— Рыжая… — шепчу я.

— Да? — отвечает она.

— Я бы не трахнул тебя, даже если бы твоя киска была последней на планете, — произношу я.

С этими словами я отстраняюсь от нее, сразу же скучая по теплу тела. Я поворачиваюсь, с улыбкой на лице, и направляюсь к двери с решимостью позвонить кому-нибудь из своих парней по спаррингу, чтобы избавиться от этого напряжения. Королева Капризов, возможно, и довела меня до предела настолько, что я мог бы разнести весь этот дом голыми руками, но удовлетворение от того, что я выиграл этот раунд, переполняет меня.

Она сделала всё, что могла, но этот бой выиграл я.

Килл поворачивается и направляется к двери, а внутри меня вспыхивает огонь, растекаясь жидкой яростью по всему телу до самых кончиков пальцев. Его слова проникают в меня, и всё, что я слышу — статические помехи, пропитанные злобой. Я рычу от раздражения, хватаю подушку с кровати, единственную вещь в пределах досягаемости, и швыряю ее.

Словно мои глаза застилала красная пелена — я не знала, что собираюсь это сделать, пока подушка не ударила Килла по затылку в тот момент, когда он уже шагнул через дверной проем.

Тихий вздох срывается с моих губ, руки дрожат, ожидая его реакции.

Он резко оборачивается, нахмурив брови, и в эту долю секунды осознание того, кто он такой и на что способен, захлестывает меня, и я начинаю бояться за свою жизнь.

Что, блядь, я только что сделала?

Но потом я понимаю, что этот человек, этот грозный мужчина, может быть монстром для остального мира, но я знаю, как обращаться с монстрами. А этот конкретный монстр сейчас в моем списке дерьма.

— Ты только что бросила в меня чертову подушку? — рычит он, его грудь вздымается и опускается от ярости.

— Да, бросила. Если ты снова повернешься, чтобы уйти, в следующий раз я брошу стул, — с трудом скрывая дрожь в голосе, выплевываю я.

Его взгляд перемещается на кресло рядом со мной.

— Ты имеешь в виду это кресло? — он указывает на него.

Я уверенно поднимаю подбородок.

— Да, его.

Он переступает через подушку и идет ко мне, как ураган, разрывающий землю на своем пути.

— Это чертово кресло? — он хватается за спинку кресла, поднимает его на пять футов от пола и с силой бросает в стену, разнося в щепки.

Осколки дерева и острые обломки разлетаются по полу у наших ног.

Крик застревает у меня в горле, и жар от его разъяренного тела, находящегося так близко, обжигает мою кожу, словно солнечный ожог. Он сверлит меня взглядом, заставляя мои мышцы напрячься, но я удерживаюсь, стою твердо, прижимая ноги к деревянному полу.

— Ты гребанное животное, — мой голос дрожит.

— А ты гребанная капризная девчонка, — его голос остается твердым.

Слезы наполняют мои глаза, но я должна помнить, почему всё это делаю. Я должна помнить, что поставлено на кон, и выбраться отсюда. Если я этого не сделаю, они убьют меня. Потому что мой отец будет плести против них интриги, а я стану сопутствующим ущербом.

Отведя взгляд от Килла, я смотрю на открытую дверь.

— Не вздумай, — предупреждает он.

Я знаю, что далеко не убегу, но мне нужно выбраться из этой комнаты. Подальше от него. Подальше от его накачанных мышц, его крепкой челюсти и его глубоких темно-синих глаз. Я должна убежать от того, что он заставляет меня чувствовать. Я делаю шаг, ослушиваясь Короля.

— Бьянка, — рычит он сквозь зубы.

В одно мгновение я бросаюсь в сторону двери, словно бомба взорвалась за мной, толкая вперед. Я вырываюсь в коридор, чувствуя, как за спиной назревает буря. Тень Килла окутывает меня тьмой, прежде чем я чувствую, как его рука обвивается вокруг моего живота. Мои ноги отрываются от пола, когда он поднимает меня, прижимая спиной к своей груди, его пульсирующие мышцы трутся о мою спину. Он тащит меня обратно в комнату, мои ноги брыкаются, и я знаю, что кричу, но слышу только стук своего сердца в ушах.

Килл захлопывает дверь за собой, всё еще держа меня в захвате, и, прежде чем я успеваю понять, что происходит, он поворачивает меня лицом к себе, схватив за горло, прижав к стене рядом с кроватью.

— Я сказал «не надо».

— Мне. Наплевать.

Его взгляд мечется по моему лицу. Глубокий синий цвет его глаз отражает страсть и гнев. Его глаза опускаются на мои губы, и его ноздри раздуваются в ответ. Я не смею пошевелиться. Его выражение лица дикое, руки покрыты вздувшимися венами. Ладонь сжимается на моем горле, и легкое удушье напоминает мне о месте в этой ситуации.

Он как дикий зверь, решающий, что делать со своей добычей, слишком дикий, чтобы не захотеть поиграть с ней.

— Почему, — шипит он, — ты такая чертовски сложная?

— Кажется, мы уже выяснили это в первую ночь, когда встретились, — шепчу я, голос дрожит, но остается твердым. — Я не боюсь тебя, Килл.

Он наблюдает за моими губами, когда я говорю, его взгляд задерживается, когда его имя срывается с моего языка. Мы стоим нос к носу, участвуя в безмолвной дуэли, оба злые и жаждущие, ни один из нас не желает выйти из этого транса.

И тогда это происходит. Я не знаю, собиралась ли я это сделать или он это спровоцировал, но он делает шаг вперед, его бедра прижимаются к моим, и я тихо стону. Это было слабое, едва слышное дыхание, но его достаточно, чтобы Килл оскалился и зарычал, будто больше не может сдерживать своего зверя.

Я поднимаю взгляд, встречаясь с его глазами, в которых мелькает вспышка яркого синего света, прежде чем его губы обрушиваются на мои. Мои руки взлетают к его голове, я хватаюсь за его волосы, сжимая их в кулаке. И в этот момент я понимаю, что умру от рук ирландского убийцы, потому что не смогу контролировать свои чувства к нему. Потому что видеть его монстром, каким он является на самом деле, — опьяняет.

Его рука сжимается на моем горле, но его губы поглощают мои, и я пытаюсь вдохнуть через нос, чтобы не потерять сознание, пока не насыщусь им. Будто услышав мои желания, его пальцы ослабляют хватку, и рука скользит вверх к моему подбородку, в то время как его язык скользит по моим зубам, прося впустить его.

И я поддаюсь. Я открываю рот и переплетаю свой язык с его, заставляя его стонать и сильнее прижиматься ко мне. Его руки опускаются на мои бедра, сжимая их в своих широких ладонях, крепко, а затем он поднимает меня. Я обвиваю ноги вокруг его талии, втягивая его язык в свой рот.

— Проклятье, — шипит он сквозь поцелуй, неся меня к кровати.

Он разворачивается и садится на край матраса, усаживая меня себе на колени и притягивая за бедра так, чтобы между нами не оставалось никакого пространства. Я не теряю времени и начинаю тереться своим пульсирующим центром о его эрекцию, скрытую под брюками.

— Блядь, — снова рычит он. Его сильные руки направляют мои движения, помогая мне двигать бедрами, пока мы практически занимаемся сексом в одежде.

Он отрывает свои губы от моих.

— Почему ты так чертовски вкусно пахнешь? — спрашивает он, затем опускает губы к моей шее и втягивает в рот мою кожу.

Я знаю, что он оставит след, но мне всё равно. Я хочу этого. Мне нужна метка зверя.

— Какая я на вкус? — спрашиваю я, поднимая подбородок, чтобы удлинить шею и дать ему больше пространства.

— Как клубника, Рыжая.

И затем его губы снова на моих. Наши зубы сталкиваются от нетерпения, и мое тело содрогается при мысли о том, как он встанет с кровати и спустит свои брюки, просто чтобы освободить член для меня. Я снова трусь об него, представляя, как он вонзится в меня своим огромным членом, содрогаясь, потому что знаю, какой наполненной он меня сделает, как глубоко он проникнет. Где именно эти металлические шарики будут тереться. Мои хлопковые трусики теперь кажутся влажным напоминанием о том, насколько Килл разжигает мое тело и возбуждает меня.

— Попроси меня полизать твою киску, — рычит он, его бедра приподнимаются с кровати, чтобы оттрахать меня в ответ. — Скажи, как сильно тебе нужно, чтобы я попробовал этот сладкий нектар прямо из источника.