Которая его же проведёт…

Есть от лукавого здесь что-то!

О чуши

“Когда мы были молодые

И чушь прекрасную несли.”

Но видно где-то обронили,

Она смогла и прорасти.

И в рост пошла и разрастаясь,

Пришла незванно в каждый дом,

И по мозгам прошлась, стараясь

Устроиться везде ладом.

И так, весь мир собой заполнив,

Решила, что её черёд,

Что будет править миром сонным,

И что живая мысль умрёт.

И мир затих, поддавшись страху,

От жизни спрятавшись в себе,

Надел прощальную рубаху

И покорился злой судьбе.

Но всё же проблески сознания

Смогли пробиться сквозь туман

Невежества, плодов незнания,

Раскрылся мировой обман.

Но ещё чушь жива-здорова,

И бродит, маскируя ложь,

Ей служит проданное слово

И множество унылых рож.

Об истории

Я думал, что история – наука,

Когда ещё учебники читал,

Но жизнь – такая, братцы, штука,

Не то, что некий писарь написал.

Да наша жизнь меняет наши взгляды,

Сигая с ног на голову порой,

И если даже мы тому не рады,

Раз сдали карты,

Что же делать – крой!

А карты оказались все краплёны,

Историки туза держали в рукаве,

И ереси давали свет зелёный,

Хотя другое что-то было в голове.

«Есть многое на свете, друг Горацио,

Что и не снилось нашим мудрецам.»

Да прав, оказывается, был Гамлет, братцы,

Но мы то с вами верим вещим снам.

Не снилось мудрецам, что математик

В историю науку принесёт,

Расставит всё по полкам, как прагматик,

И шарлатанам он предъявит счет.

И скажет мальчик, что король то голый,

И что история на самом деле миф,

И что пора убрать враньё из школы,

Лапшу с ушей на правду заменив!

Один день

Встал в 6:15,

Поел до восьми,

Потом в 8:20

Чтение СМИ.

Метро в 9:10,

Езда – полчаса,

У офиса в десять –

Трубил до конца.

К семи уже дома,

Под ужин – ТВ,

Все лица знакомы,

Ничто не в нове.

Звонки по знакомым,

Чтоб всё рассказать,

Кефир перед сном и

В одиннадцать – спать!

Одинокий волк

Он в стае держался особняком,

И был он и хитёр, и силён,

Удачлив в охоте; он рвал клыком

Флажки, если вдруг окружён.

Но в стае всегда найдутся «друзья»,

Кто хочет, чтоб ты упал,

Тебе улыбаются, зло затая,

А в спину бьют наповал.

Свои затравили, но выстоял он.

На поиск – совсем одному,

Судьбу он свою поставил на кон,

Не верит теперь никому.

И в беге своём, не сбиваясь на шаг,

Он мчится вперёд по судьбе,

Пусть в чём-то ошибся и что-то не так,

Но всё же он верен себе!

Одинокий лист

Осенний лист трепещет на ветру,

Уже один на дереве с утра.

Играет ветер с ним в свою игру,

Стараясь сдёрнуть, говорит: «Пора!»

А он вцепился дерзкий: «Не хочу!

Оставь меня, на дереве – мой дом!

Куда же я из дома полечу?

Ну сдуешь ты меня, а что потом?»

А ветер – он же мастер песни петь:

«Отправлю тебя в дальние края,

Другие страны сможешь посмотреть,

Там где-то ждут тебя твои друзья!»

И лист наивный клюнул на враньё,

Взлетел с порывом ветра высоко,

Где каркало на ветках вороньё,

И полетел вперёд как будто бы легко.

Но ветер стих, игру закончил он,

Он должен ещё спеть и там и сям…

А лист упал беззвучно на газон,

И всё-таки попал к своим друзьям!

Одинокий полёт

«Как больно милая, как странно…»

Звучит в ушах который день.

И эта фраза так нежданно

Рождает во всех членах лень.

А лень сегодня так некстати,

Когда уже намечен путь.

А лень сегодня так некстати,

Когда назад не повернуть.

Когда осёдланные кони

Уже заждались у крыльца,

Когда осёдланы уж кони,

Улыбка сорвана с лица…

И пройден путь до самолета –

Уже не по своей земле,

Из зала на прощанье кто-то

Махнул.

Исчез в туманной мгле.

И вот пробег, отрыв и…небо

Открылось синей глубиной.

И вот уж земли, где я не был,

Проплыли плавно подо мной.

И облака клоками ваты

Красиво выстилают путь.

Они ни в чём не виноваты,

И не виню я их ничуть.

А что-то там в краю далёком

Призывно светит в вышине,

Но почему-то одиноко

Мне в самолётной тишине…

Ожерелье

Нить бусин блестящих

на бархате тёмном,

Сверкают жемчужной красой.

И девочка

в светленьком платьице скромном,

С красивою русой косой.

Краса под стеклом

и краса у витрины,

Сойдутся, быть может, поздней…

Сверкнёт лакированный

бок лимузина,

И жемчуг на шее у ней…

Очищение

Опять царь Авгий запустил свои конюшни,

И кони добрые вот-вот могут пропасть.

А конюх спит, ну хоть стреляй из пушки,

Напился старый, вот и дрыхнет всласть.

А как же без коней, когда кругом засада,

Когда друзья далече, недруги кругом?

Нас кони вынесут, лишь только будет надо,

Когда ветра бушуют и грохочет гром.

Неужто будем дожидаться Геркулеса,

Просить о помощи заоблачный Олимп?

Ушёл на пенсию отважный тот повеса,

В конюшни реки запускать надо самим!

Памяти всех погибших на войне

Звенящая, до боли, тишина…

Ни взрывов, ни налётов, ни атак,

Ужель и вправду кончилась война,

И можно выйти из укрытий просто так?

Припасть к земле не с вечною мольбою,

Ища зашиты от разящего свинца.

Так просто разговаривать с тобою

Без смысла, ни о чём, и без конца.

И просто докурить ту самокрутку,

Что ты свернул из фронтовой махры,

И вспомнить недосказанную шутку

Из довоенной молодой поры.

И выпить за тебя и за удачу

Из той початой фляжки боевой,

И за Победу, что так много значит,

За нашу роту и за нас с тобой,

Вставай мой друг, ты заслужил награду,

Смотри-ка, аист – правда кончилась война!

Пойдём, пора готовиться к параду…

В ответ – звенящая до боли, тишина.

Париж

Как просто, не заботясь о престиже,