—1—

Когда весна врывается в окна,

Я опускаю шторы.

Когда чувства ломятся в двери,

Я запираю их на засовы.

В мою жизнь без спроса – пустое дело.

А вообще я смелая.

—2—

А ты такой офигенный!

Сидишь, закинув руки за голову.

От тебя у меня будто ускоряется кровь в венах.

Мы тут вдвоём ловим постзакатное в небе олово.

Между нами тепло и волнение.

Дышим украдкой, нечаянно ищем ладони.

Ещё нифига не знаем о телесных сложносложениях,

Нам бы как-нибудь это продлить, а то скоро домой загонят.

А над нами уже такие звёзды!

Мы падаем в небо, седлаем китов в этом море,

Носком ботинка сердечко не глядя выводишь…

А внутри разливается что-то такое…

непонятное

Но хочется тронуть тот завиток на затылке

И смотреть тебе прямо в зрачки!

А ещё, до утра разговаривать, стоя у этой калитки,

Да неважно о чём! сверчков послушаем-помолчим.

⠀

Вот мамин голос доносится…

А ты смотришь, будто что-то хочешь сказать

И твой папа тебя дозывается.

Вздыхаю: «Завтра выходи гулять!»

—3—

Там снова снег, а я не одета.

Легко бежать навстречу через лето,

А тут – зима, босые стопы и тыщи километров.

Проще написать пару куплетов.

Внезапная цена обычного привета:

Бессонница по чеку,

На сдачу – боль в груди.

А ты приди!

Приди и выбери меня!

Не чтобы я летела

Безбашенной кометой

Через метели, пробки,

толпу, аэропорты

А чтобы ты…

Чтобы ни снег,

Ни тыщи километров,

Ни босые ступни,

Ни зима, не были ответом

А только это…

Я здесь,

Потому что ты.

—4—

В предрассветные сумерки

В серо-розовой дымке

Слышен ропот примятой травы,

На которой нагие

Слились звёзды и рóсы

На глазах у прозрачной луны.

⠀

В серо-розовой дымке

Сливались в единое

По законам алхимии те,

Чьи кривые и ровные не встречаются в полдень,

Не касаются друг друга во тьме.

⠀

В кратком миге смешения

Дня и ночи отшельники

Обретают друг друга, дрожа.

Их любовь не запретная – она осторожная.

Это их смысл неровно дышать.

В предрассветные сумерки

В серо-розовой дымке

Так они решили любить.

Сделали выбор – дышат по-своему

Вдох через раз за двоих.

—5—

По ночам нужно крепко спать.

Морю внутри положено

замолчать,

Наложена запрета печать

На двери в потаённый

Сад.

Чтоб украдкою томный жасмин,

Не касался сердец восьми,

Все восемь давно пусты,

Обескровленные

Русла.

И вот бессонницей жалит луна,

К лимбу пульсирующая тропа,

В каждой капле несёт она

Сладкий миндальный

Яд.

И слетают с восьми замки,

Трепещут мембраны внутри,

Запускается восьмеричный ритм,

Оживает море внутри,

Волнуется.

Сад распустился готовый петь,

Ноты достал для партии скрипок и флейт,

Пионы пернатые готовы вот-вот взлететь

И тут

Светает…

Лунное серебро в крови с рассветом тает…

—6—

Смотри, Марусь,

Реальность.

У неё есть цвет, звук, фактура и запах.

Ты любишь короткие юбки

И трикотажные платья.

Но отражение

Всё твердит не время

То не по возрасту,

То не по сезону,

То не по сложению.

Ты любишь видеть красивые линии

Иногда даже в зеркале,

Но не жить в них.

В красивых линиях,

Милая,

Нагляднее твоё уныние.

—7—

Вместо памяти

Слепок чувства

Ни о движении тел,

ни о качании люстры

среди антрацитовых стен —

воспоминаний нет.

Отлить бы из воска,

чтобы точно по контуру

пустоты

легла копия.

Чтобы сквозняки не несли

эту ш-ш-ш…

что не будет такой,

как эта,

уже любви.

Всё, что после окончания выдоха,

перестает быть.

Когда-то воздух гулял

в пространстве

единства наших ртов,

запечатленных друг на друге,

спаянных губ

нечаянной встречей.

Тогда-то у кого-то

в груди дрогнуло живое и

стекло вокруг него треснуло.

Полетели осколки

во все стороны

иссекая сердечную.

Боль —

это оттенок нежности.

В антраците

соль с карамелью,