Майк держал руку на рычаге отстыковки резервного бака с топливом. Корабль – это единственное, что связывало его с безвозвратно ушедшим временем, его временем. Без горючего космическая машина превращалась в консервную банку. Хотя после посадки разницы не будет никакой. Для нынешних людей его летательный аппарат – нелепый анахронизм, место которому в музее.

Все же логика и здравый смысл уступили чувствам, и горючее он оставил. Это усложняло посадку, но не критично. Белов аккуратно скорректировал движение корабля, регулируя взлетно-посадочные крылья, и опустил его в точно заданные координаты. Даже шасси не взвизгнули. На обширной бетонной площадке располагалась разметка, и он остановился ровнехонько по ней.

«В центре управления полетами, или что там у них теперь, должны оценить такую точность» – подумалось ему.

Майк обвел взглядом приборные панели, присел на матрас в спальном отсеке. С трудом пересилил искушение залезть с головой под покрывало и уснуть, чтобы утром со смехом рассказать Кристине об этом бреде. Он вдруг отчетливо понял, что от жены осталась только память в мыслях. Белов вспомнил о забытом кулоне и чуть не взвыл. Кое-как побрился, причесался, вглядываясь в измученное отражение.

– Пора! – сказал он себе и открыл люк выходного шлюза.

Воздух ощущался тем же, и легкий ветерок не изменил своих свойств за полтора века. Было пасмурно. Майк спустился по подогнанному трапу, похожему на самолетный, окидывая взглядом бетонное пространство, местами исчерканное длинными извилистыми трещинами, уходящими к далекому сетчатому забору, возле которого различалась кирпичная будка.

У трапа стоял Горифлай Моро, одетый в зеленую куртку, красного цвета свитер и брюки. Неподалеку Майк заметил новехонький синий автобус, конструкцией подозрительно смахивающий на общественный транспорт из его жизни, только с зеркальными боковыми стеклами. Больше никого и ничего вокруг. Белов почувствовал головокружение. На секунду ему почудилось, что все это полуторавековое путешествие ни что иное как чудовищная ложь, жестокий психологический эксперимент, смысл которого знать ему не полагалось; все тут же закончится, стоит ему шагнуть с последней ступени трапа, и реальность вернется на свое место.

Моро сделал широкий жест, должный быть приветствием, и кивнул.

– Добро пожаловать, Майк! От имени Сената Собрания Свободной Демократии и всех землян я приветствую вас, путешественника из тревожного прошлого, в нашем спокойном мире! – Он обвел глазами корабль. – Вижу, вы не сбросили ненужное топливо. – Горифлай растянул тонкие губы в улыбке. – Ну да ладно! Ничего страшного, к счастью, не случилось.

– Здравствуйте, Горифлай. С отстыковкой запасного бака возникли проблемы, – пробормотал Майк, спустившись. Он с радостью согласился бы отдать на отсечение руку, лишь бы проснуться сейчас в собственной постели рядом с Кристиной.

Моро показал на автобус, приглашая Белова следовать рядом.

– Майк, вы уже немного сориентированы в настоящем за полмесяца наших бесед, – мягко сказал Горифлай. – Спешу с радостью уведомить вас, что Сенат Собрания, куда я имею честь входить, назначил меня, как историка, культуролога и специалиста по Тревожным векам, вашим куратором, пока вы полностью не адаптируетесь. Я понимаю ваше состояние, – Горифлай повернулся к Белову и сделал сочувственное лицо. – Наш мир покажется вам… – он запнулся, – необычным. Многое будет выглядеть непонятным и даже неприемлемым. Но, уверен, вы очень скоро привыкнете и станете одним из нас. Вам понравится наше общество, и вы убедитесь в иллюзорности ваших печалей.

«Моя жена не иллюзия! Ты и понятия не имеешь, что я чувствую, крыса серая!» – подумал Майк. Ему захотелось схватить Моро за грудки и дать кулаком по вкрадчивой морщинистой морде, напоминающей грязную пепельницу.

Они подошли к автобусу. За стеклом виднелся водитель. Тоже серый и сморщенный, непонятного пола. Двери с шипением раскрылись. Майк ощутил, как реальность снова поплыла перед глазами.

«Сейчас появится кондуктор и протянет билеты» – подумал он.

– Наверняка вы представляли мир будущего по старым фантастическим фильмам и книжкам. Всякие летающие такси, лазерные пистолеты, предметы из воздуха и прочая ерунда, – понимающе вздохнул Моро, бросая на Майка мягкие цепкие взгляды. – Однако человечество вовремя поняло, что технический прогресс не самое важное. Гораздо необходимее мир и согласие в обществе, его безопасность и отсутствие раздражающих факторов существования.

Автобус плавно тронулся. Белов оглянулся на корабль, ощущая себя ребенком, которого увозят из родного дома в неизвестность.

– Куда мы едем? Знаете, Горифлай, я сейчас не в том состоянии, чтобы отвечать на кучу вопросов перед комиссиями.

Моро предупредительно поднял руку.

– Не беспокойтесь! Ничего такого не будет. Мы не собираемся вытаскивать из вас прошлое. Все, что можно, вы уже сообщили, пока находились на орбите. Наоборот. Пусть настоящее вольется в ваш разум и принципиально изменит мышление. Гостиница, отдых, хорошее питание, прогулки по городу – только это ждет вас в ближайшее время в моем скромном сопровождении.

Майк не удержался от вздоха облегчения.

– Спасибо! А с кораблем что?

Горифлай задумался.

– Пока постоит здесь. Потом разберем на утилизацию. Надеюсь, вы не против?

«Даже так, – подумал Майк. – Но на что я надеялся?». Вслух он сказал:

– Вам виднее. Вряд ли я могу что-то советовать в нынешнем положении.

Моро ободряюще хлопнул по мягкому поручню.

– Все будет отлично, Майк! Кстати, вы можете интересоваться абсолютно всем. Что увидите, услышите, не поймете – не стесняйтесь, спрашивайте меня. В период адаптации вы, можно сказать, по исключительному статусу вне юрисдикции наших законов, это касается и разговоров на любые темы. Чем больше вопросов – тем быстрее вы вольетесь в новую жизнь.

«Что он городит? – изумился Белов. – У них наказывают за неподобающие вопросы? А если я пошлю подальше все просветительные беседы – это будет считаться нарушением закона?».

Автобус подкатил к кирпичной будке возле сетчатой ограды. Створка поползла в сторону, открывая ворота. За будкой их ждал автомобиль розового цвета, размалеванный белыми цветами по дверцам. На его крыше блеснула зеленая мигалка. Машина пристроилась перед автобусом.

– Полицейское сопровождение, – сказал Моро. – Это не для безопасности, не подумайте, Майк. Преступность у нас практически сведена к нулю, за исключением мелких правонарушений. Мы оказываем вам честь и проявляем уважение к вашему подвигу.

– А почему… она такого цвета? – изумился Белов, пропустив мимо ушей пафос про геройство.

Моро кивнул.

– Вот и первый вопрос о нашем, – он улыбнулся, – и о вашем теперь мире. Я ждал его. Полтора века назад полицией пугали. Ну не мне вам рассказывать, – Моро с сочувствием взглянул на Майка. – У нас же общество абсолютно мирное, и полицейские лишь присматривают за обстановкой в людных местах, как егерь за вверенным ему лесным участком. Граждане видят веселые машины, и никаких неприятных и травмирующих психику ассоциаций у них не возникает.

«Логика в этом есть, правда, какая-то инфантильная» – подумал Белов.

– Каким образом вам удалось ликвидировать преступность? Насколько я знаю, это был недостижимый идеал человечества во все времена, – спросил он.

Майк увидел, как на лице Горифлая промелькнуло не то беспокойство, не то нетерпение. Впрочем, серая кожа легко вводила в заблуждение.

Моро заулыбался.

– Мой друг, давайте сделаем так, – мягко сказал он. – На некоторые вопросы вы сами постепенно откроете ответы, а я скромно умолчу о том, потому что однозначные и краткие объяснения сложных явлений могут исказить их суть. Но все же замечу: в мировом социуме существуют тенденции, источники которых мы не всегда в силах обнаружить. Однако мы можем сознательно ускорять проявление этих тенденций своими решениями и действиями, какими бы они ни казались нелепыми, и даже опасными, с точки зрения устаревшей морали. – Он развел руками и вздохнул. – Не думайте, что мы идеальны. Порок принимает различные формы, и стоит ослабить внимание – как он тут же вылезает наружу, словно сорняки в огороде.