…
С выходом в свет не сложилось – вечером опять пошел дождь, завыла сирена, и Фиби, естественно, не приехала.
Ночь прошла спокойно, только я несколько раз вставала, чтобы убедиться, что окна плотно закрыты серебряными роллетами. В щели больше не выглядывала, не дай бог увидеть фантома вблизи. Может, они гипнотизируют или убивают взглядом, кто их знает.
В воскресенье я изучала дом. Поближе познакомилась с миссис Фишер: она прогуливалась с ребенком во внутреннем дворике, а я бродила по нему в поисках сушилок для белья. Вопрос стирки решился покупкой небольшого таза, а вот с сушкой постиранного как-то не складывалось.
Миссис Фишер немного удивилась и напомнила, что леди обычного и невысокого достатка носят постельное белье, полотенца, чехлы и подушки в городские прачечные, а одежду отдают недорогим частным прачкам.
Потом, кажется, Дороти решила, что у меня совсем туго с деньгами и, помявшись, сама призналась, что иногда стирает вещи ребенка в тазу, а развешивает их на кухне. Сынишка еще мал и пачкает штанишки, а большая стирка в прачечной с хорошим мылом обходится в четверть асса. Только не стоит говорить об этом маленьком нарушении правил миссис Бирли: та считает, что от влажности в квартирах заводится моль.
Вечер я потратила на поход в магазин и свинину под острым соусом с гарниром из брокколи. Было изумительно вкусно. Холодильник пополнялся, кошелек – пустел.
На работу в понедельник добралась сама, без происшествий, на автобусе, чем немало гордилась. В сумке лежала папка с делом Экройдов. Внешность миссис Экройд я выучила по фото и теперь, по крайней мере, могла узнать одну из любовниц Билли, заявись она к нам в офис. Достижение? Несомненно. А вот с остальными персонажами было сложнее.
Буду улыбаться, решила я. Всем. Улыбаться и кивать. Знакомые сочтут это радостью от встречи, незнакомцы – проявлением хороших манер и дружелюбия.
Фрайт, увидев меня за массивным столом Гортензии, разве что не станцевал от радости. Ему я улыбаться и кивать не стала. Наоборот, сухо предупредила, что уйду сегодня пораньше. Дескать, самочувствие пока оставляет желать лучшего, неплохо было бы посетить врача, да и дела срочные дома ждут. Билли сразу погрустнел и скрылся в кабинете.
Утром я действительно нашла письмо от поверенного тети на полочке для почты в прихожей. Господин Митч просил немедленно выслать ему набор документов, включающих мое свидетельство о рождении и выписку из семейной книги. Вроде как со стороны мисс Мэган Грей намечалось какое-то наследство, но я была уверена, что оно пройдет мимо меня. Мистер Митч также намекал, что неплохо было бы мне явиться в деревню Лайонроу собственнолично, но я решила, что пока не готова на подобные подвиги. Да и зачем?
Горти уехала из Свомпшира сразу после Войны, и даже если тетя иногда участвовала в жизни племянницы, о чем свидетельствовали слова консьержки миссис Бирли, у меня имелось мало доказательств того, что Мэган и Гортензию связывали крепкие семейные узы. В конце концов, старые девы – на незамужний статус тети указывало слово «мисс» – часто оставляют собственность котам и церкви.
Проявив смекалку, я отыскала нужные документы в тайном ящике шкафа и сложила их в конверт. Теперь следовало найти почту и проявочную мастерскую. В фотоаппарате Гортензии оставалась пленка, и мне важно было узнать, что интересовало мисс Грей настолько, чтобы запечатлеть это на годы.
Еще я планировала поход в библиотеку, а лучше – в Британский Архив. Его-то я точно помнила –побывала там во время конференции по психологии. Да, я нахожусь не в Лондоне, а в Лонгдуне, где над городом возвышается крона друидского Дуба. Но архивы имеются везде. А также карты… указатели на улицах и словоохотливые люди, готовые помочь заплутавшей туристке.
Мистер Фрайт был явно не в себе: по несколько минут просиживал в кабинете, выпуская из трубки отвратительные клубы дыма, затем подскакивал и со встревоженным лицом выглядывал в приемную, словно я могла в любой момент исчезнуть с рабочего места.
Мой ультиматум явно его встревожил. Гортензия вряд ли часто покидала пост до окончания рабочего дня. Если вообще покидала, а не засиживалась допоздна в офисе. Это было бы вполне в ее стиле, но не моего.
Затем Билли принялся прогуливаться по приемной, делая вид, что читает газету. Тем временем я изучала свой главный рабочий инструмент. У нас дома некогда имелся подобный печатный монстр под названием «Янтарь». Лет в двенадцать чьи-то шаловливые ручонки исправили «Янтарь» на «Тарань» при помощи белой замазки, зеленой гуаши и черного маркера. Папа долго не замечал, что его любимую печатную машинку переименовали, а заметив, сам стал говорить: «Пойдем-ка мы с «Таранькой» поработаем».
Папина машинка была отличной электромеханической труженицей – тронь клавиши, и они застучат, а то, что стояло у меня на столе, грозило за пару часов интенсивной работы уничтожить пальчики мисс Грей, пока неухоженные, но почему-то лично мной уже очень любимые.
Крошечные мозоли на подушечках пальцев Горти свидетельствовали, что она была весьма трудолюбивой машинисткой и мало заботилась о здоровье рук. Меня такой расклад не устраивал. Отныне печатаю только самое необходимое. А машинку надо поискать другую, помягче.
В держателе торчала бумага. Перед тем, как выйти за кофе, Гортензия напечатала на листе лишь несколько слов заголовка – «Комментарии к делу…». К убийству Экройда? К какому-то новому расследованию? Будем считать, что к делу о таинственном артефакте, ведь именно эту папку таскала с собой Горти.
Чтобы создать видимость работы, я действительно начала набивать комментарии к делу Экройдов… свои комментарии. Так заработалась, что забыла про Фрайта, пока он не привлек к себе внимание натужным покашливанием:
– С вами точно все хорошо, мисс Грей?
– Точно. А с вами, мистер Фрайт? Выглядите вы… не очень, – я заметила на столе довольно симпатичные очки в зеленой оправе, надела их и строго посмотрела на начальника поверх стекол.
Всегда мечтала так сделать. Перед глазами все поплыло – Горти пока не нуждалась в оптике для чтения.
Билли Фрайт был из тех людей, кто обычно ложно воспринимает вежливый вопрос о здоровье как проявление искреннего интереса к чужим невзгодам.
– Я ужасно устал вчера, – пожаловался он, оживляясь. – Было столько дел – и никакой помощи. Мисс Грей, я бы желал… в дальнейшем… хотел бы, чтобы вы не… нарушали график работы агентства. Не срывали бы… мои планы. Я должен был уехать за город… по делам семьи…
– За город? – очки сползли на нос – Билли Фрайт вздрогнул и поежился. – Спасибо, что рассказали мне о своих желаниях. А я бы хотела жить на дне моря, в саду осьминога, в подводной пещере. Нежиться, глядя на шторм (1). Вот только как-то не получается. Даже хороший десерт в выходные не могу себе позволить. То зарплату вовремя не поднимают, то курсы внешнего наблюдения не оплачивают, не говоря уж об обучении гриму.
– Зарплату? – растерялся Билли Фрайт.
– Это деньги, – пояснила я. – Их обычно выплачивают раз в неделю или в конце месяца. Чем выше профессионализм работника, тем щедрее оклад. Я тут на днях прочитала, знаете ли, ваше интервью в газете и убедилась, сколь много разных интересных общественности фактов можно к нему добавить. С подробностями. Подробностей у меня хоть отбавляй. Публике будет интересно узнать, как агентство маленькими шажками шло к победе… и кто именно делал эти шажки. А еще…
– Мисс Грей, – Билли оперся о стол и потянул за узел галстука. – Я внезапно вспомнил, что как раз сегодня собирался поднять вам заработную плату на десять…
– Двадцать пять.
– … на двадцать пять процентов. И со следующего понедельника можете выходить на курсы маскировки и слежки.
– И грима.
– И грима, – безропотно согласился Фрайт.
– Вот и замечательно, – сказала я. – Тогда я, пожалуй, займусь работой, а вы, Уильям, прекратите курить в офисе. Клиенты жалуются. И вообще, примите душ и переоденьтесь.
