Я достаю комплект чистой одежды из своего шкафчика и достаю телефон из сумки. Пропущенные звонки от Гаррета в течение всего дня засоряют мой экран, в основном так выглядят наши дни в последнее время. Нам почти никогда не удается поймать друг друга, и я поймала себя на том, что большую часть наших мимолетных видеочатов я провожу, заново знакомясь с тем, как морщится кожа вокруг его глаз, когда он смеется, или как изгибается его рот, сначала приподнимаясь на правую сторону, прежде чем полностью раскрыться. Его поразительные голубовато-зеленые глаза всегда так уязвимы и невероятно прекрасны, как скорлупа птичьего яйца весной.

Когда я натягиваю свитер, на моем экране снова танцует эмодзи с медвежонком. Я собираюсь ответить, когда слышу этот ужасный, покровительственный смех, от которого мне хочется скрести ногтями по классной доске.

Я кладу телефон в карман и распускаю волосы по плечам, прежде чем завязать их в узел. Я натянуто улыбаюсь Крисси и Эшли.

— Я заметила эти угги и поняла, что это, должно быть, ты. Ты единственный человек, которого я знаю, который все еще носит их.

— Снег идет, — я застегиваю молнию на сумке и перекидываю ремешок через плечо. — Они теплые и удобные.

— Уродские, — она, должно быть, думает, что ее хихиканье смягчает удар, но это только выводит меня из себя. Она прислоняется бедром к дверному косяку, загораживая мне выход, и ее друзья выглядят примерно такими же смущенными, как и я. — Все уходят завтра вечером после шоу. Хочешь пойти?

— Правда? — я не могу сдержать нетерпения, с которым это слово слетает с моих губ, и сжимаю в кулаке ремешок сумки. На моих губах появляется обнадеживающая улыбка, а сердце колотится от волнения.

— Конечно. Ты никогда не выходишь с нами.

— Ты меня никогда не спрашивала, — напоминаю я ей.

Она отмахивается от меня взмахом руки.

— Мы приглашали тебя много раз.

На самом деле они этого не делали, но…

— О черт. Завтра? Я не могу. У моего брата день рождения. Мы собираемся поужинать после шоу.

— Так приходи позже. Встретимся в клубе.

— У меня… — назначено свидание. Настоящее. И хотя я уверена, что он посоветовал бы мне пойти, завести друзей и повеселиться, я бы предпочла быть с ним. — Я не могу. Мне очень жаль.

Глаза Крисси сужаются. Она действительно красивая девушка. Жаль, что у нее характер скользкой, злобной улитки.

— Ты не можешь или не хочешь?

— У меня есть планы, которые я не собираюсь переносить, — я не в настроении заглатывать ее наживку. Я хочу пойти домой и провести остаток ночи со своим лучшим другом. Поэтому я улыбаюсь ей, протискиваясь через дверь в холл. — Я свободна до конца выходных, если вы захотите снова куда-нибудь сходить. Я бы с удовольствием отпраздновала с вами, ребята.

— Когда ты перестанешь жить в тени своего брата?

Этот вопрос останавливает меня на полпути, и я чувствую, как ногти впиваются в ладонь. Моя челюсть сердито дергается, а в ушах шумит резкий, быстрый ритм, словно галоп. Я медленно оборачиваюсь к Крисси и её свите. На их лицах написано такое же ошеломление, как и у меня, из-за её слов.

— Что ты сказала?

— Ты слышала меня, — Крисси приподнимает бровь, скрещивая руки на груди. — Но тогда почему ты вообще хочешь перестать жить в его тени? То, что ты сестра Картера Беккета, позволило тебе так много роскоши. Шикарная квартира, дорогая машина, стипендия на эксклюзивную программу и предложение о работе, о котором большинство людей могли только мечтать, — она на дюйм выше меня, такая незначительная разница, но она кажется огромной, когда она смотрит на меня свысока, как будто я самое маленькое, незначительное существо, с которым она когда-либо сталкивалась. — Чтобы стать самостоятельным человеком, тебе придется хоть раз в жизни ради чего-то потрудиться. И я не уверена, что ты знаешь, как это сделать.

Мои челюсти сжимаются, воздух в легких с грохотом ударяется о грудную клетку. Когда ее губы растягиваются в самодовольной ухмылке, во мне загорается спичка, разжигая такой яростный пожар, что в живых не останется никого.

— Посмотри на себя, — продолжает она мягко и снисходительно. — Ты даже не знаешь, как думать самостоятельно, не так ли?

Раньше я хотела исчезнуть ради Крисси. Спрятать все то особенное, что делало меня самой собой. Но я пришла к пониманию, что устала прятаться; никто не стоит того, чтобы исчезать. Хреново, если она не хочет меня такой, какая я есть; это именно то, что я собираюсь ей дать.

— Прости, Крисси, — бормочу я, сокращая расстояние между нами. — Но я не говорю по-идиотски.

Ее глаза сверкают.

— Что ты сказала?

— Ты слышала меня, — повторяю я как попугай. Когда я делаю шаг вперед, она делает шаг назад. — Не могу поверить, что я когда-либо хотела быть частью вашей группы. Что могло бы побудить меня подружиться с тобой? Я совсем не похожа на тебя. Раньше я думала, что это моя вина, что я не знала, как заводить друзей, что со мной, должно быть, что-то не так. Теперь я знаю, что у меня просто есть гребаные стандарты, — мой взгляд переключается на Эшли и Эшли, когда они отходят от Крисси, как будто не хотят иметь к этому никакого отношения. — Вам, девочки, стоит подумать о том, чтобы тоже иметь какие-нибудь.

— Ты стерва, — выплевывает Крисси. — Единственная причина, по которой кто-то когда-либо захочет быть твоим другом, — это твой брат.

Раньше я тоже так думала, но постепенно начинала понимать, что в моей жизни есть люди, которые любят меня именно такой, какая я есть, и за то, что я могу предложить.

— Мой брат чертовски забавный, сострадательный и любит сильнее, чем кто-либо из моих знакомых. Я не виню людей, если они видят, что он может предложить, и хотят добавить еще одного Беккета в свою жизнь. Честно говоря, мы надерем тебе задницу. Но ты… — я приподнимаю бровь, оглядывая ее. — Ты знаешь, кто ты, Крисси? Ты из тех девушек, которые достигли пика в старших классах. Достаточно хорошенькая, достаточно популярная, с достаточно симпатичным парнем. Ты думала, что дальше все пойдет только вверх. Затем ты шагнула в реальный мир и поняла, что ты всего лишь одна из многих. Что ты не выделяешься так, как хотела. Все остальные выросли, но ты застряла, мечтая о жизни, которой не существует.

Подкрадываясь к ней, я наслаждаюсь тем, как она спотыкается, отчаянно пытаясь соответствовать каждому шагу, и я продолжаю.

— Ты злая, противная, жалкая и, откровенно говоря, в лучшем случае на твердую шестерку из десяти, когда дело доходит до танцев.

Крисси ахает.

— Пошла ты.

— Раньше я задавалась вопросом, почему ты меня ненавидишь, не давала себе уснуть, задаваясь вопросом, как я могла бы стать лучше, чтобы ты захотела быть моей подругой. Но это невозможно, не так ли? Ты ненавидишь меня, потому что ты совсем не такая, как я, но хотел бы быть такой. Ты ревнуешь. У тебя есть друзья, популярность, армия, которая так безрассудно следует за тобой, но ты все равно несчастна. Моя группа может быть небольшой, но мои люди любят меня именно такой, какая я есть, и я отказываюсь меняться ни ради тебя, ни ради кого-либо еще. Значит, буду ходить в тени моего брата? Я, блять, так не думаю. Единственные люди, которые ходят в тени, — это те, кто слепо следует за тобой, кто понятия не имеет, что где-то есть жизнь, частью которой ты не являешься, жизнь более счастливая, с дружбой, которая приносит гораздо больше удовлетворения, чем тот уродливый образ жизни, который ты диктуешь себе.

Неглубокое дыхание Крисси наполняет коридор.

— Я ненавижу тебя.

— Угадай что? Мне похуй. Теперь точно.

Она спотыкается о свои ноги, когда поворачивается, ловит себя, прежде чем упасть, и, стремительно удаляясь, приказывает своим друзьям следовать за ней.

Эшли медлит, переводя взгляд с быстро удаляющейся фигуры Крисси на меня.

— Ты не просто сбила ее с толку, ты разрушила весь ее корабль, — ее голова поворачивается, когда Крисси выкрикивает ее имя, и когда она снова смотрит на меня, она ухмыляется. — Рада, что мне удалось это увидеть. Увидимся позже, Дженни. Не могу дождаться, когда увижу, как ты завтра надерешь всем задницу.