно не волноваться. Эти двое — ходячая смерть, воплощенная дисфункция. Они жаждут хаоса.

Убивать людей Моретти — не самый разумный шаг, который я когда-либо совершал. А провоцировать его, вырезая послание на его мальчике на побегушках — еще хуже. Но когда я вошел в квартиру Бьянки и услышал возню в спальне, мой разум отключился, как это было в доме Шона, когда руки Килана были на моей женщине.

Я увидел их перстни до того, как выстрелил. Я прекрасно понимал, кто они. Знал, что, убив их, начну войну. Но я выстрелил.

Вот еще один шаг, до которого меня довела Бьянка. В очередной раз.

— Килл, — произносит она, ее голос дрожит от эмоций.

— Идем, — приказываю я, перешагивая через труп этого ублюдка и задевая плечо Рыжей, проходя мимо.

— Подожди минуту…

— Я только что начал ебанную войну ради тебя, Бьянка! — кричу я, резко поворачиваясь к ней.

— Ты понимаешь, кто эти люди?

— Да, они сказали мне. А ты понимаешь?

Я быстро приближаюсь к ней, пока мои кожаные ботинки не касаются ее кед.

— Я знаю всё, блядь. Всё, — я делаю ударение на каждом слове, вонзая палец в пол. — Кроме того, что ты собиралась уйти. Этого я не знал.

Горький привкус наполняет мой рот, пока я прохожу мимо нее, направляясь к выходу.

— Идем! — снова приказываю я.

— Но, Килл, я…

— Не произноси ни слова, Бьянка, — жестко перебиваю, не останавливаясь и чувствуя, как Рыжая следует за мной по пятам.