Встреча в университете
Солнце, словно щедрый художник, заливало университетский дворик ярким, ослепительным светом, отражаясь от многочисленных окон учебных корпусов и создавая на сером, потрескавшемся тротуаре причудливые танцующие блики. Эти пятна света, словно живые существа, то появлялись, то исчезали, напоминая об изменчивости и непостоянстве мира. Студенты, словно муравьи в огромном муравейнике, толкаясь и спеша на пары, казались пчелами, снующими вокруг огромного, гудящего улья. Эта суета, этот непрерывный поток людей, создавал ощущение динамики и жизни, которое всегда царило в этом месте. Крики, смех, обрывки разговоров, всё это смешивалось в один непрерывный гул, который сопровождал их каждый день.
Именно в этой привычной университетской суете, на одной из лекций по русской литературе, Маша впервые увидела Колю. Она сидела в третьем ряду, чуть левее от центра, сосредоточенно делая пометки в толстой, исписанной тетради, сжимая в руке любимую ручку с тонким стержнем. Она внимательно слушала лектора, погрузившись в мир великих романов, когда профессор начал обсуждать “Преступление и наказание” Федора Достоевского. Маша, искренне увлеченная миром героев романа, их переживаниями и душевными терзаниями, была глубоко погружена в дискуссию, не замечая ничего вокруг. Ее лоб наморщился от напряжения, когда она пыталась уловить каждый нюанс, каждую тонкость, которую озвучивал профессор.
Вдруг, из задних рядов, откуда, как правило, слышался лишь неразборчивый шепот и тихий смех, раздался спокойный, но уверенный голос, который привлек ее внимание, словно магнит притянул ее взгляд. – Простите, профессор, но мне кажется, что вы несколько однобоко трактуете мотивы Раскольникова, – сказал Коля, его голос разнесся по аудитории, словно звук медного колокола, пронзая гул аудитории и заставляя всех замолчать. – На мой взгляд, его действия не только продиктованы нищетой и безысходностью, но и глубокой внутренней борьбой, желанием проверить свою теорию, даже если она кажется безумной. Он стремится не просто убить старуху, он стремится переступить через общественные нормы, через мораль, чтобы доказать себе, что он имеет на это право.
Маша подняла голову и впервые увидела Колю. Он сидел, откинувшись на спинку жесткого стула, его темные, густые волосы были немного взлохмачены, словно он только что проснулся, а глаза, глубокие и проницательные, смотрели на профессора с вызовом, искоркой упрямства и непоколебимости. На его лице читалась уверенность в своих словах, и Маша почувствовала, что его мнение стоит того, чтобы его выслушали. Он не выглядел заносчивым или высокомерным, он просто был убежден в своей правоте.
Профессор, слегка нахмурив брови, выказывая свое недовольство таким неподготовленным вмешательством в его лекцию, ответил сдержанным тоном: – Молодой человек, ваша интерпретация, безусловно, интересна, но мне кажется, что вы несколько преувеличиваете влияние теории на его действия. Он прежде всего жертва обстоятельств, жертва нищеты и бесправия. И его внутренние терзания, это лишь следствие его тяжелого положения.
– Я не спорю с этим, – возразил Коля, не смутившись от тона профессора, и его голос звучал все так же спокойно и уверенно. – Но я думаю, что не стоит забывать о его стремлении к самовозвышению, его желании доказать, что он не “тварь дрожащая”, а “право имеющий”. Это не менее важный фактор, определяющий его действия. Его теория – это не просто рациональное объяснение преступления, это его способ самоутверждения, способ возвыситься над всеми.
Маша внимательно слушала их спор, поражаясь не только глубине мысли Коли, но и его умению аргументировать свою точку зрения, отстаивать свое мнение перед уважаемым профессором. Она была поражена его начитанностью и эрудицией. Она отметила про себя, как он свободно оперирует терминами и цитатами, не запинаясь и не сомневаясь в своих словах. В тот момент она почувствовала, что хочет узнать этого человека поближе.
После лекции, когда студенты, словно стая перелетных птиц, высыпали в шумный коридор, Маша медленно собирала свои вещи, складывая тетрадь и ручку в сумку. Она чувствовала, как кто-то смотрит на нее, и, подняв голову, увидела Колю, стоящего рядом, с легкой улыбкой на губах. Его взгляд был теплым и заинтересованным, и от этого у Маши закололо в груди.
– Привет, – сказал он с легкой, располагающей к себе улыбкой. – Я Коля. И, кажется, ты тоже была заинтересована в нашей дискуссии с профессором. Я заметил, как ты внимательно меня слушала, и мне стало любопытно, какое у тебя сложилось мнение.
Маша покраснела, немного смутившись от его прямоты и от того, что он так внимательно за ней наблюдал. Она чувствовала, как по ее щекам разливается легкий румянец. – Привет, – ответила она, стараясь скрыть свое волнение. – Я Маша. И да, мне очень понравилась твоя интерпретация Раскольникова. Мне кажется, ты прав. Мне всегда казалось, что он движим не только нищетой.
– Я рад это слышать, – Коля улыбнулся еще шире, и в его глазах промелькнула искорка радости. – Обычно мало кто соглашается со мной. Меня часто считают занудой, который слишком много думает и видит в вещах то, чего нет на самом деле.
– Я так не считаю, – Маша покачала головой, глядя ему прямо в глаза. – Наоборот, мне кажется, что твои размышления очень глубокие и интересные. И мне очень близка твоя точка зрения.
– Это очень приятно слышать, – сказал Коля, его голос стал более теплым и мягким. – Знаешь, я почему-то подумал, что ты поймешь мою точку зрения. Мне показалось, что ты тоже увлечена Достоевским и тебя также волнуют эти вопросы.
– Это мой любимый автор, – ответила Маша с искренним восторгом. – Я могу говорить о нем часами, и мне никогда не надоест. Мне кажется, что он заглянул в самые темные уголки человеческой души и вытащил их на свет.
– Тогда, может, поговорим о нем где-нибудь за чашечкой кофе? – предложил Коля с явной надеждой в голосе, и его глаза смотрели на нее с нескрываемым интересом.
– Я была бы не против, – ответила Маша, ее сердце забилось быстрее от его предложения, и легкая улыбка появилась на ее губах. Она с нетерпением ждала возможности поговорить с ним еще, узнать его поближе.
За столиком у окна, в небольшом кафе напротив университета, с видом на осенний пейзаж, на медленно опадающие листья, они продолжили свою дискуссию о Достоевском, перескакивая с “Преступления и наказания” на “Идиота” и “Братьев Карамазовых”. Маше казалось, что время пролетело незаметно, словно они уже давно знакомы и ведут этот диалог вечность, словно они нашли друг друга через тернии столетий. Они часами спорили и соглашались, обсуждая каждую деталь, каждого персонажа, словно они были их старыми знакомыми.
– Знаешь, – сказал Коля, делая глоток ароматного кофе, и глядя Маше прямо в глаза. – Мне всегда казалось, что никто не понимает Достоевского так, как я. Но сейчас, разговаривая с тобой, я понимаю, что я ошибался. Ты чувствуешь его так же глубоко, как и я.
– Я тоже так чувствую, – ответила Маша, и ее сердце наполнилось теплом от его слов. – Мне кажется, что мы на одной волне. Как будто мы говорим на одном языке, и мы понимаем друг друга с полуслова.
– Это удивительно, – Коля улыбнулся, и его глаза засияли от радости. – Обычно, когда я начинаю говорить о русской литературе, на меня смотрят как на сумасшедшего, словно я говорю на каком-то непонятном языке.
– Я не думаю, что ты сумасшедший, – Маша засмеялась, и ее звонкий смех заполнил небольшое пространство кафе. – Мне кажется, что ты очень интересный человек, глубокий, начитанный и умный.
– И ты тоже, – Коля ответил, глядя ей прямо в глаза, и от его взгляда у Маши пробежали мурашки по коже. – Ты мне очень понравилась, Маш. Твои мысли, твои рассуждения, твое понимание Достоевского, все это меня очень впечатлило.
Маша покраснела, но не отвела взгляда, она не хотела отрывать свой взгляд от его глаз, она словно утонула в их глубине. – Ты мне тоже, Коля, – прошептала она, и легкая улыбка появилась на ее губах.
